Агнес Лаурел умолкла. Айшем принялся барабанить пальцами по крышке стола.

– Марти вам все рассказал, да?

– Угу.

– Вы уверены, что он не убивал этого Карла Оуэна?

– Меня там не было. Но, судя по тому, как Джо себя вел, он никого не убивал.

Айшем кивнул:

– Пока все, мисс Лаурел. Нам понадобятся ваши письменные показания. Разумеется, вас придется задержать.

Блондинка встала, и Гриннел увел ее. Девушка вышла из кабинета, ни на кого не взглянув.

– Марти не мог знать, что Карл Оуэн мертв, – сказал Айшем. – Но он был уверен, что парень попытается скрыться. Марти рассчитывал получить деньги от Дравека и уехать до того, как мы найдем шофера. Рассказ девушки очень похож на правду.

Все молчали. Затем Айшем повернулся ко мне:

– Вы совершили одну серьезную ошибку. Не следовало говорить девушке о Марти, пока вы не убедились, что убийца он. А так погибли два человека.

– Ну да, – кивнул я. – Может, мне вернуться и начать все заново?

– Не грубите.

– Я не грублю. Я работал на Дравека и пытался облегчить его душевные муки. Я не знал, что девушка чокнутая, и не знал, что у Дравека поедет крыша. Я пришел за снимками. Мне было наплевать на этих подонков – Стайнера, Марти и его подружку. И теперь наплевать.

– Ладно, ладно, – раздраженно махнул рукой Айшем. – Сегодня вы мне больше не нужны. А со следствием вам еще придется беседовать, и не раз.

Он встал, и я тоже. Он протянул мне руку.

– Но от этого вам будет гораздо больше пользы, чем вреда, – сухо добавил Айшем.

Я пожал ему руку и вышел. Макджи последовал за мной. Мы спустились на лифте, не обменявшись ни словом. На улице Макджи подошел к правой дверце моего «кадиллака» и сел в машину.

– В твоей берлоге найдется что-нибудь выпить?

– Сколько угодно, – ответил я.

– Тогда пропустим по стаканчику.

Я завел мотор и поехал через гулкий туннель на Первой улице. Мы вынырнули из туннеля, и Марти повернулся ко мне:

– В следующий раз, когда пришлю к тебе клиента, я не буду рассчитывать, что ты его сдашь.

Мы ехали в «Берглунд». Был тихий вечер. Я чувствовал себя усталым, старым и никому не нужным.

Невадский газ[11]

1

Хьюго Кэндлис стоял в центре зала для игры в сквош, наклонив вперед свое крупное тело и аккуратно держа маленький черный мячик большим и указательным пальцем левой руки. Он отпустил мяч, отскочивший от пола у самой линии подачи, и хлестко ударил по нему ракеткой с длинной ручкой.

Черный мячик ударился о стену чуть ниже середины, описал высокую ленивую дугу, едва не задев белый потолок и светильники с проволочной сеткой, а затем неспешно опустился у задней стены, так и не задев ее.

Джордж Дайл без особого старания попытался отбить мяч, но лишь чиркнул краем ракетки по бетонной стене. Мяч безжизненно скользнул на пол.

– Отличный удар, шеф. Двенадцать – четырнадцать. Куда мне до вас.

Джордж Дайл был высок, темноволос и по-голливудски красив – смуглый, стройный, поджарый. Все в нем казалось каким-то жестким, за исключением полных, мягких губ и больших, кротких, как у коровы, глаз.

– Да уж, ты никогда не мог со мной тягаться, – фыркнул Хьюго Кэндлис.

Он расхохотался, запрокидывая голову и широко открывая рот. Голая грудь и объемистый живот блестели от пота. Вся его одежда состояла из синих шорт, белых шерстяных носков и тяжелых теннисных туфель на каучуковой подошве. У него были седые волосы, широкое лунообразное лицо с маленькими носом и ртом и проницательными поблескивающими глазками.

– Хочешь, приложу тебя еще разок?

– Нет, если это не приказ.

– Ладно, – нахмурившись, бросил Хьюго Кэндлис.

Он сунул ракетку под мышку, достал из кармана шорт брезентовый мешочек и извлек оттуда сигарету и спичку. Потом картинно закурил и бросил обгорелую спичку в центр корта – он привык, что за ним убирают другие.

Кэндлис толчком распахнул дверь в зал для сквоша и, выпятив грудь, важно прошествовал в раздевалку. Дайл молча последовал за ним; его походка была грациозной и бесшумной, как у кошки. Они прошли в душевую.

Кэндлис пел в душе, густо намыливая свое крупное тело, и с наслаждением чередовал ледяную воду с обжигающе горячей. Затем не торопясь вытерся, взял другое полотенце, вышел из душевой и крикнул служителю, чтобы тот принес имбирного лимонада и льда.

В раздевалке тут же появился негр в накрахмаленной белой курточке с подносом в руках. Кэндлис размашисто подписал чек, отпер большой шкафчик с двойными дверцами и со стуком поставил бутылку «Джонни Уокера» на круглый зеленый стол в проходе.

Служитель тщательно смешал две порции напитка.

– Пожалуйста, сэр миста Кэндлис, – произнес он и, получив свои четверть доллара чаевых, удалился.

