– Я провожу вас, – сказал Джон, – я хочу объяснить, что именно произошло.

Они вместе спустились по лестнице и вышли из здания; слепая оперлась на руку сестры и обратила на Джона свой невидящий взгляд.

– Вы видели нас, – сказала она, – и вашу жену тоже. Но не сегодня. Вы видели нас в будущем.

– Я вас не понимаю, – в полном недоумении проговорил Джон.

Он повернулся к активной сестре, но та покачала головой, нахмурилась и приложила пальцы к губам.

– Пойдем, дорогая, – сказала она, обращаясь к сестре. – Ты очень устала, и я хочу поскорее отвести тебя в пансионат. – Затем полушепотом она сказала Джону: – Она медиум, полагаю, ваша жена вам говорила, но я не хочу, чтобы она впала в транс здесь, на улице.

Боже упаси, подумал Джон, и маленькая процессия медленно двинулась по улице от управления полиции, затем, свернув налево, вдоль канала. Из-за слепой сестры шли медленно, им еще предстояло перейти мосты через два канала. После первого же поворота Джон потерял всякое представление о том, где они находятся, но едва ли это имело значение. Их сопровождал полицейский, да и сами сестры знали, куда идти.

– Я должен объясниться, – мягко сказал он. – Если я этого не сделаю, жена никогда не простит мне.

И пока они шли, он вновь пересказал всю загадочную историю, начиная с телеграммы, полученной накануне вечером, и далее про разговор с миссис Хилл, решение на следующий же день вернуться в Англию – Лоре самолетом, а ему самому на машине, а затем поездом. Теперь все это уже не звучало так драматично, как в первый раз, когда он делал заявление офицеру полиции. Возможно, тогда, уверенный в том, что произошло что-то ужасное, он описал встречу двух vaporetti посреди Большого канала в зловещих тонах, явно намекая на похищение Лоры сестрами, которые держат ее своей пленницей. Теперь же, когда ни одна из этих женщин не представляла для него никакой угрозы, он говорил более естественно и вместе с тем очень искренно, впервые почувствовав, что между ними существует своеобразное родство душ, что они поймут.

– Видите ли, – сказал он, предпринимая последнюю попытку объяснить, почему он сперва пошел в полицию, и стараясь хоть как-то загладить свою вину, – я искренне верил, что видел вас с Лорой, и думал… – он помолчал в нерешительности, ведь то было не его предположение, а офицера полиции, – думал, что у Лоры случилась внезапная потеря памяти, что она встретилась с вами в аэропорту и вы привезли ее обратно в Венецию, туда, где вы остановились.

Они пересекли большую площадь и приближались к дому с вывеской «Pensione» над дверью.

– Это здесь? – спросил Джон.

– Да, – ответила активная сестра. – Я знаю, снаружи пансион выглядит не слишком презентабельно, но внутри чисто, удобно, и мы рекомендуем его всем нашим друзьям. – Она повернулась к сопровождавшему их полицейскому. – Grazie[37], – сказала она ему, – grazie tanto[38].

Полицейский коротко кивнул, пожелал им buona notte[39] и, перейдя площадь, исчез.

– Может быть, вы зайдете? – спросила активная сестра. – Уверена, что у нас найдется кофе – или вы предпочитаете чай?

– Нет, благодарю вас, – сказал Джон. – Мне пора возвращаться в отель. Я выезжаю рано утром. Я только хочу окончательно убедиться, что вы понимаете, что произошло, и прощаете меня.

– Нам не за что вас прощать, – ответила она. – Это один из многих примеров второго зрения, которое время от времени появляется у моей сестры и у меня, и, если вы позволите, мне бы очень хотелось внести его в нашу картотеку.

– Ну разумеется, – сказал он, – но мне самому это трудно понять. Раньше со мной ничего подобного не случалось.

– Возможно, разумом этого и не понять, – сказала она, – но с нами случается много такого, чего мы не осознаем. Моя сестра почувствовала, что вы обладаете даром духовидения. Она сказала об этом вашей жене. Вчера вечером, в ресторане, она также сказала ей, что вам грозит опасность и вы должны уехать из Венеции. Неужели вы не верите, что телеграмма была прямым тому подтверждением? Ваш сын был болен, возможно опасно болен, и вам было необходимо немедленно вернуться. Слава богу, ваша жена улетела домой и сейчас она рядом с ним.

– Да, действительно, – сказал Джон. – Но почему же я видел ее на vaporetto рядом с вами и вашей сестрой, когда в действительности она была на пути в Англию?

– Возможно, передача мысли на расстоянии, – ответила она. – Наверное, ваша жена думала о вас. Мы дали ей наш адрес на тот случай, если бы вы захотели связаться с нами. Мы пробудем здесь еще десять дней. И она знает, что мы передадим любое послание, которое моя сестра может получить от вашей малышки из мира духов.

– Да, – неуверенно сказал Джон, – да, понимаю. Это очень мило с вашей стороны. – Ему вдруг представилась весьма нелестная для его собеседницы картина: как обе сестры в своей спальне, с наушниками на голове, принимают кодированное послание от бедной Кристины. – Послушайте, вот наш лондонский адрес, – сказал он. – Я знаю, что Лора будет рада получить от вас весточку.

