— Не могу не согласиться. Сам я из нее больше ничего вытянуть не смог.

— Естественно. Наверняка, подумав, она поняла, что довольно странно вовлекать Скотленд-Ярд в розыск блудных мужей. Она сообразила: что-то происходит — и сочла, что из такого придурковатого увальня, как я, в отсутствие официального Цербера ей будет легче выкачать информацию.

— Не исключено. Ну, ты разбирайся с миссис Форрест, а я займусь поисками юриста-консультанта.

— Больно уж расплывчат круг этого поиска.

— Ничего, у меня есть идея, которая может сработать. Если будет результат, сообщу.


Звонок миссис Форрест, как и ожидалось, последовал минут через двадцать, но она успела изменить условия. Не окажет ли мистер Темплтон любезность зайти к ней сегодня около девяти часов вечера, если это не создаст для него никаких неудобств? Она все хорошо обдумала и решила не доверять бумаге свою информацию.

Мистер Темплтон будет очень рад встретиться, у него нет других планов на сегодняшний вечер, никаких неудобств, даже не думайте об этом.

Не будет ли мистер Темплтон так добр никому не сообщать о своем визите? Мистер Форрест и его приспешники постоянно следят за миссис Форрест и только и ждут случая уличить ее в чем-нибудь за тот месяц, что остается до окончательного решения суда о разводе, так что любая компрометирующая информация, представленная королевскому проктору[176], была бы для нее катастрофой. Желательно, чтобы мистер Темплтон доехал на метро до станции «Бонд-стрит» и дошел до дома пешком, чтобы не оставлять машину на улице или чтобы таксист не мог потом свидетельствовать в суде против миссис Форрест.

Мистер Темплтон галантно обещал повиноваться всем указаниям дамы.

Миссис Форрест была весьма благодарна и сказала, что будет ждать его в девять часов.

— Бантер!

— Милорд?

— Сегодня вечером я ухожу. Меня просили не говорить куда, поэтому не говорю. Но, с другой стороны, подспудно чувствую, что было бы неблагоразумно позволить себе бесследно исчезнуть из поля зрения смертных, так сказать. Поэтому оставляю адрес в запечатанном конверте. Если до завтрашнего утра не объявлюсь, можно считать меня свободным от всех обещаний.

— Очень хорошо, милорд.

— И если меня не найдут по этому адресу, нелишне будет проверить… Эппингский лес или Уимблдон-Коммон[177].

— Я вас понял, милорд.

— Кстати, вы сделали фотографии тех отпечатков пальцев, которые я передал вам какое-то время назад?

— Да, милорд.

— Вероятно, они понадобятся мистеру Паркеру для кое-какого расследования, которое ему придется провести.

— Я все понял, милорд.

— Это, как вы понимаете, не имеет никакого отношения к моей сегодняшней вылазке.

— Разумеется, милорд.

— А теперь принесите мне, пожалуйста, каталог Кристи. Я собираюсь посетить тамошний аукцион, а потом пообедаю в клубе.

И, выбросив из головы мысли о преступлении, лорд Питер направил свои интеллектуальные и финансовые возможности на то, чтобы, перебивая ставки, сорвать игру дилеров. Его небезобидно озорное настроение весьма располагало к подобному занятию.


Должным образом выполнив все поставленные перед ним условия, лорд Питер пешком прибыл к жилому дому на Саут-Одли-стрит. Как и в первый раз, миссис Форрест открыла дверь сама. Удивительно, отметил про себя Уимзи, что в ее ситуации она, судя по всему, не держала ни горничной, ни компаньонки. С другой стороны, подумал он, компаньонку, призванную свидетельствовать беспорочность хозяйки, можно и подкупить. В общем и целом миссис Форрест, видимо, исповедовала здравый жизненный принцип: никаких сообщников; в конце концов, многих правонарушителей погубило именно то, что они не знали простых правил. Ему вспомнилось:

Но никто не направил

Ей простых моих правил,

И ее та змея задушила[178].

Миссис Форрест рассы́палась в извинениях за доставленное ею мистеру Темплтону неудобство.

— Но я никогда не знаю, следят за мной в данный момент или нет, — сказала она. — Это чистое злодейство. Учитывая то, как вел себя по отношению ко мне мой муж, я считаю это возмутительным.

Гость согласился с тем, что мистер Форрест, должно быть, настоящее чудовище, иезуитски придержав при себе мнение, что чудовище это, вероятно, мифологическое.

— А теперь вы теряетесь в догадках, зачем я вас к себе пригласила, — продолжила дама. — Входите же, садитесь на диван. Не желаете ли виски или кофе?

— Кофе, пожалуйста.

— Дело в том, что после вашего визита я кое-что узнала. Находясь в весьма сходных обстоятельствах, — (короткий смешок), — я очень сочувствую жене вашего друга.

— Сильвии, — вставил лорд Питер с похвальной услужливостью. — О да. Характер у нее, конечно, не сахар и все такое, но ее спровоцировали. Да-да, точно. Бедная женщина. Такая чувствительная… она страшно нервничает, знаете ли.

