— Но если эта блестящая идея верна, — продолжал Паркер, — она сводит на нет твою гипотезу убийства, потому что в таком случае Мэри старалась бы как можно дольше держать тетку на этом свете в надежде, что все же сумеет получить завещание.

— Тут ты прав. Черт бы тебя побрал, Чарлз. Видимо, я поставил не на ту лошадь. И какой удар для Карра. А я так надеялся реабилитировать его, уже видел, как он под бравурные звуки оркестра победно входит в деревню через триумфальную арку, украшенную высвеченным разноцветными лампочками приветствием: «Добро пожаловать домой, отважный поборник истины!» Ладно, лучше проиграть пари, но увидеть свет, чем бродить во тьме с набитыми золотом карманами. Но постой! А почему Карр все же не может оказаться прав? Вероятно, я просто ошибся в выборе убийцы. Ага! Вижу, как на подмостки выходит другой, еще более страшный злодей. Новый претендент, предупрежденный своими подручными…

— Какими подручными?

— Ах, Чарлз, не будь таким придирчивым. Да хоть бы сиделкой Форбс. Ничуть бы не удивился, если бы она оказалась им подкупленной. Так на чем я остановился, когда ты меня перебил?

— Предупрежденный своими подручными, — напомнил Паркер.

— Да. Предупрежденный своими подручными, что мисс Доусон якшается с нотариусами и ее склоняют к тому, чтобы она подписала завещание, он мог заставить их разделаться с ней, пока она не натворила бед.

— Да, но как?

— Ну, с помощью одного из тех местных ядов, которые действуют в долю секунды и не поддаются выявлению при лабораторных анализах. Любой захудалый сочинитель детективов это знает. Я не позволю обмануть себя подобным трюком.

— А почему этот гипотетический наследник до сих пор не объявился и не предъявил свои претензии?

— Выжидает момент. Шум вокруг смерти мисс Доусон напугал его, и он залег на дно, пока дым не рассеется.

— Но ему будет гораздо труднее оспорить наследство теперь, когда мисс Уиттакер уже официально вступила в свои права. Закон всегда на стороне фактического владельца, ты же знаешь.

— Знаю, но он собирается сделать вид, будто его и близко не было здесь в момент смерти мисс Доусон, что он всего несколько недель назад прочел о ней в газете, в которую была завернута банка с лососем, и сразу бросился домой со своей фермы в какой-то глуши, чтобы явить миру давно потерянного кузена Тома… А кстати! — Он сунул руку в карман и извлек из него письмо. — Это пришло сегодня утром, когда я выходил из дому, но я встретил Фредди Арбатнота на пороге и, толком не прочтя письмо, положил его в карман. В нем наверняка есть что-нибудь о кузене Как-там-его из богом забытой глухомани. Ну-ка посмотрим.

Он развернул письмо, написанное старомодным плавным почерком мисс Климпсон и, как всегда, украшенное таким количеством подчеркиваний и восклицательных знаков, что напоминало упражнение в нотной записи.

— О, господи! — воскликнул лорд Питер.

— Да, это, кажется, даже похлеще, чем обычно. Должно быть, что-то отчаянно важное. Слава богу, что письмо относительно короткое.


«ДОРОГОЙ ЛОРД ПИТЕР,

сегодня утром я услышала нечто, МОГУЩЕЕ оказаться полезным, поэтому СПЕШУ поделиться с Вами!! Если помните, я уже упоминала, что горничная миссис Бадж ЯВЛЯЕТСЯ СЕСТРОЙ теперешней горничной мисс Уиттакер. ТАК ВОТ!!! Сегодня ТЕТКА этих двух девушек пришла навестить служанку миссис Бадж, и ее представили мне — разумеется, как постоялица миссис Бадж я являюсь объектом повышенного интереса местных жителей и, держа в голове Ваши наставления, поощряю этот интерес, чего никогда не стала бы делать в иных обстоятельствах!!

Похоже, эта тетка была очень хорошо знакома с прежней экономкой мисс Доусон, работавшей у нее до сестер Гоутубед. Эта тетушка — в высшей степени почтенная дама ГРОЗНОГО ВИДА! — которая носит капор (!) и, по-моему, обладает неприятной склонностью ВСЕХ ОСУЖДАТЬ. Тем не менее! Нам довелось беседовать о смерти мисс Доусон, и эта тетушка — ее фамилия Тимминс чопорно поджав губы, сказала: «Никакой неприятный скандал в этой семье меня бы не удивил, мисс Климпсон. У них были очень СТРАННЫЕ родственники! Помните, миссис Бадж, что я сочла необходимым уволиться после появления той ЭКСТРАОРДИНАРНОЙ ЛИЧНОСТИ, которая объявила себя кузеном мисс Доусон?» Естественно, я спросила, кто это мог быть, поскольку никогда не слышала, чтобы у мисс Доусон были другие родственники! И она ответила, что этот человек, которого она описала как мерзкого ГРЯЗНОГО НЕГРА (!!!), явился однажды утром в облачении СВЯЩЕННИКА!!! и велел ей — мисс Тимминс — доложить о нем мисс Доусон как о ее КУЗЕНЕ АЛЛИЛУЙЕ!!! Мисс Тимминс, категорически вопреки собственной воле, как она выразилась, проводила его в очаровательную ЧИСТУЮ гостиную! Мисс Доусон, по ее словам, вместо того чтобы прогнать этого «черного» (!), сошла вниз, приветствовала это «существо» и в довершение скандала предложила ему остаться отобедать (!) «вместе с ее племянницей». «И этот ужасный арап, ВЫКАТИВ свои страшные глаза, пялился на нее, — сказала мисс Тимминс, — от чего ее чуть не вывернуло наизнанку». Прошу простить меня за это выражение, понимаю, что о подобных физиологических подробностях не принято говорить в приличном обществе (!), но это ее собственные слова. В гневе она отказалась готовить обед для бедного чернокожего (в конце концов, и чернокожие — Божии создания, и мы все тоже могли бы быть черными, если бы Он в безграничной милости своей не одарил нас белой кожей!!) и тут же покинула дом!!! Так что, к сожалению, она не могла больше ничего поведать об этом удивительном происшествии, но уверена, что у «негра» была визитная карточка, на которой значилось: «Преп. А. Доусон» и какой-то заграничный адрес. Это выглядит странно, но я думаю, что многие туземные проповедники делают замечательно важную работу среди своих соплеменников, и, безусловно, СВЯЩЕННИКУ подобает иметь визитную карточку, даже черному!!!

