Джеймс Хэдли Чейз - Невинный убийца

– Значит, врачебное вмешательство тут не поможет?

– Нет, но если синьор Бруно захочет, то поможет сам себе.

– Ему это известно?

– Еще нет. Никому не известно, поэтому я просил бы вас до поры до времени молчать об этом. Еще слишком рано. Сначала нужно, чтобы Бруно избавился от депрессии, нужно укрепить его общее состояние, а потом можно будет попробовать и то, о чем мы говорили. Мне кажется, что вы ему можете помочь во многом. Поэтому я и рассказал вам это. С тех пор как вы появились здесь, Бруно стал, по-моему, гораздо веселее. Конечно, тут сыграла свою роль и телеграмма о приезде дочери. – Так, беседуя, мы подошли к машине синьора Пирелли.

Он положил докторскую сумку в машину и спросил меня:

– Вы здесь живете?

– Нет, я снимаю комнату в деревне.

Казалось, он испытал облегчение, узнав об этом.

– Я приеду в следующий вторник и надеюсь констатировать у больного еще большее улучшение.

Я посмотрел вслед отъезжающей машине доктора и пошел собирать вещи к переезду с виллы.

Когда я упаковывал вещи, щелкнул замок и вошла Лаура. Она была бледна, и под глазами у нее залегли темные тени.

– Я увидела свет и решила зайти к тебе, Дэвид.

– Твой сон чуть не стал явью, – сказал я. – Впредь я буду верить в сны.

– Он был бы не совсем явью.

– Да.

Лаура безучастно подошла к окну.

– Ты напугал меня, Дэвид. Я решила, что ты уронишь Бруно.

– Такого намерения у меня не было.

Усевшись на кушетку, я вынул пачку сигарет и закурил. Говорить мне не хотелось. Наступившее молчание прервала Лаура. Она спросила:

– О чем Пирелли говорил с тобой?

– Сказал, что это была неплохая идея – почитать Бруно Вазари…

– И все?

– Его также интересовало, кто я такой, кто меня нанял и где я ночую. Я сказал ему, что снимаю комнату в деревне.

– Он говорил тебе о состоянии здоровья Бруно?

– Доктор считает, что твой муж очень подавлен, и думает, что можно достичь прогресса, если пробудить интерес у Бруно к жизни.

– Сможет ли он когда-нибудь ходить?

– Нет, ни при каких обстоятельствах.

Лаура облегченно вздохнула:

– Это точно?

– Да.

– А говорить Бруно сможет?

Я вспомнил предостережение Пирелли.

– Этого доктор не сказал.

– Последнее меня беспокоит особенно. Заговорит Бруно – и я окажусь у разбитого корыта. Он ведь сможет тогда написать новое завещание.

– Почему он должен так поступать? Ведь ты его жена и имеешь право на часть его состояния.

– Он теперь ненавидит меня, Дэвид. Думаю, что это моя вина. Я была с Бруно не очень добра все это время, как его постигло несчастье. Уход за больным – это не для меня.

Я ничего не возразил.

– За день до несчастного случая мы с ним серьезно поссорились, – продолжала она. – Он заявил мне, что собирается изменить завещание в пользу Валери. Он хотел две трети состояния завещать ей, а одну треть – мне. Затем произошла катастрофа, и все осталось по-прежнему.

– Это меня не касается, – резко сказал я.

– Тебя, возможно, нет, а меня – да. Если бы он сегодня вечером умер…

– Хватит! – крикнул я. Потом вскочил и подошел к Лауре. – Если ты не перестанешь, то лучше уходи!

– Не выгоняй меня, дорогой, – она обняла меня за шею и прижалась ко мне. – Теперь, когда приедет Валерия, нам придется быть очень осторожными. Несколько ночей до ее приезда будут, вероятно, последними, что нам удастся провести вместе. – Притянув меня к себе, она поцеловала меня. – Скажи, что ты меня любишь, Дэвид.

Ее близость опять загипнотизировала меня. Я осыпал ее поцелуями и прижал к себе так крепко, как будто боялся ее потерять.

– Минутку, дорогой, позволь мне снять платье. Ты сомнешь его.

Она сбросила платье. Я поднял ее на руки и отнес на кушетку. Когда я склонился над Лаурой, она остановила меня.

– Дэвид, ты меня беспокоишь. Почему ты стал вдруг так хорошо относиться к Бруно?

– Хорошо относиться? Только потому, что я ему почитал?

– Да, а почему ты это сделал?

– Мне жаль его. Он так одинок. Мне хотелось развлечь его.

– Понимаю, – она испытующе поглядела на меня. – Ты читал его завещание?

– Как тебе в голову пришла такая нелепая мысль?

– Я подумала, что, возможно, ты случайно увидел копию в твоей комнате.

– Ты хочешь сказать, что я обыскивал твою комнату?

– Не ставь так вопрос, Дэвид. Возможно, я где-то забыла эту копию.

– Ты никогда не сделала бы этого. Но все равно будь спокойна: я не видел завещания. Только почему ты спросила меня об этом?

– Потому, что там значишься ты, Дэвид.

Вдруг я почувствовал себя человеком, запертым в ловушке.

– Не говори чепухи! Как это может быть?

– Может быть. Ты являешься человеком из персонала, а Бруно завещал каждому из прислуги, кто будет в момент его смерти в доме, определенную сумму денег.

– Сколько?

– 650 тысяч лир, дорогой.

