Чарлз же пребывал в весьма благодушном настроении.

– А вот и мы, – произнес он, предъявляя письмо. – Все как договорились. И я надеюсь, что вам больше повезет со стариной Первисом, нежели нам.

– Он не очень обнадежил вас, так я понимаю?

– Совсем не обнадежил… По его мнению, эта птичка Лоусон все унесла в своем клювике.

– Вам с сестрой не приходило в голову воззвать к чувствам этой дамы?

– Я так и сделал, – усмехнулся Чарлз. – Но из этого ничего не получилось. Мое красноречие оказалось напрасным. Трогательная картина страданий лишенной наследства заблудшей овцы – в действительности вовсе не такой уж заблудшей, как я осмелился заметить, – ничуть не растрогала эту женщину! Похоже, она и вправду меня недолюбливает. Не знаю почему. – Он засмеялся. – Большинство старушек довольно быстро начинают ко мне благоволить. Они считают, что меня попросту никогда не понимали и посему не давали шанса проявить себя.

– Полезная точка зрения.

– Да, до сих пор она приносила мне удачу. Но, как я уже сказал, с мисс Лоусон получилась осечка. По-моему, она не благоволит к мужчинам. Наверное, из тех, кто в добрые довоенные времена приковывал себя цепью к рельсам и махал суфражистским флагом[52].

– Понятно, – кивнул головой Пуаро. – Значит, если доступные методы себя не оправдывают…

– Следует перейти к методам преступным, – весело завершил Чарлз.

– Ага, – произнес Пуаро. – Кстати, о преступных методах, молодой человек, это правда, что вы угрожали своей тетке, что «прикончите ее», или что-то в этом духе?

Чарлз опустился в кресло и, вытянув ноги, уставился на Пуаро.

– Кто это вам сказал? – спросил он.

– Не имеет значения. Это правда?

– В известном смысле да.

– Расскажите-ка нам все по порядку, только чистую правду.

– Как угодно, сэр. Никаких мелодрам. Просто я решил оказать моральное воздействие, если вы улавливаете, о чем я говорю.

– Понимаю.

– И ничего не получилось. Тетушка Эмили дала мне понять, что всякие попытки что-то у нее выудить будут напрасны. Я сумел сдержаться, но решил объяснить ей ситуацию. «Послушайте, тетя Эмили, – сказал я, – вы ведете себя так, что в конце концов вас прикончат!» Она довольно высокомерно спросила, что я имею в виду. «Только одно, – сказал я. – Вокруг вас крутятся в надежде что-либо получить ваши родственники и знакомые – все нищие как церковные крысы. А что же вы? Сидите на деньгах, и ни с места. Вот из-за этого людей и убивают. Поверьте мне, если вас прикончат, вам придется винить в этом только себя».

По своему обыкновению, она посмотрела на меня поверх очков. Взгляд у нее был довольно злой. «Ты так полагаешь?» – сухо спросила она. «Да, – ответил я, – советую вам выпустить кое-что из рук». – «Спасибо, Чарлз, – сказала она, – за твой высказанный из лучших побуждений совет. Но думаю, и ты в этом убедишься, что я сумею постоять за себя». – «Как хотите, тетя Эмили, – отозвался я, улыбаясь во весь рот, ибо мне почудилось, что она не очень-то и рассержена, просто хотела такой казаться. – Потом не говорите, что я вас не предупреждал». – «Постараюсь запомнить», – сказала она.

Он помолчал.

– Вот и весь разговор.

– И тогда, – заметил Пуаро, – вы удовлетворились несколькими купюрами, найденными в ящике бюро.

Чарлз вытаращил глаза, а затем расхохотался.

– Снимаю шляпу, – сказал он. – Вы великий сыщик. Откуда вам удалось это узнать?

– Значит, это правда?

– Конечно, правда. Мне до чертиков нужны были деньги. В ящике я нашел целую пачку купюр и взял себе несколько. Я был очень скромен и никак не думал, что мой поступок будет замечен. Надеялся, что подумают на слуг.

– Слуг ждали бы немалые неприятности, – сухо заметил Пуаро, – если бы кому-нибудь в голову пришла подобная мысль.

Чарлз пожал плечами.

– Всяк о себе… – пробормотал он.

– И le diable тех, кто о себе печется, – завершил поговорку Пуаро. – Значит, это и есть ваше жизненное кредо?

Чарлз смотрел на него с любопытством.

– Вот уж не думал, что старушка заметила пропажу. Как вам удалось узнать про разговор, где я пообещал ее «прикончить»?

– Мне сказала мисс Лоусон.

– Пронырливая бестия! – Он был явно встревожен. – Нас с Терезой она явно недолюбливает. Нет ли у нее еще чего за пазухой, вы не знаете?

– А что может быть?

– Понятия не имею. После того как эта старая ведьма нанесла мне удар… – Он помолчал. – Она ненавидит Терезу… – добавил он.

– Вам известно, мистер Аранделл, что доктор Таниос приезжал с визитом к вашей тетушке в воскресенье накануне ее смерти?

– Что? В то воскресенье, когда мы здесь были?

– Да. Вы его не видели?

– Нет. Во второй половине дня мы отправились на прогулку. Вот тогда он, наверное, и заявился. Странно, но тетя Эмили нам ничего не сказала о его визите. Откуда вам известно?

– От мисс Лоусон.

– Опять от Лоусон? Она прямо неиссякаемый источник информации. – Он помолчал, а потом добавил: – Знаете, этот Таниос – и вправду неплохой малый. Мне он нравится. Всегда веселый, улыбчивый.

