Агата Кристи - Немой свидетель

– Хотите сказать, что вы умеете лгать лучше, чем она, да?

– Возможно, – спокойно сказала Тереза. – Но в данном случае я говорю правду. Я не вбивала никаких гвоздей, не плюхалась на колени, чтобы прочесть молитву, не собирала рассыпанное кем-то золото или серебро – словом, на лестнице меня не было.

– Брошь, о которой идет речь, сейчас у вас?

– Надеюсь. Хотите на нее посмотреть?

– Если позволите, мадемуазель.

Тереза встала и вышла из комнаты. Наступило неловкое молчание. Доктор Доналдсон смотрел на Пуаро с таким видом, будто перед ним был некий биологический препарат.

Тереза вернулась.

– Пожалуйста.

Она чуть ли не швырнула украшение в Пуаро. Это была большая, довольно броская брошь из хромированной стали с вензелем мисс Аранделл, заключенным в круг. Должен сказать, она была достаточно велика, и поэтому мисс Лоусон могла без труда разглядеть ее в зеркале.

– Я ее давно уже не ношу. Мне она надоела, – сказала Тереза. – Лондон завален ими. Все служанки нацепили свои инициалы.

– Но когда вы ее покупали, она стоила дорого?

– О да. Поначалу их почти ни у кого не было.

– А когда это было?

– В прошлое Рождество, по-моему. Да, примерно в то время.

– Вы кому-нибудь ее одалживали?

– Нет.

– А брали с собой в «Литлгрин-хаус»?

– Наверное. Да, точно брала.

– И нигде не оставляли ее? Кроме своей комнаты?

– Нигде. Помню, я приколола ее к зеленому свитеру. В тот приезд я не вылезала из этого свитера.

– А где была брошь ночью?

– На свитере – я ее не откалывала.

– А сам свитер?

– Свитер, черт побери, лежал на стуле.

– Вы уверены, что никто не снимал брошь со свитера? Пока вы спали? А потом могли снова приколоть.

– Может, обсудим все это в суде, если, конечно, вы не придумаете чего-нибудь еще. Говорю же вам – все это какая-то чушь. Неплохо придумано – запугать меня – сказать, что кто-то меня якобы видел, – но только это вранье.

Пуаро нахмурился. Потом встал, приложил брошь к лацкану своего пиджака и подошел к зеркалу, которое стояло на столе в другом конце комнаты. Он постоял перед ним, затем медленно отступил, чтобы посмотреть, как брошь смотрится на расстоянии.

– Какой же я идиот! – простонал он. – Ну конечно!

Он подошел к Терезе и с поклоном отдал ей брошь.

– Вы совершенно правы, мадемуазель. Брошь все время находилась при вас. Я совершил непростительную ошибку.

– Ценю вашу скромность, – усмехнулась Тереза, небрежно прикалывая брошь к своему костюму. И посмотрела на Пуаро. – Что-нибудь еще? А то мне пора.

– Остальное мы вполне можем обсудить позже.

Тереза двинулась к двери. Пуаро тихо сказал ей вдогонку:

– Надо сказать, мы подумываем об эксгумации.

Тереза замерла. Брошь упала на пол.

– Что такое?

– Возможно, придется эксгумировать труп мисс Эмили Аранделл, – отчетливо произнес Пуаро.

Тереза стояла неподвижно, сжав кулаки.

– Это ваша идейка? – разъяренно прошипела она. – Эксгумацию можно произвести только с согласия всех членов семьи.

– Вы ошибаетесь, мадемуазель. Эксгумация может быть произведена и по приказу Скотленд-Ярда.

– Боже мой! – отозвалась Тереза.

Она повернулась и быстро прошлась взад и вперед по комнате.

– Я не совсем понимаю, чем ты так расстроена, Теза, – очень спокойно сказал Доналдсон. – Да, конечно, со стороны эта идея выглядит не очень приятно, но…

– Не говори глупостей, Рекс, – перебила его она.

