Интервью окончено.

Я вышел из кабинета, потом и из дома и направился к тому месту, где была припаркована моя машина. Через четверть часа я уже был близок к дому, успев за это время все хорошенько обдумать. Все дело в доверии, оскорбленно подумал я. Если мой клиент мне не доверяет, то, в конце концов, что он рассчитывает получить взамен? Ответ был прост: ничего.

Домой я попал где-то около полуночи. Приготовил себе выпить. И первое, что пришло мне в голову после нескольких глотков, — была идея отыскать Манни Крюгера. Может быть, он взял за правило ложиться пораньше, не знаю. Но ответил он, только когда я насчитал не менее пятнадцати гудков и хотел уже класть трубку.

— Сукин ты сын! — услышал я его заспанный голос. — Ты вытащил меня из постели.

— В твоем доме пожар, — быстро сказал я, — и в любую минуту, может быть уже сейчас, в твою спальню с отчаянным визгом ворвутся в чем мать родила штук пятнадцать соблазнительных блондинок.

— Что-о-о?! — На мгновение в трубке воцарилась напряженная тишина. — Ты совсем спятил на старости лет! — Его возмущенный крик чуть не порвал мне барабанные перепонки. — Я же живу в этом доме и никакого пожара тут нет!

— Привет, это Рик Холман, — вежливо сказал я. — Как делишки, Манни?

— Проклятье, сейчас же ночь! — жалобно простонал он. — И ты позвонил мне, поднял с постели только для того, чтобы я смог оценить твое чувство юмора?

— Нет, нет, — поспешил успокоить я. — Просто хотел убедиться, что ты окончательно проснулся. Ответь мне только на один вопрос и потом отправляйся спать хоть до послезавтра. Где я могу отыскать Курта Манхейма? Причем прямо сейчас?

На другом конце провода я слышал только его тяжелое дыхание.

— Рик, детка, — хрипло сказал он, — ты что же, забыл, что я отвечаю за рекламу «Стеллар продакшн»?

— Я все помню, — нетерпеливо подтвердил я.

— То есть я там одна из шишек! — уточнил Манни. — Покой Курта Манхейма не вправе нарушить ни один человек, — сказал он шепотом. — Даже такой большой босс, как я, вылетит вверх тормашками из своего кресла, если кому-нибудь станет известно, что президент компании живет в Беверли-Хиллз, всего в четырех кварталах, например, от тебя.

— Спасибо огромное, Манни, — сказал я. — Если назовешь мне улицу и номер дома, тебе будет грозить газовая камера?

— Если не больше, — послышался озорной смешок. — Кстати, ты никогда не слышал о такой старлетке, Петунии Майерлинг?

— Ей-богу, даже не верится, что на свете может существовать женщина с таким именем, — хмыкнул я. — Надо же — Петуния Майерлинг!

— Я тоже так считал, пока Курт не начал гоняться за ней. Даю руку на отсечение, они сейчас вместе в его гнездышке на улице Виста, восемнадцать! Давай, старик, езжай туда, спугни наших голубков. Еще до наступления утра ты будешь ломать голову, как же снискать хлеб насущный!

— Спасибо, Манни, — искренне поблагодарил я. — Не знаю, что из этого выйдет, но я должен попытаться.

— Да скажи же, ради всего святого, что тебе так приспичило гоняться за Манхеймом среди ночи? — По его голосу я понял, что Манни уже гложет любопытство.

— Я еще и сам точно не знаю, — уклончиво ответил я. — А что за человек Гельмут Ларсен?

— Подонок. Ужом проползет даже под брюхом у гадюки, причем и глазом не моргнет, — в сердцах ответил Манни. — А тебе он зачем?

— Так. Просто любопытно, — равнодушно сказал я. — А у него какие-нибудь дела с Винсом Манатти, не знаешь?

Может, какие-то совместные проекты?

— Послушай, Рик, меня сейчас хватит удар от твоих вопросов! Действительно, Ларсен сейчас по уши завяз в одном деле. Правда, тут все упирается в Манатти, вернее, в его согласие. Гельмут хочет, чтобы Фламини снялась у нас в киноэпопее.

— А в чем трудности? — полюбопытствовал я.

— Все дело в контракте. Своим контрактом продюсер-итальянец Манатти повязал Анну по рукам и ногам. Без его согласия она и чихнуть не сможет, — пояснил Манни. — Но тут они погорели на Манхейме. Он уперся и ни в какую — к черту Анну Фламини, к черту это сотрудничество! Я уверен, поэтому и пришлось вмешаться Ларсену.

— Тогда еще один вопрос, друг, — сказал я.

Он оглушительно зевнул в трубку.

— Валяй, черт тебя возьми! В конце концов, почему бы и нет. Ведь ты, похоже, не собираешься сам ни о чем мне рассказывать!

— А ты не знаешь, у кого сейчас контрольный пакет акций «Стеллар»?

— Вообще-то всегда был у Барнаби. Но в последнее время кто-то ведет прямо-таки охоту за ними. Мы это заметили еще пару месяцев назад. Однако так до сих пор и не знаем, кто это. Но кто бы это ни был, он, похоже, скрывает свое имя.

— А сколько же акций уже уплыло от вас? — не унимался я.

— Честно говоря, точно сказать не могу. Но знаю одно — достаточно много!

— Достаточно много, ты хочешь сказать, чтобы составить контрольный пакет, если приплюсовать к тем, что уже находятся в распоряжении Барнаби?

