– Это можно устроить, – пообещал я.

Мы достигли Ла-Пуэрты, где на восток уходит дорога, огибающая залив.

– Вот эта дорога, – сказал Хейл.

Мы поехали по ней, и вскоре Хейл воскликнул:

– Вот то место, где они оставили мою машину!

Я вышел из машины и осмотрелся. В том месте, где машина съехала с дороги, остались следы протекторов. Такие же следы были видны ярдах в ста от дороги, где она, видимо, стояла. Вокруг все было затоптано.

Мы вернулись к машине и продолжили путь.

– Вот то место, – сказал Хейл. – Видите глинобитный дом?

Это был скромный дом из саманного кирпича, перед которым стоял старый полугрузовой автомобиль.

Я остановил машину, подошел к двери и постучал. Нэннси остановилась за нами.

Хейл с трудом вылез из машины и крикнул:

– Хосе, Мария! Это я! Я вернулся.

Дверь открылась.

Широко улыбаясь, в дверях появился мексиканец лет пятидесяти с короткими усами и черными короткими волосами, облаченный в комбинезон и рубаху с расстегнутым воротом.

Я заметил напряженный взгляд черных глаз его жены, выглядывавшей из-за плеча мужа.

– Amigo, amigo![2] – позвал он. – Входи, входи.

Хейл, прихрамывая, вошел в дом и представил нас.

– Хосе и Мария Чапалла, – сказал он. – Мои друзья. А эти двое – тоже мои друзья, мисс Нэннси и… Как, вы сказали, вас зовут?

– Лэм, – ответил я.

– Мистер Лэм, – сказал он мексиканцам.

– Пожалуйста, входите.

Мы вошли в дом. Он был построен так, что ярким лучам солнца не было сюда доступа. Было уютно, и стоял запах готовящейся еды.

В доме находился очаг. На подставках из кирпичей стоял большой железный котел, а под ним жарко горели куски каменного угля. Тут же рядом лежал пучок лучины для растопки.

Слева от камина стояла керосинка. На одной конфорке стоял оловянный чайник, а на другой – накрытая крышкой кастрюля, в которой на медленном огне готовилось мексиканское блюдо. Крышка время от времени вздымалась, пыхая паром. Густой аромат наполнял дом.

Хейл сказал:

– Мой друг хочет узнать, как вы меня нашли. Вы можете все подробно ему рассказать?

Чапалла сказал:

– Присаживайтесь. – И вдруг смутился, поняв, что на всех не хватает стульев. – Пожалуйста, садитесь. Когда я что-нибудь рассказываю, то предпочитаю стоять.

Мы сели.

Его жена, Мария, плотная коренастая мексиканка с благожелательной улыбкой, начала возиться у плиты.

– Может, хотите кофе? – предложил Чапалла.

– У нас нет времени, – ответил я. – Нам дороги минуты. Вы бы очень помогли нам, если бы рассказали, как обнаружили машину.

– Это muy malf[3], – сказал Чапалла. – Бандиты жестоко избили этого человека и бросили, связав его.

– Как вы его нашли?

– Я ехал за продуктами, – начал он. – Мы не часто ездим в магазин. Когда такое случается, мы садимся в пикап и покупаем сразу много продуктов. Вот я еду. Вижу машину у дороги. Поначалу я ничего не подумал и проехал мимо. Потом я говорю себе: «Хосе, почему машина проезжает здесь и потом ее бросают? Если бы что-то случилось с мотором, машина осталась бы на дороге. Если она приехала своим ходом, что заставило водителя остановить ее здесь?» Я еду дальше, – старательно рассказывал фермер. – Но я думаю. Думаю. Думаю еще. Потом останавливаюсь и поворачиваю назад. Я подъезжаю к той машине. Сначала я ничего не вижу. Затем я заглядываю внутрь. Я вижу что-то светлое. Это тряпка, которой заткнули рот вашему другу. Я говорю: «Caramba[4], что это?» Я пытаюсь открыть дверь. Она не заперта. Открываю дверцу. Ваш друг находится внутри. Его связали рыболовной леской. Еле-еле развязал узлы – уж очень они крепкие.

– Вы его освободили?

– Да, я его освободил.

– Вы не перерезали веревку?

– Боюсь, что нет. Его связали очень туго. Я мог порезать его ножом.

– Вам пришлось долго возиться, чтобы развязать узлы?

– Не очень долго. У меня сильные пальцы, сеньор. Когда-то я был рыбаком. Я много работал и разбираюсь в узлах.

– Вы вытащили кляп?

– Кляп?

– Тряпку изо рта, – объяснил я.

– Seguro[5], конечно. Я вытащил тряпку, и он начал говорить, но ему было трудно.

– Что он сказал?

– Он сказал, что на него напали грабители.

– А потом?

– Этот человек был болен. Я предложил ему свой дом.

– Он сам сидел за рулем машины?

– Нет. Он ехал в машине со мной. Он не мог сесть за руль своей машины, потому что у него болели ребра, из носа шла кровь, а под глазом был синяк. Его сильно избили.

– Что было дальше?

– Потом мы приехали ко мне домой, и Мария приготовила горячую еду – кукурузные лепешки, фасоль чили, сыр… Он ел много, этот человек. У него все болело, и он очень хотел есть.

– Продолжайте.

– Потом мы уложили его в кровать. Он лежал неподвижно и спал. Потом он проснулся и уехал. Я отвез его к машине.

