– Расскажи мне про папу.

– Он был уже взрослый восемнадцатилетний молодой человек. Он нечасто приезжал домой из-за сложных отношений с отчимом – вторым мужем бабушки.

– И ты в него сразу влюбилась?

– Да, с первого взгляда. Я росла и любила его. Я и мечтать не смела, что он тоже когда-нибудь полюбит меня.

– Почему?

– Ну… видишь ли… Он был большой любитель женщин и ухаживал за взрослыми красивыми барышнями. Любая бы сочла его отличной партией. Я все время с ужасом ждала, что он женится. Он очень хорошо ко мне относился – дарил мне цветы, конфеты, украшения. Для него я всегда была «крошка Мириам». Думаю, его забавляла моя преданность. Потом он рассказывал, что одна пожилая дама – мать его друга – однажды сказала ему: «Мне кажется, Джон, что ты женишься на своей маленькой кузине». И он тогда засмеялся: «На Мириам? Но она ведь совсем малышка». Тогда он был увлечен одной очень красивой девушкой, но что-то у них расстроилось… Короче, я стала единственной женщиной, которой он когда-либо делал предложение. Я помню, я решила, что, если он женится, я лягу на диван и буду так лежать долго, пока не умру. И все будут гадать, отчего я умерла, пока не найдут его письма ко мне, перевязанные голубой ленточкой и переложенные незабудками. В дни моей юности мечтать о романтической кончине от безответной любви было очень популярно. Глупость, конечно, но, знаешь, это как-то помогало – облегчало боль… Я помню, однажды твой отец вдруг заметил: «Слушай, крошка, какие у тебя красивые глазки». Я просто опешила. Я считала себя некрасивой. Я взобралась на стул и стала рассматривать себя в зеркало, чтобы понять, что он имеет в виду. Присмотревшись, я решила, что глаза у меня и вправду ничего…

– Когда папа сделал тебе предложение?

– Мне было двадцать два года. Целый год он не приезжал. На Рождество я послала ему открытку и стихотворение, которое я посвятила ему. Он всегда держал эти стихи в кармане. Когда он умер, они были там… Передать тебе не могу, как я удивилась, когда он попросил меня стать его женой, и отказала ему.

– Но почему, мама?

– Не знаю… Я была так воспитана. Я считала, что недостойна его. Я боялась, что, женившись на мне, он быстро разочаруется.

– И дядя Том… – подсказала Селия, которая дальше уже знала.

Мама улыбнулась:

– Да, дядя Том. Мы поехали в Сассекс к дяде Тому. Он был уже довольно пожилой, очень мудрый и добрый. Я, помню, играла на фортепьяно, а он сидел у камина и слушал. И вот он спрашивает: «Это правда, Мириам, что ты отказала Джону?» Я говорю: «Да». – «Но ты ведь любишь его?» – «Да». – «В следующий раз соглашайся. Он попросит тебя еще, но в третий раз просить не будет. Он хороший парень, Мириам. Не отворачивайся от своего счастья».

– И когда папа еще раз сделал тебе предложение, ты сказала «да».

Мириам кивнула. Ее глаза лучились счастьем.

– Теперь расскажи, как вы стали жить здесь.

Это была еще одна любимая история.

– Мы снимали квартиру тут неподалеку. У нас тогда было уже двое детей – твоя сестра Джой, которая умерла, и Сирил. Папа собирался ехать в Индию по делам и не мог взять нас с собой. Здесь нам очень нравилось. Тогда мы решили, что снимем в этом месте дом на год. Мы с бабушкой пошли разузнать, какие дома сдаются в округе. В тот день за обедом я сказала папе: «Джон, я купила дом». Он сказал: «Что-о-о?» Бабушка сказала: «Все в порядке, Джон. Недвижимость – это самый надежный объект вложения денег». Дело в том, что отчим твоего отца – бабушкин муж – оставил мне небольшой капитал. Это был единственный дом, который мне понравился. Здесь было так тихо, так мирно. Но старая владелица наотрез отказалась сдавать его, соглашалась только продать. Она была квакерша – такая милая и доброжелательная дама. Я спросила у бабушки: «Можно я куплю его?» Бабушка была моей опекуншей. Она сказала: «Конечно, покупай, Мириам». Старая квакерша сказала: «Будьте счастливы здесь – ты, твой муж и твои дети». Это прозвучало как благословение.

Как это было похоже на маму – вдруг взять и купить дом.

Селия сказала:

– И я здесь родилась?

– Да.

– Ой, мама, давай всегда будем здесь жить! Никогда-никогда его не продадим.

Мириам вздохнула:

– Не знаю… Это не очень разумно… Но ты так его любишь. И потом, я хочу, чтобы у тебя всегда было место, куда ты могла бы вернуться…

3

Приехала погостить кузина Лотти. Она вышла замуж и жила в Лондоне, но мама говорила, что ей необходим свежий воздух.

Кузина Лотти была явно больна. Она почти не вставала с постели, и ее жутко тошнило. При Селии она что-то мямлила насчет расстройства желудка.

