– Привет, – сказал я. – Я немного слышал о вас. Это вы разгуливаете во сне?

Она задумчиво изучала меня. Ни ответного приветствия, ни улыбки.

– Я также слышала о вас, – наконец вымолвила она. Вопрос, казалось, был исчерпан. Установилось долгое безразличное молчание, во время которого мы смотрели друг на друга. Она не двигалась, и в этой ее неподвижности было что-то жуткое: словно перед тобой труп. Нельзя было даже заметить ее дыхания. Я невольно подумал о вампирах и вурдалаках.

– Итак, вы знаете, зачем я здесь, – попытался я завязать разговор. – И знаете, что я намереваюсь делать?

– Да, и это я знаю.

Надо поосторожнее с ней. Больше говорить нам было не о чем. Я перевел взгляд на зеркальную гладь бассейна и увидел там ее отражение. Она упорно глядела в воду. У меня мелькнула мысль, что то же самое она думает обо мне. Я не был уверен в этом, но у меня появилось непреодолимое желание коснуться ее тела, чтобы установить, живая она или это статуя.

Я многое повидал в жизни и знал много женщин. Они доставили мне мало радости и много горя. Женщины – совершенно алогичные существа. Вы никогда не познаете их, да они и сами не знают себя. Не стоит и пытаться раскусить их – это невозможно. Они меняют настроение чаще, чем ящерица хвост. И все, на что можно надеяться, так это использовать ее настроение, выбрав момент, когда оно появится. И быстро занять место. И если вы упустите это мгновение, то сразу окажетесь в хвосте тех типов, которые тянут неделями. Такие вещи не для меня. Я люблю действия быстрые и грубые, как выстрел в спину из револьвера. Я переместился ей за спину и теперь стоял совсем рядом. Она по-прежнему сидела неподвижно, сложив руки на коленях, как статуя. Я почувствовал ее запах. Сердце мое болезненно заколотилось. Я стоял позади нее и ждал. Я не мог сдвинуться с места даже под страхом смерти. Я был околдован.

Вдруг она медленно подняла голову и повернула лицо ко мне. Я схватил ее в объятия, мои губы прижались к ее губам. Она была в хорошем настроении. Мы оставались в таком положении секунд пять, не больше. Ее рот приоткрылся, она тяжело задышала. Я ощущал, как бурно вздымается ее грудь. Пять секунд, всего пять секунд, но их хватило на то, чтобы понять, как она хороша и как прекрасно ее молодое, цветущее тело. Ее рука обнимала меня за шею, другой она сжимала мне запястье. В следующее мгновение она оттолкнула меня, и я понял, что она действительно сильная. Мы молча смотрели друг на друга. Ее лазурные глаза были безразличны и спокойны, как вода в бассейне.

– Вы всегда так быстро работаете? – поинтересовалась она, поднося пальцы ко рту.

Я все еще ощущал ее тело и не мог вымолвить ни слова. Когда я заговорил, голос мой больше напоминал лягушачье кваканье.

– Это зависит от работы, – ответил я. – Но эту работу я мог бы повторять без конца.

Она перекинула ноги через бортик и встала. Ее черноволосая головка едва достигала моего плеча. Она была стройна и хрупка.

– Может быть, – сказала она и пошла к дому. Я с интересом наблюдал за ней: у нее была грациозная поступь лани. Я любовался этим зрелищем до тех пор, пока она не скрылась в доме. Затем уселся на ее место и закурил сигарету.

Оставшуюся часть дня я провел возле бассейна. Ничего интересного за это время не произошло. Никто не появился возле меня и никто не следил за мной из окон. Все это время я размышлял о предстоящем деле, на которое пойду этой ночью. Я думал о сторожах, собаках, колючей проволоке и сейфе, которому предстояло вскрыть внутренности. Но больше всего я думал о Веде Рукс. Я думал о ней даже тогда, когда солнце погасило последний луч и на лужайку опустилась темнота. Я думал о ней до тех пор, пока из дома не вышел Паркер и не подошел ко мне. Я взглянул на него, как на пустое место. Голова моя была забита совсем другими мыслями. Я полностью попал под колдовское обаяние Веды.

– Вам лучше вернуться, – сухо заметил он. – Нужно все окончательно обговорить до ужина. Отправимся в девять вечера, когда взойдет луна.

Мы вернулись в дом. Веды нигде не было видно. В гостиной нас поджидал Герман. Я напряженно ждал, не послышатся ли ее легкие шаги, но в доме было тихо, как в морге.

– Доминик передаст вам кинжал, – сказал Герман, – когда вы окажетесь на верху стены. Будьте осторожны, не поцарапайте чехол.

Паркер передал мне ключ, по его словам, открывающий служебную дверь, и мы вновь изучили план дома.

– Я хотел бы получить еще двести долларов, – сказал я, отрываясь от изучения плана. – Вы можете вручить их мне прямо сейчас.

– Доминик вручит их вам вместе с кинжалом, – твердо ответил Герман. – У вас уже и так достаточно денег, хотя вы не отработали еще и цента. Я хочу видеть конкретный результат, прежде чем вручу причитающуюся вам сумму.

– О'кей, но без гонорара я на стену не полезу.

Я надеялся увидеть Веду за ужином, но ее не было. Я решил узнать, где же она может быть, и сказал, что встретил в саду девушку. По-видимому, это и есть мисс Рукс. Почему она не пришла на ужин?

