– С чего ты решил, что я знаю Икки Розенштейна?

Он визгливо хохотнул и ткнул дулом мне в живот.

– А то не знаешь? – Плюгавец явно наслаждался мнимым чувством превосходства, которое дает большая пушка в маленькой ручке.

– Так о чем речь?

Не успел он снова ощериться, как я уронил сигарету и взмахнул рукой. Я умею быть быстрым, когда меня припирают к стенке. Наверняка бывают ребята пошустрее, но не тогда, когда им в живот упирается дуло. Большой палец под спусковой крючок, ладонь поверх его ладони. Одновременно я пнул его в пах коленом. Он согнулся и застонал. Я дернул его руку вправо и выхватил пушку. Точная подсечка – и коротышка оказался на полу у моих ног, моргая от боли и неожиданности, прижимая колени к животу. Я схватил его за левую руку и рывком поднял с пола. Весу в нем было всего ничего. Могли бы послать кого-нибудь покрупней и поопытней.

– Проходи в кабинет. Поболтаем, выпьешь чего-нибудь. В следующий раз не становись так близко, чтобы противник не мог перехватить правую руку. Только проверю твои карманы.

Карманы были пусты. Я подтолкнул его к двери и усадил в кресло. Судорожно дыша, коротышка вытащил носовой платок и вытер лицо.

– Только попадись мне… – процедил он сквозь зубы.

– Не обольщайся. Не потянешь.

Я налил скотч в бумажный стаканчик и поставил перед ним. Вытащил обойму с патронами тридцать восьмого калибра и сунул в ящик стола. Вставил магазин на место и положил пистолет на стол.

– Заберешь, когда будешь уходить.

– Так драться нечестно, – буркнул он, задыхаясь.

– Пристрелить кого-нибудь куда гуманнее. Как ты здесь оказался?

– Да пошел ты.

– Не зарывайся, приятель. У меня тоже есть друзья, пусть и мало. Вот посажу тебя за вооруженное нападение, увидишь, что будет. Выпустят тебя под расписку или под залог – и поминай как звали. Боссы не любят неудачников. Итак, кто тебя послал? И откуда ты узнал адрес конторы?

– За Икки следили, – неохотно ответил он. – А твой Икки даже не заметил, что я у него на хвосте. Привел меня прямо к тебе. Зачем ему понадобился частный сыщик? Кое-кто интересуется.

– Не темни.

– Пошел к черту.

– Пожалуй, я не буду сдавать тебя полиции, а пристукну прямо сейчас, – сказал я, поднимаясь.

Он выставил руку перед собой:

– Если тронешь меня или если от меня не будет вестей, сюда явятся крутые ребята и церемониться не станут. А крыть тебе нечем.

– Да что вы знаете? Если Икки и был у меня, это еще не доказывает, что я взялся за его дело. Я с бандитами не якшаюсь.

– Икки хотел, чтобы ты помог ему смыться.

– От кого?

– Это можно обсудить.

– Валяй рассказывай. Вижу, болтать ты мастак. И передай своим боссам, что не родился еще бандит, которого я возьмусь выгораживать. – Иногда в моем деле приходится приврать. Без этого никак. – Чем Икки вам насолил? Или врут?

– Корчишь из себя невесть что, а на деле слабак, – фыркнул он, растирая место, куда попало мое колено. – А у нас был бы на побегушках.

Я расхохотался ему в лицо. Затем схватил его за правое запястье и заломил ему руку за спину. Коротышка взвизгнул. Левой рукой я вытащил бумажник из его нагрудного кармана и отпустил его. Он потянулся к пистолету, но тут же схлопотал по руке. Коротышка повалился в кресло и застонал.

– Заберешь пушку, когда разрешу. А сейчас веди себя прилично, если не хочешь получить еще.

В бумажнике обнаружилось водительское удостоверение на имя Чарльза Хикона. Имя мне ни о чем не говорило. Наверняка среди своих его кличут Задохликом, или Слабаком, или просто «Эй, ты». Я швырнул бумажник на пол. Он не потрудился его поднять.

– Черт, должно быть, твои боссы решили сэкономить, если послали тебя. Ты годишься только окурки на улицах подбирать.

– Да пошел ты.

– Ладно, малый, забирай свою пушку и проваливай.

Он поднял пистолет со стола, с важным видом сунул его в кобуру, презрительно покосился на меня и невозмутимо – словно жулик, прихвативший норковую шубку, – направился к выходу. У двери он оглянулся и яростно зыркнул на меня глазками-бусинками:

– Еще увидимся, умник. И не таким шустрым рога обламывали.

С этим напутствием он наконец удалился.

Чуть позже, погасив свет, я включил сигнализацию и запер контору. На пути домой никого похожего на наемных убийц я не встретил.

Дома я упаковал чемодан и поехал на автостанцию, где меня почти обожали. Там оставил машину и взял напрокат «шевроле». Забросил чемодан в дешевую квартирку, которую снял на Пойнтер-стрит, и поехал ужинать к Виктору. На часах было около девяти – приглашать Анну не имело смысла. Наверняка она давно поужинала.

