Док сел и закурил сигарету. Его движения были замедленными, а опухшее от алкоголя лицо выглядело озабоченным.

– Я не люблю похищений, – покачал головой он. – Это федеральное преступление… Мне жаль малышку и ее отца. Это мне совсем не нравится…

Мамаша улыбнулась. Из всех членов банды лишь док осмеливался высказывать свое мнение и порицать то, что ему не нравилось. Мамаша разрешала это ему. Он был единственным, с кем она могла обсудить дела, посоветоваться.

– Ты старый сентиментальный чудак, док, – насмешливо проговорила она. – У этой девушки было все, что она хотела. Теперь пусть немного пострадает. У ее отца много денег, ему тоже не помешает пострадать. Мы с вами много страдали. Это иногда полезно – пострадать. Конечно, она не вернется к отцу, когда мы получим выкуп. Мы избавимся от нее, она слишком много знает.

Док беспокойно зашевелился в кресле.

– Я не люблю таких вещей, но, полагаю, имею право сказать свое мнение. – Он опорожнил бокал виски и налил еще. – Это большой куш, но мне не нравится вся эта история.

– Тебе понравятся деньги, когда ты их получишь, – цинично заявила мамаша.

Док несколькими глотками прикончил виски.

– Меня уже давно перестали интересовать деньги. Есть одна вещь, которую я должен вам сказать, мамаша. Слим очень странно вел себя с этой куколкой. Очень странно.

Толстуха бросила на него быстрый взгляд.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Я всегда был уверен, что женщины не существуют для Слима. Вы ведь сами об этом говорили?

– Да, и я очень этим довольна. Он и так доставляет массу хлопот. Не хватало, чтобы их прибавилось из-за какой-то вертихвостки.

– Он заинтересовался девушкой, – многозначительно проговорил док. – Я никогда не видел, чтобы он вел себя подобным образом. У него был восторженный вид, как у малыша, когда к тому приходит первая любовь. Очень неприятно, но мне кажется, у вас будет много хлопот по этому поводу.

Черты лица мамаши одеревенели, глаза засверкали.

– Надеюсь, ты шутишь?

– Ничуть. Когда вы увидите их вместе, поймете, что я прав. Он хотел отдать ей бриллиантовое колье. Оно и сейчас у него, не забывайте.

– Я этого не забываю, – зло ответила она. – Он отдаст его мне, когда я этого захочу. Ты действительно думаешь, что он увлекся девушкой?

– Я в этом уверен.

– Ничего. Я наведу порядок! Не хочу, чтобы в этом деле была игра с женщинами.

– Не будьте так уверены в себе, – предостерег ее док. – Слим опасен, и он может пойти против вас. Мне трудно с вами, мамаша, но вы никак не можете понять, что он ненормальный…

– Замолчи! – крикнула она. – Я не хочу слушать подобные глупости. Слим совершенно нормален, и я знаю, как обращаться с ним. Не будем говорить на эту тему.

Док пожал плечами и налил новую порцию виски. Его щеки стали пунцовыми. Нужно было совсем немного, чтобы свалить его с ног.

– Не упрекайте меня потом, что я не предупреждал вас.

– Я хочу, чтобы ты написал письмо Блендишу, – сказала мамаша, меняя тему разговора. – Напишешь, чтобы он положил деньги в белый чемодан. Потом он должен послезавтра дать объявление в «Трибьюн», что есть для продажи черные очки. Это будет означать, что деньги готовы. И подробно объясни ему, что будет с его дочерью, если он будет вести нечистую игру.

– Я понял, – ответил док, выходя из комнаты.

Мамаша некоторое время неподвижно сидела в кресле, размышляя. То, что сказал док, расстроило ее. Если Слим действительно заинтересовался этой девушкой, то чем скорее она избавится от нее, тем будет лучше. Она пыталась внушить себе, что док ошибся. Слим всегда инстинктивно боялся женщин. Она была уверена, что Слим до сего времени не имел их. Но…

Она встала.

«Будет лучше, если я сама поговорю с ним, – решила она. – Я возьму у него колье, но нужно быть осторожной».

Она поднялась на второй этаж, где находилась комната Слима. Тот лежал на кровати в брюках и нижней рубашке. В его костлявых пальцах переливалось бриллиантовое колье. Однако едва появилась мать, украшение исчезло с непостижимой быстротой. Как ни ловок был Слим, мамаша заметила это, но не подала виду.

– Чего это ты валяешься на постели? – спросила она. – Устал?

Слим бросил на нее ядовитый взгляд. Мать иногда раздражала его глупыми вопросами.

– Да, я устал и не хотел слушать ваши тары-бары внизу.

– Мы говорили о деле, – сухо возразила она. – Мы станем богатыми, Слим. Эта девушка принесет нам кучу денег.

Лицо Слима прояснилось, постоянная недоверчивость исчезла.

– Где она?

Мамаша впервые посмотрела на сына более внимательно. Такого с ним еще не случалось, а выражение, увиденное на лице сына, ей совсем не понравилось. Пришлось признаться в конце концов, что док был прав. Этот дурак увлекся, а она никогда не считала его способным на это.

– Заперта на двойной замок, – грубо ответила она.

– Она красивая, правда, ма? – спросил он по-ребячески. – Я никогда не видел такой девушки. Какие у нее волосы!

– Красива! – проворчала мать. – Тебе-то что от этого? Такая же, как и другие.

Слим удивленно повернул голову.