— Рик, мальчик мой! — свистящим шепотом произнес Манни. — Ты, как всегда, заставил зашевелиться мои извилины. Так кто же этот сукин сын? Ты его знаешь?

— Пока еще не уверен, — солгал я. — А что ты слышал об актере-неудачнике по имени Мартин Харрис?

— Неужели ты думаешь, что какое-то ничтожество, о котором здесь никто и слыхом не слыхивал, готово по-тихому заграбастать контрольный пакет акций «Стеллар»? — ахнул рекламный босс компании.

— Ничего подобного! — успокоил я его. — Но, возможно, именно этот молодой американский актеришка Харрис — ключ ко всей этой дурно пахнущей истории.

Так что, Манни, давай-ка разузнай все, что сможешь, об этой темной лошадке, а потом позвони мне!

Я повесил трубку и как раз успел допить все, что еще оставалось в стакане, когда зазвонил телефон. Загробным голосом, словно какой-то римский император, решивший с того света напомнить о себе бывшему рабу, Манатти глухо забубнил в трубку.

— Вам больше нет нужды встречаться с Акселем Барнаби, — услышал я. — Он сам только что связался со мной. Мартин Харрис уже говорил с ним. Мы сможем вернуть Анну, вручив ему сто тысяч наличными. Богач Барнаби, черт возьми, считает, что это мои проблемы.

Если он получит Анну в течение двадцати четырех часов, предупредил он, тогда сделка состоится. Иначе всему конец.

— Итак? — спросил я.

— Договариваться с актеришкой придется мне самому. — пояснил Манатти. — Думаю, мистер Харрис очень скоро объявится. Я пообещал заплатить всю сумму. Но только вы должны быть посредником.

— Хорошо, — кивнул я.

— Как только Харрис свяжется со мной, я перезвоню, — сказал Винс, и в трубке раздались короткие гудки.

Я смешал себе еще один коктейль, уселся возле телефона и начал ждать. Если никто не позвонит в ближайшие четверть часа, подумал я, значит, сбылись мои самые худшие предчувствия. Но, скажу честно, я очень надеялся, что я ошибаюсь. Слава Богу, не прошло и десяти минут, как телефон затренькал. Правда, свое пари я проиграл. В глубине души я рассчитывал на звонок таинственного Мартина Харриса.

— Холман, — раздался в трубке так хорошо знакомый мне пронзительный голос, — говорит Аксель Барнаби.

Манатти, конечно, уже звонил вам, и вы в курсе, что этот псих Харрис за возвращение Анны требует чертову пропасть денег.

— Да, конечно, — подтвердил я.

— Надеюсь, он передал вам мою просьбу, чтобы именно вы выступили посредником в этом деле и отвезли ему деньги?

— Да, я в курсе, — сказал я.

— Поскольку Манатти уже посвятил вас во все детали, я буду ждать от вас известий в Иглс-Рок. Вы меня хорошо поняли?

— Дьявол вас забери! — недовольно буркнул я. — Хоть объясните мне почему!

— А вы вспомните про мою гостью, — прошипел он. — У меня здесь наша милая крошка Дафна Вудроу.

Или вы предпочтете, чтобы я оставил ее на попечение О'Нила? Так сказать, доверил его заботам? — Не подождав моего ответа, он, как и Манатти, резко швырнул трубку.

Не то чтобы я так уж не хотел поучаствовать в этой игре, печально подумал я, но было бы лучше играть хотя бы не с завязанными глазами. Меня преследовало пренеприятное ощущение: вроде я скрытно, шаг за шагом двигаюсь в полной темноте и вот-вот наткнусь на самого себя.

Глава 7

Завернутый в подобие тоги, наспех сооруженной из белой купальной простыни, Курт Манхейм сильно смахивал на актера провинциального театра, которому на время гастролей доверили сыграть главную роль в «Юлии Цезаре». Чисто внешне он неплохо подходил для этой роли — высокий, худощавый, с великолепно вылепленными строгими чертами лица, обрамленного густыми, слегка поседевшими волосами. Тонкий нос с горбинкой придавал ему сходство с мифической хищной птицей, а от пронзительных серых глаз веяло могильным холодом.

— Должно быть, я совсем сошел с ума! — едва сдерживая бешенство, воскликнул он. — Позволил вам, мистер Холман, нарушить мой покой в такой час!

— Это достаточно важно для вас, — пояснил я.

Он даже не подумал пригласить меня сесть, поэтому я уселся в ближайшее кресло и вытащил из кармана пачку сигарет.

— Дело в том, что я работаю на Акселя Барнаби, — многозначительно сказал я.

— Акселя Барнаби?! — Манхейм раздраженно передернул плечами. — Да мне плевать на вас. Даже если вы работаете на ФБР! Мне-то какое до этого дело?

— Анна Фламини, — произнес я негромко.

— Анна Фламини? — Президент компании «Стеллар» подошел к бару и плеснул себе немного в стакан. — А с чего бы такому человеку, как Барнаби, интересоваться Анной? Что он в ней нашел?

— Ей-богу не знаю, — признался я, подумав, что иногда ложь бывает настолько недалека от истины, что их трудно различить. — Все дело в акциях «Стеллар».

Ведь сейчас именно у Барнаби в руках львиная доля этих акций. Или я ошибаюсь?

Подняв стакан, Манхейм принялся на свету рассматривать густо-коричневый напиток, словно не замечая, что кто-то испортил ему удовольствие от виски.