– Да, человек он симпатичный, – согласился Пуаро.

Чарлз встал.

– Будь я на его месте, я бы давным-давно прикончил эту нудную Беллу! Не кажется ли вам, что таким, как она, самой судьбой предназначено стать жертвой? Честно говоря, не удивлюсь, если ее расчлененный и уложенный в чемоданчик труп обнаружат на маргейтской[53] дороге, а то и еще дальше.

– Не очень-то приятное дело вы можете предложить ее мужу, который вам так нравится, – отозвался Пуаро суровым голосом.

– Да, – по размышлении согласился Чарлз. – Сказать по правде, Таниос и мухи не обидит. У него слишком доброе сердце.

– А у вас? Пошли бы вы на убийство, если бы на карту было поставлено ваше благополучие?

Чарлз звонко рассмеялся.

– Шантажируете, мосье Пуаро? Ничего не выйдет. Могу заверить вас, что не я подсыпал… – он на секунду замолк, а потом продолжил: – …стрихнин в суп тети Эмили.

И, беззаботно махнув на прощание рукой, удалился.

– Вы хотели напугать его, Пуаро? – спросил я. – Если да, то, по-моему, у вас ничего не получилось. Вид у него ничуть не виноватый.

– Ничуть?

– Ничуть. И ни капельки не встревожен.

– Зато он сделал любопытную паузу, – заметил Пуаро.

– Паузу?

– Да. Паузу перед словом «стрихнин». Словно собирался сказать что-то другое, но предпочел умолчать.

Я пожал плечами.

– Может, вспоминал название какого-нибудь яда пострашнее.

– Возможно. Вполне возможно. Однако нам пора ехать. Переночуем, я думаю, в «Джордже» в Маркет-Бейсинге.

Через десять минут мы уже мчались по Лондону, снова выезжая за город.

В Харчестер мы прибыли в четыре часа и тотчас направились в контору «Первис, Первис, Чарлзуорт и Первис».


Мистер Первис был рослый, розовощекий, солидного вида мужчина с седой гривой волос. Он чем-то напоминал деревенского сквайра. Держался он с нами вежливо, но сдержанно.

Прочитав письмо, которое мы принесли, он бросил на нас хитрый и пытливый взгляд.

– Я, разумеется, наслышан про вас, мосье Пуаро, – почтительно сказал он. – И насколько понимаю, мисс Аранделл и ее брат решили прибегнуть к вашим услугам, но я совершенно не представляю, чем вы можете им помочь.

– Ну хотя бы тем, мистер Первис, что проведу полное расследование всех обстоятельств случившегося.

– Что касается юридических тонкостей, – сухо отозвался адвокат, – то я уже изложил свое мнение мисс Аранделл и ее брату. Обстоятельства совершенно ясны и не вызывают никаких сомнений.

– Разумеется, разумеется, – поспешил согласиться Пуаро. – Но, думаю, вы не откажетесь обсудить их еще раз, дабы я был в состоянии правильно оценить ситуацию.

– К вашим услугам, – наклонил голову адвокат.

– Семнадцатого апреля, если я не ошибаюсь, – начал Пуаро, – мисс Аранделл написала вам, изложив определенные пожелания?

Мистер Первис, прежде чем ответить, просмотрел какие-то лежавшие на столе бумаги.

– Совершенно верно.

– Можете ли вы сказать мне, в чем они состояли?

– Она обратилась ко мне с просьбой составить завещание, в котором предусматривались отказы двум служанкам, а также три-четыре пожертвования на благотворительность. Все остальное переходило в полную собственность Вильгельмины Лоусон.

– Прошу извинить меня за вопрос, мистер Первис, но вас это не удивило?

– Признаюсь, да, весьма удивило.

– У мисс Аранделл уже имелось завещание?

– Да, которое она составила.

– И согласно которому, после незначительных отказов, все ее состояние доставалось ее племяннику и племянницам?

– Основная часть ее состояния делилась поровну между детьми ее брата Томаса и дочерью ее сестры Арабеллы Биггс.

– Что же произошло с тем завещанием?

– По просьбе мисс Аранделл я захватил его с собой, когда двадцать первого апреля посетил ее в «Литлгрин-хаусе».

– Был бы крайне признателен вам, мистер Первис, если бы вы изложили в подробностях все, что произошло в этот день.

Адвокат помолчал минуту-другую.

– Я прибыл в «Литлгрин-хаус» в три часа пополудни, – размеренным тоном начал он. – Меня сопровождал один из моих клерков. Мисс Аранделл приняла меня в гостиной.

– Как она выглядела?

– Неплохо. Вид у нее был бодрый, хотя она и опиралась при ходьбе на трость. Насколько я понимаю, из-за недавнего ее падения. А вообще-то она, по-моему, чувствовала себя неплохо. Мне, правда, показалось, что она немного нервничает и возбуждена.

– Была ли при ней мисс Лоусон?

– Когда я приехал, она была при ней. Но тотчас же удалилась.

– А затем?

– Мисс Аранделл спросила меня, выполнил ли я ее просьбу и привез ли с собой новое завещание, чтобы она могла его подписать.

– Да, ответил я. Я… – Он запнулся, но после паузы продолжил несколько напряженным голосом: – Я все же вам признаюсь: насколько позволяли приличия, я решился воздействовать на мисс Аранделл. Я осмелился заметить, что новое завещание может оказаться вопиюще несправедливым по отношению к ее родственникам.