Я заказал двойной «гибсон» со свежим лаймом и выпил залпом. Я был голоден как волк.

5

На обратном пути на Пойнтер-стрит я долго петлял и кружил, пытаясь вычислить, следят ли за мной. Пистолет лежал рядом на сиденье. Кажется, хвоста не было.

На бульваре Сансет я остановился на заправке и зашел в телефонную будку.

Берни Олс как раз собирался домой.

– Это Марлоу, Берни. Давненько мы не ссорились. Я соскучился по нашим перебранкам.

– Не с кем поругаться? Заведи жену. Я теперь главный следователь в управлении шерифа. Осталось только сдать экзамен на капитана. Мне теперь не к лицу якшаться с частными сыщиками.

– Даже со мной? Похоже, мне нужна помощь. Дельце щекотливое, еще пришьют ненароком.

– И ты решил, что я со всех ног брошусь тебя выручать?

– Брось, Берни, я малый неплохой. Сейчас вот пытаюсь спасти бывшего бандита от наемных убийц.

– По мне так, чем меньше их останется, тем лучше.

– Не буду спорить, но, если я позвоню, не пришлешь парочку крепких ребят на подмогу?

Мы обменялись еще парой колкостей и повесили трубки. Затем я набрал номер Икки Розенштейна.

– Говорите, – раздался неприятный голос.

– Марлоу. Приготовьтесь сняться с места около полуночи. Мы засекли ваших дружков. Они окопались в «Беверли-Вестерн». Хотя сегодня они вряд ли появятся. Откуда им знать, что вы начеку.

– Рискованно.

– Само собой, Икки, я вас не на пикник приглашаю! Сами привели их в мою контору, значит времени у нас в обрез.

Некоторое время он дышал в трубку.

– Кто к вам приходил?

– Какой-то мелкий проходимец приставил мне дуло к брюху. Пришлось с ним разобраться. Только не понимаю, зачем было присылать ко мне шпану, если они не хотели, чтобы я знал слишком много.

– Похоже, вы вляпались, приятель.

– Не впервой. Я буду у вас около полуночи. Где ваша машина?

– У входа.

– Отгоните ее в переулок и не забудьте запереть. Где в вашей конуре запасной выход?

– Сзади. Выходит в переулок.

– Оставьте там чемодан. Мы выйдем вместе, а после его заберем.

– Хотите, чтобы чемодан стянули?

– А вы хотите схлопотать пулю?

– Ладно, – буркнул он, – но шансы невелики.

– Как у автогонщиков. Однако их это не останавливает. Наше спасение в скорости. Около десяти потушите свет и хорошенько разворошите постель. Можете бросить вещи, будто в спешке.

Он что-то буркнул в ответ, и я повесил трубку.

Телефонная будка, как всегда на заправках, была ярко освещена. Копаясь в стопке дорожных карт у прилавка, я осмотрелся. Чтобы не вызывать подозрений, купил карту Сан-Диего и сел в арендованную машину.

Припарковавшись за углом Пойнтер-стрит, я поднялся на второй этаж и пристроился у окна съемной квартиры. Ничего подозрительного я не заметил. Две не слишком шикарные цыпочки вышли из дома, где жил Икки, и укатили в новехоньком авто. Мужчина роста и комплекции Икки вошел внутрь. Люди входили и выходили, но нечасто. С тех пор как проложили автостраду Голливуд-фривей, чужие на соседние улицы не захаживали, только местные.

Стоял чудесный осенний вечер, насколько это возможно в испорченном климате Лос-Анджелеса, – ясный, но не холодный. Понятия не имею, что случилось с погодой в перенаселенном городе, но, с тех пор как я сюда приехал, она изменилась в худшую сторону.

До полуночи оставалась чертова уйма времени. За квартирой Икки слежки не было. Убийцы в неприметных пиджаках не прочесывали шесть окрестных пансионов. Я был уверен, что сначала наемники сунутся ко мне. Если, конечно, Анна угадала, и если тот проходимец, что явился в контору, успел доложить обо мне своим боссам, и если те двое вообще собирались выходить из гостиницы. Что-то подсказывало мне, что Анна безошибочно вычислила убийц. К чему им было осторожничать, если они не знали, что Икки предупрежден? Разумеется, его могли выследить, когда он приходил в контору. Впрочем, что с того, что он знал? Кого заботило, что он обратился ко мне? Для Синдиката я был жалкой пешкой, недостойной внимания.

В полночь я вышел из квартиры, поплутал между домами и наконец вошел в дом Икки. Входная дверь не запиралась, лифта не было. Я поднялся на третий этаж и постучался. Икки открыл дверь. Несмотря на пушку в руке, вид у него был испуганный.

У двери стояли два чемодана, еще один – у стены. Я поднял его. Чемодан был довольно тяжелый. Я откинул крышку, чемодан не был закрыт.

– Не беспокойтесь, – сказал Икки. – Тут все, что нужно мужчине на три-четыре ночи, и ничего, кроме одежды, которую нельзя стянуть.