– Ты думаешь, о чем говоришь? – воскликнул он. – Ты что, ослепла? Что с тобой случилось? Ведь она потрясающая! Если ты этого не замечаешь, значит, ты слепа! – Он запустил пальцы в свои длинные волосы. – Можно подумать, что она сошла с картинки в книжке! Я хочу ее сохранить. Возьмем деньги и сохраним ее! У меня никогда не было девушки. Она будет моей…

– Ах, так! – возмутилась мать. – Ты думаешь, она захочет тебя? Посмотри на свою рубашку… на руки… они отвратительны, грязные. Ты воображаешь, что такая куколка может обратить на тебя внимание?

Слим опустил глаза на руки и внезапно потерял обычную самоуверенность.

– Может быть, я могу помыться? – нерешительно проговорил он. Похоже, такая мысль прежде никогда не приходила ему в голову. – Я могу надеть чистую рубашку…

– У меня нет времени на болтовню, – грубо оборвала мамаша Гриссон сына. – Я хочу колье.

Слим склонил голову набок и пытливо посмотрел на мать, потом вытащил колье и начал крутить его меж пальцев.

– Оно красивое, да… Но не для тебя. Я его сохраню. Я тебя знаю: стоит этим камушкам попасть в твои руки, как ты тут же их продашь. Ты только и думаешь о деньгах… Я отдам его той, которой оно принадлежало.

Мамаше следовало сдержаться, но гнев ударил ей в голову.

– Дай его сюда! – потребовала она, протягивая руку.

Слим соскочил с кровати, не спуская глаз с матери.

– Я оставлю его у себя!

Положение становилось совершенно необычным. Удивление мамаши было так велико, что на мгновение она даже растерялась. Но тут же ее захлестнула волна ярости. Она шагнула к Слиму, сжав свои могучие кулаки.

– Чертов сын! Ну-ка отдавай или я надеру тебе уши! – рычала она. Ее покрывшееся красными пятнами лицо исказили конвульсии.

– Стой! – Нож мгновенно оказался в руках Слима. Он втянул голову, и его маленькие злобные глаза уставились на мать. – Стой!..

Мамаша резко остановилась. Отпрянув, она глядела на узкое, полное ненависти лицо, на горящие адским огнем желтые глаза и вспомнила предостережение дока. Дрожь пробежала у нее по спине.

– Убери нож, Слим, – усилием воли она сдержала себя. – Что с тобой случилось?

Слим некоторое время недоверчиво рассматривал мать, потом улыбнулся.

– Ты здорово испугалась, ма, не так ли? Я видел, как ты задрожала. Ты, как и все остальные… Ты боишься меня.

– Не говори глупостей, – возразила она. – Ты мой сын, почему я должна бояться тебя? Отдай мне колье.

– Я тебе скажу, что мы сделаем, – голос Слима звучал твердо. – Ты получишь колье, а я получу девушку. Мы устроим обмен. Ты сделаешь так, чтобы я ей понравился, а я отдам тебе бриллианты. Что ты на это скажешь?

– Ах ты, жалкий кретин… – начала она, но замолчала, увидев, что он прячет колье.

– Если малышка не будет со мной хороша, то ты не увидишь его, – пообещал Слим. – Пойди и скажи ей. Скажи, что я не сделаю ей зла, просто составлю компанию. Болтовня меня не интересует, а мне не с кем даже словом обменяться. И я хочу ее.

Пока он говорил, мамаша размышляла. Избавиться от бриллиантов, даже если Слим отдаст их, будет не так просто. Придется ждать месяцы, прежде чем удастся их продать. Таким образом, то, что Слим хочет сохранить его у себя, не так страшно. Гораздо страшнее то, что он впервые не посчитался с ее авторитетом. Еще раз ей пришли на память слова дока, и теперь она уже была уверена, что он прав. Слим ненормален. Не стоит злить его, иначе запросто получишь нож в живот. Лучше сделать так, как он хочет. Во всяком случае, это долго не продлится. Едва только выкуп будет получен, девица исчезнет, и Слим забудет о ней. И все вернется на свои места.

В конце концов, это не такая уж плохая мысль – позволить ему немного позабавиться с молодой девушкой. Если она его привлекла, почему ему отказывать в этом? В общем, с какой стороны на это ни посмотри, это неплохая идея. Слим, по крайней мере, не будет проводить все время запершись в своей конуре.

– Убери нож, Слим, – сказала она, отходя в сторону. – Действительно, почему бы тебе не позабавиться с девушкой. Я посмотрю, что здесь можно сделать. Убери нож! Тебе должно быть стыдно угрожать ножом матери!

Слим понял, что одержал победу, и тихонько рассмеялся.

– Вот теперь ты благоразумна, – проговорил он, пряча нож. – Постарайся, и ты получишь колье, но нужно, чтобы ты очень постаралась.

– Я поговорю с ней, – пообещала она и вышла из комнаты. В первый раз Слим взял над ней верх, и это очень беспокоило ее.

«Док был прав, – снова подумала она, спускаясь по лестнице. – Он опасен и может стать еще опасней. И что самое отвратительное, так это то, что я старею и вскоре не смогу удержать его в руках».


Приехав в город, Эдди остановил машину и купил газету. Похищение мисс Блендиш и убийство Мак-Говена было гвоздем номера. Пространный репортаж занимал всю первую страницу. Он торопливо прочитал написанное, но не узнал ничего нового. Шеф полиции утверждал, что идет по важному следу, не раскрывая, однако, по какому именно.