Судья Мартин. Я вновь прошу исключить этот вопрос…

Ответ. Да что все это значит? Вдруг вы все, ребята, превратились в ангелов! Чем, по-вашему, я зарабатываю деньги — красивыми глазками? И не думайте, что какой-то провинциальный судья может запугать Вика Карлатти! У меня полно друзей, и они позаботятся, чтобы Вик Карлатти не стал козлом отпущения для какого-нибудь старого дурака судьи или вонючего прокурора…

Судья Ньюболд. Мистер Брэдфорд, у вас есть еще вопросы к этому свидетелю?

Мистер Брэдфорд. Думаю, ваша честь, этого вполне достаточно.

Судья Ньюболд. Клерк, вычеркните последние вопрос и ответ. Присяжные не должны их учитывать. Пусть зрители соблюдают должный порядок, или зал будет очищен. Свидетель задержан за неуважение к суду. Пристав, проводите задержанного.

Мистер Карлатти при виде приближающегося пристава машет кулаками и кричит:

— Где же свобода слова? Это вам не нацистская Германия!

Когда Нора принесла присягу, села и начала сдавленным голосом давать показания, в зале стало тихо, как в церкви. Она исполняла роль священника, и люди слушали ее с молчаливым смущением прихожан, поставленных лицом к лицу с их грехами… Разве женщина, которую Джим Хейт пытался убить, не должна быть настроена против него? Но Нора каждой клеточкой своего организма была за Джима. Ее преданность наполняла зал подобно теплому воздуху. Она защищала своего мужа от всех обвинений, заявляя, что любит его и верит в его невиновность. Взгляд Норы постоянно возвращался к объекту ее показаний, который сидел в нескольких футах от нее с красным от стыда лицом, уставясь на носки нечищеных ботинок.

«Этот идиот мог бы хоть чем-то помочь себе!» — сердито подумал Эллери Квин.

Нора не могла сообщить никаких фактов, опровергающих обвинение. Судья Мартин, вызвавший ее свидетельницей исключительно ради психологического воздействия, не касался двух попыток отравления, предшествующих кануну Нового года, а Картер Брэдфорд, руководствуясь искренним сочувствием, отказался от перекрестного допроса и возможности расспросить ее об этих попытках. Возможно, он чувствовал, что, терзая Нору, потеряет больше, чем выиграет, отпустив ее.

Эллери Квин, известный своим скептицизмом, не был уверен, что это не так.

Нора должна была стать последним свидетелем судьи Мартина, который перебирал какие-то бумаги за столом защиты, словно решая, продолжать процедуру или нет, когда Пэт подала ему энергичный знак из-за перил. Старый джентльмен виновато кивнул и нехотя произнес:

— Вызываю Патрицию Райт.

Мистер Квин наклонился вперед, ощущая напряжение, причину которого не мог понять.

Очевидно не зная, как приступить к допросу, судья Мартин начал с осторожной разведки, как будто искал ключ. Но Пэт почти сразу же перехватила у него инициативу. Эллери ломал голову над тем, чего она добивается.

Будучи свидетелем защиты, Пэт откровенно играла на руку обвинению. Чем больше она говорила, тем больше вреда приносила Джиму. Пэт изображала своего зятя негодяем и лжецом, рассказывала, как он унижал Нору, воруя ее драгоценности, растрачивая ее деньги, пренебрегая ею, подвергая ее душевным мукам, постоянно с ней ссорясь… Прежде чем она дошла до половины, зал начал свистеть, судья Мартин вспотел как кули,[59] изо всех сил пытаясь ее остановить, Нора уставилась на сестру, словно видя ее впервые, а Герми и Джон Ф. съежились на стульях, как две тающие восковые фигуры.

Судья Ньюболд наконец прервал Пэт, заявляющую о своей ненависти к Джиму.

— Мисс Райт, вы знаете, что вызваны как свидетель защиты?

— Прошу прощения, ваша честь, — отозвалась Пэт. — Но я не могу сидеть и слушать всю эту болтовню, когда нам всем известно, что Джим Хейт виновен…

— Я требую… — негодующе взревел судья Мартин.

— Девушка… — сердито начал судья Ньюболд.

Но Пэт не желала останавливаться.

— Именно это я говорила Биллу Кетчему только вчера вечером…

— Что?!

Возглас вырвался одновременно у судьи Ньюболда, Илая Мартина и Картера Брэдфорда. На момент зал застыл в изумлении, а затем стены треснули и Вавилон превратился в Бедлам.[60] Судья Ньюболд сломал третий молоточек с начала процесса, пристав носился по залу, требуя тишины, а в ряду прессы послышался смех, перекинувшийся в соседние ряды.

— Ваша честь! — крикнул судья Мартин, перекрывая шум. — Я хочу зафиксировать в протоколе, что последнее заявление моего свидетеля явилось для меня абсолютной неожиданностью. Я не имел ни малейшего понятия…

— Одну минуту, защитник, — сдавленным голосом прервал его судья Ньюболд. — Мисс Райт!

— Да, ваша честь? — с ошеломленным видом откликнулась Пэтти, словно не понимая, из-за чего вся эта суматоха.

— Я правильно вас расслышал? Вы сказали, что вчера вечером говорили что-то Биллу Кетчему?