— Еще бы! — Миссис Форрест покачала головой в каком-то фантастическом тюрбане. Задрапированная по самые брови в золотистую ткань, из-под которой выглядывали лишь два полумесяца желтых волос, плотно прилегающих к скулам, в этом экзотически расшитом наряде она напоминала юного принца из «Сказок тысячи и одной ночи». Ее пальцы, протянувшие гостю чашку кофе, были густо унизаны кольцами.

— Так вот. Я видела, что для вас очень важно выяснить правду. Хотя, как я уже говорила, ко мне все это и не имеет никакого отношения, я упомянула о вашем деле в письме к… к моему другу, который в тот вечер ужинал у меня.

— Очень любезно с вашей стороны проявить такой интерес, — сказал Уимзи, принимая у нее чашку. — Да… э-э… очень любезно.

— Он — мой друг — сейчас за границей, потребовалось время, чтобы письмо до него дошло, поэтому ответ я получила только сегодня.

Словно бы собираясь с мыслями, миссис Форрест отпила глоток кофе.

— И этот ответ меня немало удивил. Мой друг напомнил мне, что после ужина, почувствовав, что в гостиной стало немного душно, он открыл окно — вон то, которое выходит на Саут-Одли-стрит, — и заметил стоявшую там машину: маленькую, закрытую, то ли черную, то ли синюю. И пока он смотрел на нее, просто так, без цели, из дома вышли мужчина и женщина, не из моего подъезда, а из соседнего или через один слева, сели в машину и уехали. Мужчина был во фраке, и мой друг подумал, что, возможно, это тот, кого вы ищете.

Лорд Питер, поднеся чашку ко рту, слушал с большим вниманием.

— А девушка тоже была в вечернем платье?

— Нет, и это особенно удивило моего друга. Она была в простом темном костюме и шляпке.

Лорд Питер постарался поточнее вспомнить, как была одета в последний свой день Берта Гоутубед. Неужели наконец появилась зацепка?

— Гм-м… это очень интересно, — пробормотал он. — Наверное, никаких других деталей ее одежды ваш приятель не запомнил?

— Нет, — с сожалением ответила миссис Форрест, — однако написал, что мужчина поддерживал девушку за талию, словно та была уставшей или неважно себя чувствовала, он даже расслышал его фразу: «Все хорошо… на свежем воздухе тебе станет лучше». Но вы совсем не пьете свой кофе.

— О, прошу меня простить, — сказал Уимзи, очнувшись от размышлений. — Задумался, пытался сложить два и два… каков хитрец. Ах да, кофе. Вы не возражаете, если я не стану пить этот, а попрошу вас налить мне другой, без сахара?

— Ах, простите ради бога. Мне казалось, что обычно мужчины пьют черный с сахаром. Давайте чашку, я вылью.

— Не беспокойтесь, я сам. — На маленьком столике не было полоскательницы, поэтому Уимзи быстро встал, подошел к окну и выплеснул кофе в наружный цветочный ящик. — Все в порядке. А вы не хотите еще чашечку?

— Благодарю, но нет, потом не смогу уснуть.

— Один глоток.

— Ну ладно, раз вы настаиваете. — Она наполнила обе чашки, села и стала пить маленькими глотками. — В сущности, вот и все, просто я подумала, что вам это может быть интересно.

— Вы очень правильно поступили, — сказал Уимзи.

Они поболтали еще немного — о последних спектаклях («Я, знаете ли, редко выхожу, в моей ситуации лучше не привлекать к себе внимания»), о книгах («Обожаю Майкла Арлена»). Читала ли она его роман «Влюбленные»? Еще нет, но уже заказала в библиотеке. Не желает ли мистер Темплтон что-нибудь съесть или выпить? Бренди? Ликер?

Нет, спасибо. Мистер Темплтон полагает, что ему уже пора на покой.

— Нет… не уходите… мне так одиноко долгими вечерами. — В ее голосе послышалось отчаяние. Лорд Питер снова сел.

Хозяйка начала сбивчиво и смущенно рассказывать о своем «друге». Она стольким пожертвовала ради него. И теперь, когда развод уже совсем близок, у нее появилось ужасное ощущение, что ее друг уже не так нежен с ней, как прежде. Женщине очень больно переживать подобное, жизнь так жестока.

И так далее.

Время шло, и лорд Питер испытывал неловкость, видя, что она наблюдает за ним. Слова слетали с ее губ поспешно, но совершенно бесстрастно, как заученные, а вот глаза явно выражали ожидание — ожидание чего-то пугающего, к чему она тем не менее была готова. Она напоминала ему человека, которому предстоит хирургическая операция и который настроился на нее, понимая, что она необходима, но все же внутренне весь сжимается при мысли о ней.

Он, со своей стороны, поддерживал эту бессмысленную беседу, стараясь за ничего не значившей болтовней разгадать истинный смысл ее поведения.

Внезапно его осенило: она пыталась — неуклюже, по-дурацки, словно вопреки собственной воле — соблазнить его.

Сам по себе этот факт не показался ему странным. Он был весьма богат, хорошо воспитан, привлекателен и в свои тридцать семь лет достаточно умудрен жизненным опытом, чтобы довольно часто получать подобные предложения, причем не всегда от многоопытных женщин. Бывали среди них и те, кто жаждали получить первый опыт, и те, кто сами могли поделиться с ним своим. Но подобная неумелость со стороны женщины, которая якобы уже была замужем и имела любовника, ему еще не встречалась.