Эд Макбейн - Ненавистник полицейских

— Вы знаете, что вашего мужа отвезли в больницу?

— Да.

— Известен ли вам исход?

Ее голос совсем притих. — Слышала, что он скончался, — ответила она, опустив голову и больше не глядя на свет лампы. Ее кулачки все так же были прижаты к поясу. И глаза по-прежнему глядели безжизненно.

— Следующее дело, — объявил шеф сыскной полиции.

— Она убила его, — дрогнувшим голосом произнес Буш. Карелла кивнул.

— Маджеста, один, — объявил шеф сыскной полиции. — Бронкин, Дэвид, 27. Прошлым вечером в десять двадцать четыре был получен сигнал о повреждении уличных фонарей на углу улиц Вивер и Шестьдесят девятой Северной. Электрическая компания сразу сообщила об этом, в полицию, а затем о таком же разбое двумя кварталами южнее. Потом поступил сигнал о стрельбе из оружия. Патрульные задержали Бронкина на углу улиц Дисен и Шестьдесят девятой Северной. Пьяный, он шел по улице, расстреливая уличные фонари.

— Так что ты на это скажешь, Дэйв?

— Дэйв я только для друзей, — ответил Бронкин.

— Ну и что?

— Что вы от меня хотите? Ну, обалдев, расстрелял несколько фонарей. Да заплачу я за эти паршивые фонари.

— Что ты делал с оружием?

— Вы же прекрасно знаете, что я делал. Расстреливал уличные фонари.

— Именно это и придумал? Стрелять в фонарные столбы?

— Да. Послушайте, мне нечего вам сказать. Я хочу, чтобы пригласили адвоката.

— Ты получишь прекрасную возможность иметь адвоката.

— Я не буду отвечать ни на один вопрос, пока не получу его.

— Кто тут задает вопросы? Мы пытаемся выяснить, что заставило тебя заниматься дурацкими вещами вроде стрельбы по фонарям.

— Я был под парами. Черт возьми, вы когда-нибудь были под кайфом?

— Я не хожу стрелять по фонарям, когда я под парами, — ответил шеф сыскной полиции.

— Ну, а я хожу. Именно в этом вся прелесть скачек.

— А теперь об оружии.

— Да, я знал, что рано или поздно вы спросите об этом.

— Твое? '

— Конечно, мое.

— Где ты его взял?

— Брат прислал домой для меня.

— Где твой брат?

— В Корее.

— Разрешение на оружие есть?

— Это подарок.

— Я ничуть не сомневаюсь в том, что ты сам смастерил его! Разрешение есть?

— Нет.

— Тогда почему ты решил, что можешь бродить, таская его с собой?

— Просто пришла такая мысль. Масса людей носит оружие. За что, в конце концов, вы придираетесь ко мне? Всего-то, во что я стрелял — несколько фонарей! Почему вы не ловите подлецов, которые в людей стреляют?

— Откуда нам знать, что ты не один из них, Бронкин?

— Может быть, один из них. Может, я Джек-Потрошитель.

— Может и нет. Но, может, ты носил тот кольт сорок пятого калибра и планировал злодеяние похуже, чем стрелять по фонарям.

— Конечно. Собирался застрелить мэра.

— Сорок пятый калибр, — Карелла шепнул Бушу.

— Да, — ответил Буш. Он уже встал из своего кресла и подходил к шефу сыскной полиции.

— Ну ладно, ловкий парень, — сказал шеф. — Ты нарушил Закон Салливана, тебе известно, что это значит?

— Нет, так что же это значит, ловкий парень?

— Потом увидишь, — ответил шеф. — Следующее дело.

Стоя у его локтя, Буш сказал — Шеф, мы бы хотели задать еще несколько вопросов тому человеку.

— Продолжаем, — объявил шеф. — Хиллсайд, один. Матисон, Петер, 45…

Дэвид Бронкин вовсе не горел желанием задерживаться перед посещением Уголовного Суда, куда его должны были отвести для предъявления обвинения, когда Карелла и Буш перехватили его.

Это был высокий мужчина, ростом почти до шести футов и трех дюймов, с громким голосом и недовольным лицом. Ему совсем не понравилась первая просьба Кареллы.

— Поднимите ногу, — попросил Карелла.

— Что?

Мужчины находились в отделе розыска Главного управления полиции в комнате, во многом напоминающей помещение с таким же названием в 87-м полицейском участке. Небольшой вентилятор, стоящий на одном из архивных~шка- фов, из последних сил старался взмутить воздух в комнате, но тот геройски удерживал состояние тонкой прозрачности.

— Поднимите ногу, — повторил Карелла.

— Это еще зачем?

— Потому что я так прошу, — твердо ответил Карелла.

Бронкин, посверлив его взглядом, сказал:

— Сними этот знак, тогда я…

— Я его не снимаю, — ответил Карелла. — Поднимите ногу.

Бронкин что-то пробормотал и поднял правую ногу. Карелла держал его ногу за щиколотку, а Буш осматривал каблук.