Паркер позеленел. Он так сжал кулаки, что, казалось, из-под ногтей сейчас брызнет кровь. Он выглядел сумасшедшим и явно был готов вогнать меня в гроб. Мне не нравятся парни с подобным темпераментом, даже такие, как Паркер.

– Вы наняты для определенной работы, мистер Джексон, – прошипел Паркер, уставившись на меня. – И не суйте свой вонючий нос в дела, вас не касающиеся. Мисс Рукс не желает иметь дела с негодяем, как вы, и я полностью разделяю ее мнение. Прошу не использовать ее имя ради пустой болтовни.

– Уж не хотите ли вы меня уверить, что феномен в коричневых брюках носит тетушкин чепец, как это делаете вы? – злорадно спросил я Паркера, поставив каблук на спинку кресла и уже прицеливаясь носком в рожу этому негодяю. И вдруг замер: черный ствол револьвера тридцать восьмого калибра был нацелен в мой лоб. Макс предупреждал меня, что Паркер носит с собой оружие, но я и представить себе не мог, с какой сноровкой он владеет револьвером. Почище суперменов в кино.

– Доминик! – спокойно проронил Герман.

Я не двигался. Блеклые глаза Паркера были пусты и лишены человеческого выражения. Его холеный палец лежал на крючке. Он был готов нажать на него. Дуло револьвера было большим, как бруклинский тоннель, и это была паршивая минута.

– Доминик! – рявкнул Герман, ударяя своим огромным кулачищем по столу.

Рука с револьвером опустилась, и Паркер удивленно посмотрел на меня, словно не мог понять, что же произошло. От его пустого и потерянного взгляда у меня по спине пробежала дрожь. Этот парень свихнулся. Я видел такое же выражение кое у кого в тюремной больнице. Увидев раз, нельзя ошибиться – это лицо убийцы параноика.

– Не волнуйся, Доминик, – спокойно сказал Герман. Он не повернул головы и даже бровью не повел. Я начинал понимать, что за всем этим кроется. Паркер медленно встал, посмотрел на пистолет, словно недоумевая, как он мог оказаться в его руке, затем медленно вышел из комнаты. Я вытер носовым платком вспотевший лоб.

– Вам надо присматривать за этим парнем, – сердито буркнул я. – Не то его когда-нибудь вынесут на носилках.

– Можете обижаться только на себя, мистер Джексон, – холодно заметил Герман. – Если его не раздражать, это милейший человек. Кстати замечу, вы чрезвычайно въедливый тип. Хотите кофе?

Я усмехнулся.

– Предпочитаю виски. Он ведь запросто мог меня убить. Не рассказывайте сказок, а лучше отберите у него оружие, пока он не наломал дров.

С отсутствующим выражением на лице Герман налил изрядную порцию виски.

– Не принимайте этого всерьез, мистер Джексон. Он очень привязан к мисс Рукс. На вашем месте я не стал бы касаться этой темы.

– А что она думает на этот счет?

– Не понимаю, о чем вы?

Я сделал приличный глоток и поставил бокал на стол.

– Возможно, вы правы.

В девять вечера Паркер подал машину ко входу. Он был сдержан и холоден. Герман спустился вниз проводить нас.

– Желаю удачи, мистер Джексон. Паркер еще раз проинструктирует вас прямо на месте. Деньги я вручу вам после возвращения.

Я смотрел на темные окна в надежде увидеть ее силуэт и почти не обращал внимания на смысл его слов. Однако девушки нигде не было видно.

– Мы должны вернуться около двух часов ночи, – сказал Паркер, и по дрожанию его голоса я понял, насколько он напряжен. – Если мы не вернемся, ты знаешь, что делать.

– Вы вернетесь, – уверенно произнес Герман. Его нервы были в порядке. – Мистер Джексон никогда не ошибается.

Я надеялся, что удача будет со мной и на этот раз. Когда мы тронулись, я еще раз оглянулся, но, к своему огорчению, ее так и не увидел.

Глава 4

Мы сидели в машине возле четырехметрового забора, окружавшего дом Бретта. Вокруг было спокойно. Мы не видели ни забора, ни машины, ни даже друг друга, словно находились в абсолютно темном подвале.

– Все в порядке, – мягко вымолвил Паркер. – Вы знаете что делать. Когда возвратитесь, свистните мне. Я включу фонарик, чтобы вы легко обнаружили веревку.

Я вздохнул. Даже теперь я еще не принял окончательного решения. В случае неудачи я мог рассчитывать на длительное тюремное заключение. Редферн не упустил бы шанс упрятать меня всерьез и надолго. Он только и ждал промаха с моей стороны. Паркер включил миниатюрный фонарик. Неясно осветились контуры руки и головы.

– Вот шифр сейфа, – сказал он. – Его достаточно легко запомнить.

Я записал его на карточку. Полный оборот направо и еще пол-оборота назад, опять полный оборот направо и еще пол-оборота влево. После каждого движения необходимо делать паузу, чтобы успел сработать механизм.

– А монеты? – спросил я.

– Вы думаете только о деньгах, – проворчал он. Он был не прав, но это был неподходящий момент, чтобы снова вспоминать о Веде Рукс. – Вот держите, – он протянул мне две сотенные бумажки. – Остальное получите после дела.

Я свернул их и сунул в портсигар. Теперь самое время было врезать ему в челюсть, выбросить из машины и уехать, но я мучительно хотел увидеть еще раз Веду. Я еще помнил вкус ее губ.