– Ничего, у нас ты быстро поправишься, – утешала ее Селия.

Прошла неделя, а кузина Лотти все не выздоравливала. Селия знала, что, когда «расстраивается желудок», дают касторовое масло и ты лежишь в постели день, ну от силы два, но с кузиной Лотти все было не так.

Однажды мама с полунасмешливым-полувиноватым видом сказала:

– Детка, я думаю, тебе лучше знать. Кузина Лотти больна, потому что она ждет ребенка.

Селия никогда еще не переживала такого неописуемого изумления. Спор с Маргарет Пристман разрешил вопрос о том, откуда берутся дети, и с тех пор Селия об этом не вспоминала. Но тут она опять стала задавать вопросы.

– А почему ее тошнит? А когда он будет? Завтра?

– Нет, будущей осенью, – засмеялась мама и рассказала Селии кое-что еще. Селия была поражена. – Только не говори кузине Лотти, – предостерегла мама. – Маленькие девочки не должны ничего такого знать.

На следующий день Селия пришла к маме в радостном возбуждении.

– Мама, мамочка! Мне сегодня приснился сон, будто у бабушки будет ребенок. Думаешь, это правда? Давай напишем ей и спросим?

К удивлению Селии, мама лишь расхохоталась.

– Сны сбываются, – почему-то с упреком произнесла она. – Так сказано в Библии.

4

Будущий ребенок кузины Лотти волновал Селию всю неделю. У нее была слабая надежда на то, что мама ошиблась и ребенок родится сейчас, а не осенью. Потом кузина Лотти уехала, а Селия забыла об этом. Как же она была удивлена, когда как-то осенью она сидела в бабушкином саду, и Сара, выйдя из дома, сообщила:

– У вашей кузины Лотти, мисс, родился маленький мальчик. Ну не славно ли?

Селия помчалась в гостиную, где с телеграммой в руках восседала бабушка. Там же была миссис Макинтош, бабушкина закадычная подруга.

– Бабушка, бабушка, – закричала Селия, – у кузины Лотти правда родился ребенок? И большой?

Бабушка молча отмерила величину ребенка на вязальной спице (она вязала ночные носки).

– Такой маленький? – не поверила Селия.

– Когда родилась моя сестра Джейн, ее положили в коробку из-под мыла, – сказала бабушка тоном, каким, наверное, Гамлет произносил «есть многое на свете, друг Горацио…», и добавила приглушенным голосом для миссис Макинтош: – Пять месяцев, подумать только. Никто не верил, что она выживет.

Селия постаралась представить, какой величины должен быть ребенок, чтобы уместиться в коробке из-под мыла.

– Из-под какого мыла?

Но бабушка не ответила. Наклонившись к миссис Макинтош, она еле слышно говорила ей:

– Врачи разошлись во мнениях насчет Шарлотты. Самый опытный сказал: «Пусть рожает». Сорок восемь часов – и пуповина вокруг шеи…

Она перешла на шепот. Потом, покосившись на Селию, замолчала.

Что за странная у бабушки манера разговаривать, думала Селия. И почему она так странно смотрит? Не иначе здесь скрывается какая-то тайна.

5

В пятнадцать лет Селия снова стала набожной. На этот раз все было очень серьезно и возвышенно. Селию конфирмовали, и она слушала проповедь епископа Лондонского. Ее захватило романтическое увлечение епископом. На каминной полке у нее стояла открытка с его изображением, и она жадно искала в газетах любые упоминания о нем. Селия без конца воображала, будто она работает в приютах Ист-Энда, заботится о бедных и больных и однажды епископ узнает о ней. В конце концов они женятся и живут в его дворце. В другой воображаемой истории она становилась монахиней – ведь не все монахини католички, она теперь знала об этом – и жила жизнью праведницы, и ей были видения.

После конфирмации она много читала о церкви и религии и каждое воскресенье ходила к утренней службе. Ее огорчало, что мама не ходит с ней. Мириам посещала церковь только на Троицу, которую считала самым важным праздником христианства.

– Вдумайся, Селия: Святой Дух – это великое чудо и тайна и красота Божия, – говорила она. – В церковных книгах о Нем почти ничего не сказано, священники молчат, потому что не знают, что это – Святой Дух.

Мириам поклонялась Святому Духу, что вызывало чувство легкого беспокойства у Селии. Мириам недолюбливала церкви. Некоторые церкви, говорила она, лучше, чем другие, там больше присутствует Святой Дух. Это зависит от людей, которые приходят молиться.

Селия была ортодоксальной христианкой, и ей не нравилось, что мама меньше почитает Христа, чем Святого Духа. В Мириам была какая-то тайна: она могла воспринимать невидимое. А еще она умела угадывать чужие мысли.

Селия больше не мечтала стать женой епископа Лондонского. Ей ближе была идея пойти в монастырь. Она подумала, что надо бы поговорить об этом с мамой, но боялась ее огорчить. Однако Мириам восприняла новость очень спокойно.