— Совсем не то, — сказал Буш.

— У вас есть другие туфли? — спросил Карелла.

— Безусловно, у меня еще есть туфли.

— Дома?

— Да. Ну и что?

— Как давно у вас этот кольт сорок пятого калибра?

— Пару месяцев будет.

— Где вы были в воскресенье вечером?

— Послушайте, мне нужен адвокат.

— Обойдетесь без адвоката, — ответил Буш. — Отвечайте на вопросы по существу.

— О чем вы спросили?

— Где вы были в воскресенье вечером?

— В какое время вечером в воскресенье?

— Около одиннадцати сорока или около того?

— Полагаю, в кино.

— В каком кино?

— В Стрэнде. Да, я был в кино.

— У вас с собой был кольт сорок пятого калибра?

— Не помню.

— Да или нет?

— Не помню. Если вам надо «да» или «нет», то «нет». Я не идиот.

— Какой фильм вы смотрели?

— Старый.

— Как назывался?

— «Чудовище из Черной Лагуны».

— О чем он?

— О монстре, который выходит из воды.

— Какой был дополнительный фильм?

— Не помню.

— Вспоминайте.

— Что-то с Джоном Гарфилдом.

— Что именно?

— Призовая картина.

— Как она называлась?

— Не помню. Там он бродяга, потом становится чемпионом по боксу, а затем получает заранее подготовленный нокаут.

— «Тело и душа»?

— Да, вот, вот.

— Позвони в Стрэнд, Хэнк, — попросил Карелла.

— Эй, а это еще зачем? — спросил Бронкин.

— Проверить и убедиться, что эти фильмы шли в воскресенье вечером.

— Да шли, точно.

— Еще мы проведем баллистическую экспертизу вашего кольта, Бронкин.

— Зачем?

— Чтобы убедиться, насколько он соответствует пулям, имеющимся у нас. Ты можешь сэкономить нам уйму времени.

— Каким образом?

— Чем вы занимались вечером в понедельник?

— Понедельник… Понедельник? Господи, кто помнит?

В это время Буш отыскивал нужный номер в телефонной книге и стал набирать его.

— Послушайте, — сказал Бронкин, — вам незачем звонить туда. Эти картины шли тогда, точно вам говорю.

— Что вы делали в понедельник вечером?

— Я… я ходил в кино.

— Опять в кино? Два вечера подряд?

— Да. В кино кондиционированный воздух. Это лучше, чем слоняться н задыхаться от духоты, не правда ли?

— Что вы смотрели?

— Еще несколько старых лент.

— Увлекаетесь старыми фильмами, а?

— Мне безразлично, какие картины смотреть. Я просто пытался пересидеть жару. На старые фильмы билеты дешевле.

— И какие же это были картины?

— «Семь невест для семи братьев» и «Страстная суббота».

— Вы их хорошо помните, правда?

— Конечно, это же было совсем недавно.

— Почему вы сказали, что не можете вспомнить, чем занимались вечером- в понедельник?

— Разве я так сказал?

— Да.

— Ну, мне надо было подумать.

— U каком кинотеатре вы были?

— В понедельник?

— Да.

— В одном из Р.К.О., в том, что на Восьмидесятой Северной.

Буш опустил трубку на рычаг. — Проверил, Стив, — сказал он. — «Чудовище Черной Лагуны» и «Тело и душа». Как он и сказал. — Буш промолчал о том, что он также осведомился о репертуарном плане театров и что точно узнал, в какое время начинается и заканчивается демонстрация каждой картины. Он коротко кивнул Карелле, переходя на вопросы.

.— А в какое время вы ходили?

— В воскресенье или в понедельник?

— В воскресенье.

— Около восьми тридцати.

— Точно в восемь тридцать?

— Откуда мне точно помнить? Становилось жарко, и я отправлялся в Стрэнд.

— А откуда вы знаете, что это было восемь тридцать?

— Не знаю. Что-то около того.

— Когда вы вышли?

— Около… Должно быть, без четверти двенадцать.

— Куда вы потом отправились?

— Выпить кофе.

— Куда?

— В «Белую Башню».

— Сколько вы там пробыли?

— Полчаса, полагаю.

— Что вы ели?

— Я же сказал, кофе с…

— Кофе с чем?

— О боже, с пончиком и повидлом.

— Это заняло у вас полчаса?

— Еще выкурил сигарету пока был там.

— Встретили кого-нибудь из знакомых?

— Нет.

— Ав кино?

— Нет.

— Это правда, что у вас с собой не было оружия?

— Думаю, не было.

— Обычно берете его с собой?

— Иногда.

— Когда-нибудь нарушали Закон?

— Да.

— Конкретнее.

— Отсидел два года в Синг-Синге.

— За что?

— Вооруженное нападение.

— Что за оружие было?

Брон кин помолчал в нерешительности.

— Слушаю вас, — произнес Карелла.

— Кольт сорок пятого калибра.