— Да, ваша честь, — почтительно ответила Пэт. — И Билл со мной согласился…

— Протестую! — крикнул Картер Брэдфорд. — Она хочет досадить мне! Это подстроено…

Мисс Райт устремила невинный взгляд на Картера.

— Минуту, мистер Брэдфорд! — Судья Ньюболд наклонился вперед. — Билл Кетчем согласился с вами, не так ли? В чем именно? Что еще произошло вчера вечером?

— Ну, Билл сказал, что Джим, безусловно, виновен и, если я пообещаю ему… — Пэт покраснела, — если я пообещаю ему кое-что, он позаботится, чтобы Джим получил по заслугам. Он сказал, что, будучи страховым агентом, может убедить кого угодно, что я — девушка его мечты и для меня он способен даже достать луну с неба…

— Тишина в зале! — взревел судья Ньюболд.

Наконец шум стих.

— Насколько мы понимаем, мисс Райт, — мрачно осведомился судья Ньюболд, — этот разговор вчера вечером состоялся у вас с Уильямом Кетчемом, который является присяжным номер семь на этом процессе?

— Да, ваша честь, — удивленным тоном ответила Пэт. — А что в этом плохого? Если бы я знала… — Остальное утонуло в гвалте.

— Пристав, очистите зал! — приказал судья Ньюболд.

* * *

— Ну, давайте выслушаем остальное! — Голос судьи Ньюболда был настолько ледяным, что лицо Пэт приобрело оттенок кофе с молоком, а в уголках глаз блеснули слезы.

— Вечером в прошлую субботу мы с Биллом отправились на прогулку. Билл сказал, что нас не должны видеть вместе, так как это вроде бы незаконно, поэтому мы поехали в одно местечко в Слоукеме, которое знал Билл, и все следующие вечера тоже проводили там. Я сказала, что Джим виновен, а Билл ответил, что тоже так думает…

— Ваша честь, — ужасным голосом начал судья Мартин, — я ходатайствую…

— Вы ходатайствуете! — усмехнулся судья Ньюболд. — Илай Мартин, если бы не ваша репутация… Эй, вы, там! — крикнул он присяжным. — Кетчем! Номер семь! Встаньте!

Билл Кетчем, толстый страховой агент, попытался повиноваться, но смог подняться только со второго раза. Он стоял в заднем ряду секции присяжных, пошатываясь, как в каноэ.

— Уильям Кетчем, — обратился к нему судья Ньюболд, — вы проводили каждый вечер, начиная с прошлой субботы, в компании этой молодой женщины? Вы обещали ей повлиять на остальных присяжных… Пристав! Шеф Дейкин! Мне нужен этот человек!

Кетчема задержали в центральном проходе после того, как он сбил с ног двоих других присяжных и разметал Людей за перилами, как толстый кот стайку цыплят.

Когда его привели к судье Ньюболду, он пробормотал, заикаясь:

— Я н-ничего п-плохого не хотел, ваша честь… Я н-не д-думал, что п-поступаю неправильно, к-клянусь вам… Все знают, что с-сукин сын виновен…

— Возьмите этого человека под стражу! — прошипел судья Ньюболд. — Пристав, поставьте охрану у дверей! Объявляется пятиминутный перерыв. Присяжные, оста-вайтесь на местах! Никто из присутствующих не должен покидать зал суда! — И он шатаясь направился в свой кабинет.

— Вот что получается, когда присяжных не запирают, — заметил мистер Квин и добавил, обращаясь к мисс Патриции Райт: — И когда легкомысленные девчонки вмешиваются в дела взрослых!

— О, Пэтти, как ты могла? — захныкала Гермиона. — И этот ужасный Кетчем… Я предупреждала тебя, что он будет делать тебе авансы, если ты станешь его поощрять. Помнишь, Джон, как он пытался назначить Пэтти свидание?

— Так же как помню, где моя старая щетка для волос! — свирепо отозвался Джон Ф.

— Слушайте, — тихо заговорила Пэт. — Джим ведь был в скверном положении, верно? Поэтому я поработала над толстым Билли — он выпил несколько мартини, а я позволила ему приволокнуться за мной… Можете смотреть на меня как на падшую женщину! — Она заплакала. — По крайней мере, я сделала то, что никто из вас не смог сделать, — сами увидите!

— Это правда, — быстро вставил Эллери, — что мы могли ожидать лишь осуждения Джима.

— Если только… — начала Нора; ее бледное лицо озарила надежда. — О, Пэтти, ты сумасшедшая, но я люблю тебя!

— Видели, как покраснел Карт? — всхлипывала Пэт. — Он считал себя умником…

— Да, — сухо промолвил Эллери. — Но посмотрите на судью Мартина.

Старый Илай Мартин подошел к Пэт и сказал:

— Патриция, ты поставила меня в самое неловкое положение за всю мою жизнь. Но меня заботит не это и не этическая сторона твоего поведения, а то, что ты, вероятно, не помогла, а повредила Джиму. Не важно, что говорит или делает Ньюболд, — выбора у него нет. Все поймут, что ты сделала это намеренно, и это неизбежно отразится на Джиме Хейте. — Судья Мартин медленно отошел.

— Очевидно, — заметила Лола, — невозможно поскрести бывшего судью, чтобы не высыпалась начинка. Не беспокойся, плакса. Ты в последний момент дала Джиму отсрочку смертного приговора — это больше, чем заслуживает такая дубина, как он!