– Эта мысль вам неприятна, мадемуазель? – спросил Пуаро.

– Конечно! Это неприлично. Бедная тетя Эмили! Какого черта вам нужно ее выкапывать?

– Наверное, у мосье Пуаро есть какие-то основания для сомнений в причине ее смерти, – сказал Доналдсон. Он вопросительно посмотрел на Пуаро. И продолжал: – Признаюсь, я удивлен. По-моему, нет сомнений в том, что мисс Аранделл умерла естественной смертью, последовавшей после продолжительной болезни.

– Помнишь, ты как-то рассказывал мне про кролика с болезнью печени, – сказала Тереза. – Я сейчас уже плохо помню, но ты ввел кролику кровь больного, страдающего острой желтой атрофией печени[70], потом ввел кровь этого кролика другому кролику, а затем его кровь перелил человеку, и этот человек заболел тем же самым. Я верно поняла?

– Я просто разъяснял тебе принципы сывороточной терапии, – терпеливо сказал Доналдсон.

– Жаль, что в этой истории участвует так много кроликов, – усмехнулась Тереза. – Никто из нас не держит кроликов. – Она повернулась к Пуаро, и голос ее стал другим. – Мосье Пуаро, это правда? – спросила она.

– Да, это весьма вероятно, но есть способы всего этого избежать, мадемуазель.

– В таком случае попытайтесь это сделать! – Ее голос сник до шепота. Она требовала, настаивала. – Попытайтесь, чего бы это ни стоило!

Пуаро встал.

– Таковы ваши распоряжения? – официальным тоном спросил он.

– Таковы мои распоряжения.

– Но, Теза… – вмешался Доналдсон.

Она резко повернулась к своему жениху.

– Замолчи! Это моя тетя, понятно? С какой стати ее будут выкапывать? Как ты не понимаешь? Это попадет в газеты, начнутся сплетни и прочие пакости! – Она снова повернулась к Пуаро. – Вы должны это предотвратить! Я даю вам carte blanche. Придумайте что угодно, но чтобы никаких эксгумаций.

Пуаро церемонно поклонился.

– Я сделаю все, что смогу. Au revoir, mademoiselle, аu revoir, Doctor.

– Уходите! – закричала Тереза. – И возьмите с собой своего святого Леонарда. Хорошо бы мне больше никого из вас не видеть.

Мы вышли из комнаты. На этот раз Пуаро не стал прикладывать ухо к двери, но и уходить тоже не спешил.

И не напрасно. Раздался громкий и непокорный голос Терезы:

– Не смотри на меня такими глазами, Рекс. – И вдруг этот властный голос дрогнул: – Дорогой.

– Этот человек затеял интригу, – с педантичной размеренностью произнес в ответ доктор Доналдсон.

Пуаро внезапно усмехнулся. Он потянул меня за собой к выходу.

– Пойдемте, святой Леонард, – сказал он. – C'est drele, ça?[71]

Лично я не видел ничего смешного.

Нет, думал я, спеша вслед за Пуаро, сомневаться не приходится. Мисс Аранделл была убита, и Терезе это известно. Но сама ли она совершила преступление или это кто-то другой?

Она боится – это очевидно. Но за себя или за кого-то еще? За спокойного, педантичного молодого доктора, умеющего держаться с таким замечательным достоинством и равнодушием?

Неужели старая дама действительно умерла от болезни, привитой ей искусственным способом?

До этого момента все выглядело очень убедительно – амбиции Доналдсона, его надежда на то, что Тереза унаследует тетушкины деньги. И то, что он присутствовал на ужине именно в тот вечер, когда произошел несчастный случай. Ну что ему стоило оставить открытым окно, влезть ночью в дом и привязать смертоносную нить поперек лестницы? Но когда же он мог вбить гвоздь в плинтус?