В крайней спешке, искренне Ваша, А. К. Климпсон».

— Господи помилуй! — воскликнул лорд Питер, выпутавшись из этой словесной вязи. — Вот же он, наш претендент, готовенький.

— С черной, под стать сердцу, кожей, судя по всему, — подхватил Паркер. — Интересно, каковы были его намерения и откуда он взялся? Наверное, в «Крокфорде»[143] его нет?

— Возможно, и есть, если он принадлежит к англиканской церкви, — неуверенно сказал лорд Питер, листая тут же найденный ценный источник информации. — Доусон… Преподобный Аарон, преподобный Арни, преподобный Аббакук, преподобный Адриан, преподобный Аммонд… Нет, преподобного Аллилуйи нет, как я и опасался, очень уж необычное имя. Нам было бы легче его искать, если бы мы знали, из какой части света прибыл этот джентльмен. Для мисс Тимминс «негром» мог быть кто угодно — от высшей касты браминов до самбо[144] и растусов[145], даже аргентинец или эскимос.

— У других церквей тоже, вероятно, существуют свои «Крокфорды», — без особой надежды предположил Паркер.

— Да, безусловно, за исключением, быть может, самых эксклюзивных сект вроде агапемонитов[146] и тех, которые собираются вместе, чтобы распевать: «Ом»[147]. Вольтер, кажется, сказал, что у англичан триста шестьдесят пять религий и только один соус[148].

— Судя по работе комиссии, освобождающей от воинской повинности, я бы сказал, что это было недооценкой. И потом есть же еще Америка — страна, насколько я знаю, тоже весьма обильно оснащенная религиями.

— Что правда, то правда. Искать конкретный пасторский воротничок в Штатах — все равно что искать пресловутую иголку в стоге сена. Тем не менее мы можем осторожно порасспрашивать кое-кого, а пока слетаю-ка я в Крофтон на своей ласточке.

— В Крофтон?

— Туда, где когда-то жили мисс Клара Уиттакер и мисс Доусон. Поищу там человека с маленьким черным портфельчиком — загадочного подозрительного поверенного, который — помнишь? — приезжал к мисс Доусон два года назад и очень настаивал, чтобы она составила завещание. Думаю, он знает все, что можно знать, о преподобном Аллилуйе и его претензиях. Поедешь со мной?

— Не могу без особого разрешения. Официально я в этом деле не участвую, как ты знаешь.

— Но ты участвуешь в деле Гоутубед. Скажи своему начальнику, что они связаны. Мне очень пригодилось бы твое сдерживающее присутствие. Прожженному племени крючкотворов ничто не развязывает язык лучше, чем беззастенчивое давление официального полицейского чина.

— Ладно, попробую… если ты пообещаешь вести машину с благоразумной осторожностью.

— «Будь чиста, как лед, бела, как снег, — ты все-таки не уйдешь от клеветы»[149]. Я вовсе не «опасный водитель». Ну, встряхнись — и за дело! Мой вороной скакун бьет копытами всех своих лошадиных сил, и голубые — в данном случае черные — береты уже за границей[150].

— Боюсь, что с тобой я когда-нибудь и впрямь окажусь «за границей», — проворчал Паркер, отправляясь звонить сэру Эндрю Макензи в Скотленд-Ярд.


Крофтон — прелестный осколок старого мира, втиснутый между паутиной дорожных пересечений, ограничивающих треугольник, вершины которого составляют Ковентри, Уорик и Бирмингем. В спускавшихся на землю сумерках «Миссис Мердль», тихо урча, аккуратно объезжала заслоненные кустарниками углы окольных проулков. Движение затруднялось еще и тем, что Совет графства Уорик как раз на той неделе начал грандиозные работы по замене дорожных знаков, и на данном предварительном этапе все надписи на них были закрашены блестящей белой краской. Время от времени стоически терпеливому Бантеру приходилось вылезать с заднего сиденья машины и карабкаться на очередной необщительный дорожный столб, чтобы с помощью фонаря прозреть спрятанную под слоем краски надпись. Эта процедура напомнила Паркеру об Аллане Квотермейне[151], пытающемся разглядеть черты давно ушедших королей какуанов под известковыми наростами сталактитов. Краска на одном из знаков оказалась еще не просохшей — последствия повергли компанию в еще большее уныние. В конце концов, то и дело сбиваясь с пути, в результате чего приходилось многократно возвращаться на главную магистраль, они подъехали к месту, где она разветвлялась в четырех направлениях. Стоявший здесь дорожный знак, судя по всему, особенно нуждался в ремонте, потому что стрелки-указатели на нем были вообще сняты, торчал лишь голый зловещий столб, напоминавший длинный синюшный палец, воздетый к бездушным небесам в яростном протесте.