На листке, вырванном из карманного ежедневника, он написал их адрес и, в качестве бесплатного приложения, номер телефона и протянул его ей. Он хорошо представлял себе последствия. Однажды вечером Лора обрушивает на него сообщение о том, что «милые старушки» по пути в Шотландию проездом будут в Лондоне, и самое меньшее, что они с Джоном могут для них сделать, это предложить свое гостеприимство и комнату на ночь. Затем сеанс в гостиной и материализующиеся из воздуха тамбурины.

– Ну, мне пора идти, – сказал он, – спокойной ночи и еще раз извините за то, что произошло сегодня. – Он пожал руку первой сестре, затем повернулся к ее слепому близнецу. – Надеюсь, – сказал он, – вы не слишком устали.

Невидящий взгляд приводил его в замешательство. Она крепко сжала его руку и долго не выпускала из своей.

– Ребенок, – сказала она, и голос ее звучал странным стаккато, – ребенок… я вижу ребенка…

Затем, к немалому его смятению, в уголке ее рта выступила пена, голова запрокинулась, и она почти рухнула на руки сестры.

– Мы должны внести ее в дом, – поспешно сказала та. – Все в порядке, она не больна, это начало транса.

Вдвоем они помогли слепой, которая словно оцепенела, войти в дом и посадили на ближайший стул. Из внутренней комнаты выбежала женщина. Откуда-то издалека доносился сильный запах спагетти.

– Не беспокойтесь, – сказала деятельная сестра, – мы с синьориной справимся. Я думаю, вам лучше идти. Иногда после транса ее тошнит.

– Мне ужасно жаль… – начал Джон, но она уже повернулась к нему спиной и вместе с синьориной склонилась над сестрой, издававшей странные, похожие на хрип звуки. Он явно был лишним и после последнего жеста вежливости: «Не могу ли я чем-нибудь помочь?» – оставшегося без ответа, повернулся и пошел через площадь. Один раз он оглянулся и увидел, что они уже закрыли дверь.

Хорош финал вечера! Бедные старые девы. Сперва их тащат в управление полиции, допрашивают, и вот венец всему – припадок. Похоже на эпилепсию. Несладкая жизнь у деятельной сестры, но она, похоже, не жалуется. А если это случится в ресторане или на улице? Да и под их с Лорой крышей не слишком желательно, если сестры под ней окажутся, чего, как он очень надеялся, все-таки не произойдет.

Однако где он? Площадь с обязательной церковью в одном конце была безлюдна. Он не помнил, какой дорогой они пришли из полицейского участка, слишком много было поворотов. Минуту! – в этой церкви ему почудилось что-то знакомое. Он подошел ближе, ища название, которое иногда указывается на доске объявлений при входе. Вспомнил, Сан-Джованни ин Брагора. Однажды утром они с Лорой заходили в нее посмотреть картину Чима да Конельяно. Конечно же, отсюда рукой подать до Рива дельи Скьявони[40] и широких, открытых вод лагуны Сан-Марко с яркими огнями цивилизации и фланирующими туристами. Он помнил, что, свернув со Скьявони, они чуть ли не сразу оказались перед этой церковью. Не по тому ли переулку они тогда шли? Он свернул в переулок, но на полпути засомневался. Похоже, нет, хотя место почему-то казалось ему знакомым.

И тогда он понял: да, это не тот переулок, по которому они шли в то утро, когда заходили в церковь, а тот, по которому гуляли накануне вечером, только он свернул в него с противоположной стороны. Значит, все правильно, надо идти по нему дальше, перейти мост через узкий канал, и тогда слева он увидит Арсенал, а справа улицу, которая ведет к Рива дельи Скьявони. Так гораздо проще, чем пытаться идти назад по своим следам, – непременно снова заблудишься в лабиринте боковых улочек.

Он дошел почти до конца переулка, перед ним уже вырисовывался мост, как вдруг увидел ребенка. Это была та же маленькая девочка, которая прошлой ночью прыгала с лодки на лодку и скрылась в подвале одного из домов. На этот раз она бежала к церкви с другой стороны, направляясь к мосту. Она бежала так, словно от этого зависела ее жизнь, и через мгновение он увидел почему. Ее преследовал мужчина, и, когда она оглянулась на бегу, он прижался к стене, чтобы его не заметили. Ребенок взбежал на мост, и Джон, опасаясь еще больше напугать кроху, через открытый дверной проем отступил в маленький дворик.

Он вспомнил пьяный вопль вчерашней ночью, который донесся из дома неподалеку оттуда, где сейчас притаился мужчина. Так вот оно что, подумал он, этот мерзавец опять гонится за ней; он невольно связал ужас ребенка тогда и сейчас и недавние убийства, о которых писали все газеты, совершаемые, как считалось, маньяком. Это могло быть случайным совпадением, и девочка просто спасалась от пьяницы-родственника, и все же, все же… Сердце начало бешено стучать у него в груди, инстинкт подсказывал, что ему самому надо убегать, сейчас, немедленно, назад по переулку – туда, откуда он пришел. Но как же ребенок? Что будет с ребенком?

Затем он услышал топот ножек бегущей девочки. Через открытый проход она влетела во двор, где он стоял, и, не видя его, бросилась к дальнему концу двора – наверное, там находилась черная лестница. Она рыдала на бегу, и это был не жалобный плач испуганного ребенка, а панические, судорожные всхлипывания беззащитного, отчаявшегося существа. Есть ли в доме родители, которые могли бы защитить ее, которых он мог бы предупредить? После секундного колебания он последовал за ней вниз по ступеням и проскочил в подвальную дверь, распахнувшуюся после того, как она всем телом налегла на нее.