Нет, все-таки это сделала Тереза. Тереза, его невеста и сообщница. Если они задумали это преступление сообща, тогда все концы сходятся. Тогда, значит, нитку привязала Тереза. Первое преступление, преступление, которое не удалось, было делом ее рук. Второе преступление, преступление, которое удалось, было научным шедевром Доналдсона.

Да, вот теперь все совпадает.

Да, но тогда возникает один вопрос. Для чего было Терезе распространяться о том, что заболевание печени можно вызвать искусственным путем? Словно ей нечего бояться этой темы… Но в таком случае… Я почувствовал, что все больше и больше запутываюсь, и решил прервать свои размышления:

– Куда мы идем, Пуаро?

– Домой. Возможно, мы застанем там миссис Таниос.

Моя мысль тут же заработала в ином направлении.

Миссис Таниос! Еще одна тайна! Если Доналдсон и Тереза преступники, то какое отношение ко всему этому делу имеют миссис Таниос и ее улыбчивый супруг? Что хотела рассказать эта женщина Пуаро и почему Таниос так стремится помешать ей это сделать?

– Пуаро, – робко обратился к нему я, – я что-то совсем перестал соображать. Они что, все замешаны в этом деле?

– Коллективное убийство? Семейное убийство? Нет, на этот раз нет. Это заслуга одного мудреца – сам придумал, сам все сделал. Психологически – все предельно четко.

– Вы хотите сказать, что это сделала либо Тереза, либо Доналдсон, но никак не вместе? Значит, он заставил ее вбить этот гвоздь под каким-то совершенно невинным предлогом?

– Мой друг, с тех пор как я выслушал рассказ мисс Лоусон о даме с брошью, я понял, что тут могут быть три варианта: первый – мисс Лоусон говорит чистую правду, второй – мисс Лоусон придумала эту историю из каких-то своих собственных соображений, третий – мисс Лоусон искренне верит в свою собственную историю, но ее доказательство держится исключительно на броши, а брошь, как я уже говорил, очень просто снять с костюма ее владельца.

– Да, но Тереза настаивает на том, что она никому ее не отдавала.

– И она говорит правду. Я упустил небольшую, но крайне важную деталь.

– Чтобы Эркюль Пуаро что-то упустил… – с пафосом произнес я.

– Человеку свойственно ошибаться. N'est-ce pas?[72]

– Да, годы берут свое!

– Годы не имеют к этому никакого отношения, – сухо заметил Пуаро.

– Так что же это за деталь? – спросил я, когда мы уже свернули в подъезд дома.

– Я вам все покажу.

Мы как раз дошли до дверей квартиры. Дверь нам открыл Джордж. В ответ на настойчивые расспросы Пуаро он лишь покачал головой.

– Нет, сэр. Миссис Таниос не приходила. И не звонила.

Пуаро прошел в гостиную. Несколько минут он метался по комнате. Потом снял телефонную трубку и позвонил в «Дюрэм-отель».

– Да, да, пожалуйста. Доктор Таниос? Это говорит Эркюль Пуаро. Ваша жена вернулась? Не вернулась? Боже мой… И забрала свои вещи, говорите?.. А дети?.. И вы понятия не имеете, куда она делась… Да, именно… Превосходно… Если вам понадобятся мои профессиональные услуги… У меня есть определенный опыт в делах такого рода… Подобное расследование может быть проведено вполне конфиденциально… нет, конечно нет… Да, это правда… Конечно, конечно. Я вас вполне понимаю… Он не знает, где она, – повесив трубку, задумчиво сказал он. – И я верю ему. В его голосе искреннее волнение. Он не хочет обращаться в полицию – это понятно. Да, я его понимаю. И от моей помощи он отказывается. Вот это уже не совсем понятно. Он хочет ее найти, но не хочет, чтобы ее нашел я… Да, он определенно не хочет, чтобы ее нашел я… Он, по-видимому, уверен, что справится сам. Он считает, что долго скрываться ей не удастся, поскольку у нее с собой мало денег. К тому же она с детьми. Но, по-моему, Гастингс, нам удастся его обогнать. А это очень важно.