– Когда это было?

– У меня нет часов. – Хосе пожал плечами. – Может, час, может, два часа назад.

– И это все, что вам известно?

– Это все, что я знаю.

Я кивнул Хейлу.

– Хорошо, – сказал я. – Едем в Мехикали, и я устрою вас в хороший отель. Я достану вам спортивную рубашку и… Где ваша бритва?

– В сумке. Она лежала в багажнике. Господи, вы думаете, они забрали ее?

– Давайте проверим.

Он вытащил ключи от машины и открыл багажник. Там находилась туго набитая большая сумка и небольшой чемодан.

– Все цело? – спросил я.

– Похоже, да, – вздохнул он с облегчением. – Вам не придется доставать мне спортивную рубашку. Слава богу, у меня в сумке есть одежда.

– Хорошо, – сказал я. – Тогда поехали.

– Но все упирается в деньги, – сказал Хейл. – Я много поставил на эту статью…

– Пусть это вас не волнует, – сказал я. – Теперь расходы лягут на меня.

На его лице отразилось чувство облегчения, что никак не вязалось с подбитым глазом.

Мария продолжала возиться у плиты, улыбнувшись на прощание и просто сказав: «Adios»[6].

Я протянул ей десять долларов.

– Я хочу поблагодарить вас за помощь, которую вы оказали этому человеку, – сказал я.

Они не хотели брать, но было видно, что деньги им отнюдь не помешают. Наконец Мария взяла бумажку, рассыпаясь в благодарностях. Хосе Чапалла проводил нас до двери. Он пожал всем нам руку.

– Vaya con Dios![7] С Богом! – сказал он.

Глава 12

На автозаправке мы притормозили. Хейл смыл самые заметные пятна крови с рубашки и умыл лицо.

Нэннси не стала останавливаться и поехала дальше, помахав нам рукой и пару раз нажав клаксон.

Дальше поехали, не сигналя. Когда мы остановились, он вдруг спросил:

– Вас нанял Мильтон Колхаун?

– Я работаю на него.

– А я на него не работаю. Откровенно говоря, мне не нравится этот ублюдок.

– Я работаю на Колхауна, – повторил я.

– И я палец о палец не ударю, чтобы помочь ему, – сквозь зубы процедил Хейл. – У него есть деньги, он может нанять адвоката и…

– Он уже нанял адвоката. Я хочу, чтобы вы с ним поговорили.

– Не знаю, стану ли я с ним разговаривать.

– Делайте, как вам нравится, – сказал я ему. – Только не забывайте об одной вещи.

– О какой вещи?

– Я работаю на Колхауна.

– Ну и ладно, – сказал он. – Вы можете работать на кого угодно.

Мы вошли в отель и подошли к стойке портье. Глядя на Хейла, он вежливо улыбнулся и покачал головой, положив на стойку руки ладонями вверх.

– Мне очень жаль, сеньоры, но в отеле нет свободных мест. У нас все занято и…

– Это мой друг, – объяснил я. – Он попал в автомобильную аварию.

На лице клерка вежливую улыбку сменила заискивающая.

– О, в таком случае, конечно, мы о нем позаботимся.

Он протянул ручку и регистрационный листок, и Хейл заполнил его. Я заметил, что он указал свой адрес: 817, Биллинджер-стрит.

Я поднялся и посмотрел, как он устроился, отправил посыльного к машине за большой сумкой и чемоданом, а потом сказал:

– Я полагаю, вам больше не нужны веревки, которыми вас связали?

– Я не хочу их больше видеть, – ответил он.

– Я избавлю вас от них, – сказал я.

Я взял веревки и положил их в багажник своей машины. Из Калексико я позвонил в контору Антона Ньюберри и спросил у секретарши, на месте ли ее босс.

– Он как раз собрался уезжать, – ответила секретарша.

– Это Дональд Лэм, – сказал я. – Попросите его подождать до моего приезда. У меня есть для него новости.

– Какие новости?

– Возможно, хорошие.

Я слышал в трубке, как они что-то говорили друг другу. Потом секретарша сказала:

– Он будет ждать. Постарайтесь приехать как можно быстрее.

– Я не заставлю его долго ждать, – пообещал я. – Считайте, я уже в пути.

Я быстро добрался до Эль-Сентро и сразу нашел место для парковки. В офис Ньюберри я вбежал, прыгая через две ступеньки.

Секретарша провела меня внутрь, где ждал Ньюберри.

Он скривил губы в улыбке, выражавшей что угодно, но только не радость.

– Надеюсь, у вас действительно хорошие новости, Лэм, – сказал он. – Это может оказаться важным.

– У меня хорошие новости.

– Выкладывайте.

– Садитесь и приготовьте блокнот, – сказал я. – Кое-что вам захочется зафиксировать.

– У меня есть магнитофон, я могу записать наш разговор.

– Я бы предпочел, чтобы я рассказывал, а вы записывали в блокнот.

– Почему?

– На это есть различные причины.

– Согласен, – ответил он. – Скажите сначала, почему вы считаете свои новости хорошими?

– Они касаются оружия, из которого был произведен смертельный выстрел, – сказал я.

– Не спешите! Мы точно не знаем, из какого оружия был произведен смертельный выстрел.

– Но полиция нашла его – это револьвер 38-го калибра, зарегистрированный на имя Мильтона Кэрлинга Колхауна.

– Откуда вам известно, что это оружие убийства?