Джордж Дайл, уже успевший полностью одеться – на нем были изящные фланелевые брюки серого цвета, – появился из-за ряда шкафчиков и взял один из стаканов.

– На сегодня все, шеф? – Прищурившись, он посмотрел сквозь стакан на лампу под потолком.

– Думаю, да, – важно ответил Кэндлис. – Пожалуй, поеду домой и порадую свою малышку. – Его маленькие глазки на мгновение скосились в сторону Дайла.

– Не возражаете, если я не вернусь домой с вами? – осторожно спросил Дайл.

– Да мне все равно. Только Наоми расстроится, – недовольно пробурчал Кэндлис.

Дайл беззвучно шевельнул губами и пожал плечами:

– Вам нравится злить людей, да, шеф?

Кэндлис не ответил и даже не посмотрел в его сторону. Дайл стоял со стаканом в руке и молча наблюдал, как толстяк натягивает атласное белье с монограммами, пурпурного цвета носки с серыми стрелками, шелковую рубашку, тоже с монограммой, и костюм в мелкую черно-белую клетку, в котором он выглядел огромным, словно амбар.

Завязывая пурпурный галстук, Кэндлис громко позвал негра и распорядился приготовить еще одну порцию.

Дайл отказался от спиртного, кивнул на прощание и удалился, неслышно ступая по настеленному между шкафчиками ковру.

Кэндлис закончил одеваться, выпил вторую порцию разбавленного виски, запер шкафчик и сунул в рот толстую коричневую сигару. Негр поднес горящую спичку. Кэндлис прикурил и с важным видом направился к выходу, громко приветствуя знакомых.

После его ухода в раздевалке стало очень тихо. Кто-то негромко засмеялся.


На улице, за порогом клуба «Делмар», шел дождь. Швейцар в ливрее помог Хьюго Кэндлису надеть белый макинтош с поясом, затем отправился за машиной толстяка. Когда автомобиль подъехал к навесу, он раскрыл зонт и держал его над Хьюго, пока тот шествовал по деревянному настилу от ступенек клуба к обочине. У Кэндлиса был лимузин «линкольн», темно-синий с желто-коричневой полосой. Номерной знак 5А6.

Шофер в черном плаще с высоко поднятым воротником не повернул головы. Швейцар открыл дверцу, и Хьюго Кэндлис тяжело опустился на заднее сиденье.

– Спокойной ночи, Сэм. Скажи ему, чтобы ехал домой.

Швейцар отсалютовал, прикоснувшись пальцами к фуражке, захлопнул дверцу и передал распоряжение шоферу, который кивнул, по-прежнему не поворачивая головы. Автомобиль тронулся.

Дождь был косым, и на перекрестках резкие порывы ветра со стуком швыряли струи воды в стекла лимузина. Люди жались друг к другу на углах улиц, пытаясь перейти через бульвар Сансет и при этом не забрызгаться. Хьюго Кэндлис с жалостью поглядывал на них и улыбался.

Автомобиль свернул с Сансет, пересек район Шерман и поехал к холмам. Теперь он стремительно несся по практически пустому бульвару.

В машине было очень жарко. И окна, и отделявшая водителя перегородка оставались закрытыми. Густой удушливый дым от сигары Кэндлиса заполнил салон лимузина.

Кэндлис поморщился и протянул руку, намереваясь опустить стекло. Рукоятка не работала. Он попробовал открыть окно с другой стороны. Тоже безрезультатно. Разозлившись, Кэндлис стал искать маленькую трубку переговорного устройства, чтобы дать нагоняй шоферу. Трубки не оказалось на месте.

Машина резко свернула на прямую аллею, полого поднимавшуюся к вершине холма. С одной стороны дороги росли эвкалипты; домов не было. Кэндлис почувствовал, как по спине пробежал неприятный холодок. Он наклонился и ударил кулаком в стеклянную перегородку. Шофер не повернул головы. Автомобиль с огромной скоростью мчался по темной дороге к вершине холма.

Хьюго Кэндлис отчаянно пытался нащупать ручку дверцы. Ее не было – ни с той, ни с другой стороны. На широком лице Хьюго появилась растерянная улыбка.

Водитель наклонился вправо и протянул руку в перчатке куда-то вниз. Послышался резкий шипящий звук. Хьюго Кэндлис почувствовал запах миндаля.

Поначалу очень слабый – едва заметный и даже приятный. Шипение не смолкало. Запах миндаля усилился, стал горьким и резким, почти невыносимым. Хьюго Кэндлис выронил сигару и изо всех сил ударил кулаком в ближайшее окно. Стекло не разбилось.

Автомобиль поднялся уже довольно высоко, оставив далеко внизу редкие уличные фонари жилых кварталов.

Кэндлис откинулся на спинку сиденья, поднял ногу, намереваясь пнуть стеклянную перегородку, отделявшую его от водителя. Но ему так и не удалось этого сделать. Глаза Хьюго перестали видеть. На его лице застыла сердитая гримаса, голова запрокинулась на подушки, а затем безжизненно поникла между жирных плеч. Мягкая фетровая шляпа белого цвета выглядела бесформенной на большом квадратном черепе.