– Так много! – воскликнул я, пытаясь сохранить спокойствие, хотя мое сердце забилось тяжело и тревожно. Это была как раз сумма, необходимая мне на паспорт.

– Значит, ты не собираешься ронять Бруно? Теперь удобная возможность упущена. Второй раз такая не представится.

– Как ты можешь предлагать мне такое? – воскликнул я, вытирая капли пота со лба. 650 тысяч! Без единой оговорки! Меня такой вариант устроил бы больше. Мне не понадобилось бы ни жениться на Лауре, ни брать у нее деньги взаймы. Это была как раз та сумма, которая позволяла мне уехать из Италии.

Поднявшись, Лаура обняла меня за плечи.

– Почему мне не говорить тебе то, что я чувствую? Бруно для меня ничто так же, как для тебя. Мне сегодня хотелось, чтобы ты уронил его. Тогда ты получил бы свои деньги и меня саму. А виноватой осталась бы сестра.

– Заткнись! – крикнул я и освободился из ее объятий.

– Знаешь, Дэвид, ты говоришь так, будто противишься искушению, боясь поддаться ему.

– Нет, не рассчитывай на это.

– Тогда поговорим о чем-нибудь другом.

Склонившись снова над Лаурой, я почувствовал, как она замерла и впилась ногтями в мое плечо.

– Кто-то ходит снаружи, – прошептала она.

– Я ничего не слышу.

– Зато я слышу. Встань и погляди, Дэвид.

Я встал и подошел к окну, но, выглянув из него, ничего не заметил.

Лаура тоже подошла вслед за мной к окну. Неожиданно я услышал тихий плеск весел.

– Здесь рядом лодка, – прошептала Лаура. – Выйди, Дэвид, и посмотри. Возможно, тебе удастся увидеть ее от плавательного бассейна.

– Может быть, это просто рыбак?

– Рыбаки никогда не подплывают так близко к вилле. Прошу тебя, выйди.

Я осторожно спустился вниз к плавательному бассейну. Теперь довольно отчетливо был слышен тяжелый плеск весел в воде. Лодка быстро удалялась, но держалась так близко к берегу, что ее трудно было разглядеть. Пожав плечами, я повернулся к лодочному ангару и вдруг остановился как вкопанный: незадолго до моего появления, всего за каких-нибудь пару минут, здесь был человек, курящий сигару. На траве остался дымящийся окурок.

На следующее утро мне не удалось увидеть Лауру. По словам сестры-сиделки, она и Мария убирали комнату для Валерии. Так как я тут ничем не мог помочь, я решил воспользоваться удобной возможностью и перенести свои вещи на новую квартиру. Вчера ночью я ничего не сказал Лауре об увиденном мной сигарном окурке, а только предупредил, что кто-то на лодке подплывал к лодочному ангару, хотя узнать не удалось, кто же это был. Вскоре Лаура ушла от меня в беспокойстве. Сегодня я вернулся к событию прошедшей ночи. Я думал: «Может быть, в лодке был Беллини?» Но, в конце концов, он не единственный человек, который курит сигары. Но совсем прогнать мысли о Беллини, о ночном происшествии, о сообщенном Лаурой пункте завещания я не мог. Я размышлял об этом и когда переносил свои вещи на новую квартиру, и когда проводил в порядок свою новую комнату над гаражом Джанни Виччи. А возвращаясь на виллу, я снова думал о завещании Бруно. Мне казалось странным точное совпадение указанной в завещании суммы с той, которую я должен был заплатить за паспорт, чтобы купить себе свободу. Искушение остаться на вилле становилось все сильнее, но я должен был преодолеть его, потому что мысль о необходимости смерти Бруно все чаще приходила мне на ум. Прошлой ночью, беспокойно расхаживая взад и вперед по комнате, я иногда ловил себя на том, что жалею, что не уронил его. Так могло продолжаться до бесконечности. После приезда Валерии я должен уехать.

Занятый своими мрачными мыслями, я шел на виллу, не замечая, что был яркий, солнечный день. Бруно я нашел в его комнате. Он взглянул на меня устало и измученно.

– Сейчас слишком жарко для чтения, – сказал я. – Мне попробовать?

Его взгляд попросил меня начать чтение. Я открыл книгу и начал читать, а через некоторое время вошла Лаура. Она внесла с собой атмосферу едва сдерживаемого раздражения.

– Простите, что я вас прерываю, – сказала она своему супругу. – Мне нужно поехать в Стреза. Только что звонили от Станито и сообщили, что мой жемчуг готов. Мне нужны деньги.

Я посмотрел на Бруно, во взгляде которого появилось напряженное и презрительное выражение. Его удивило так же, как и меня, что Лаура так рано в жаркий день отправляется в Стреза, когда крупные магазины будут закрыты до вечера. Лаура открыла сейф, скрытый за одной из картин, достала оттуда толстую пачку банкнотов по 10 тысяч лир каждая, набрала их полную горсть, а остальные бросила обратно в сейф и закрыла дверцу.

– Мне нужно спешить, – сказала она Бруно. – Возможно, я вернусь поздно, потому что заеду к Элен и поболтаю с ней. Ты же знаешь, как она разговорчива. – Помахав рукой, Лаура пожелала нам приятного времяпрепровождения и поспешно исчезла. Воцарилась долгая и мучительная пауза. Я заметил, что Бруно взволнован и занят какими-то своими мыслями. Он посмотрел на меня, и я понял по его взгляду, что ему хочется остаться одному. Я встал.