Он со вкусом отпил из стакана и продолжал:

— Я не сентиментален и сказал об этом в мягкой форме Диане. Она ответила, что ее это устраивает, так как она тоже не сентиментальна. На Востоке она позировала для журналов мод, теперь, на Западе, она решила продолжить свое занятие. Она попросила разрешения пожить у меня до тех пор, пока не встанет на ноги. В благодарность за это она будет вести мой дом. Она жила у меня шесть месяцев. Время от времени она исчезала иногда на одну ночь, иногда на целую неделю. Я никогда ее ни о чем не спрашивал, и сама она тоже ничего не объясняла. Настоящие Эрнсты хладнокровны, они не нуждаются ни в чьей защите; движимые неумолимым честолюбием, они готовы пожертвовать всем и вся для достижения цели, которую перед собой поставили. Через шесть месяцев Диана заявила, что уезжает.

Я долго не видел ее и ничего не слышал о ней. Я не волновался за нее. Затем, через три месяца, она появилась снова без предупреждения. Она открыла мне, что ей представляется единственный случай составить себе состояние, и она пришла одолжить у меня денег. Разумеется, я ответил, что она сумасшедшая, и у нас вышла гнусная сцена; я ударил ее.

Он прервался, чтобы выпить глоток виски, затем продолжал рассказ, который он, видимо, старался передать с малейшими деталями.

— После ухода Дианы, лейтенант, должен признаться, я испытал некоторые укоры совести. В конце концов, она была моей родственницей. Позже она вернулась еще раз. Она приехала в три часа дня в состоянии неописуемого ужаса, но она не из тех, кто преувеличивает все из-за мелодраматического эффекта! В течение первых десяти минут она неразборчиво что-то лепетала. Когда, наконец, мне удалось ее немного успокоить, она сказала, что ее план обернулся катастрофой и что он ищет ее, чтобы убить. — Эрист медленно покачал головой и вздохнул. — Разумеется, я спросил, кто был этот «он», но она ничего не хотела говорить. Она только повторяла, что ей надо спрятаться, что ей надо найти место, где бы она чувствовала себя в безопасности; что у меня ей нельзя оставаться, здесь ее найдут. Она упала на колени и умоляла меня помочь ей. Сцена была довольно отвратительная, но отчаяние моей племянницы было очевидным. Тогда мне пришла одна мысль...

— Месье Эрнст, почему?.. — начал я.

Жестом он заставил меня замолчать.

— Прошу вас, лейтенант, дайте мне закончить. Поверьте, так будет быстрее. У меня довольно интересное времяпрепровождение: как любитель я интересуюсь черной магией. В течение шести месяцев пребывания у меня Дианы мы с ней часто обсуждали эту тему, и моя племянница усвоила элементарные сведения по этому предмету. Мейбери вам, конечно, говорил об этом. Теперь я понимаю, в чем состояло ее дело. Я предложил ей устроить ее в больницу для душевнобольных, сказав, что она считает себя одержимой нечистой силой. Чтобы обеспечить свою безопасность, надо было лить воспользоваться чужим именем: она назвалась именем одной из своих подруг — Нины Росс. С другой стороны, у нее не было денег. Без особого энтузиазма я согласился оплатить ее пребывание в больнице. В этот же день я отвез ее в машине в больницу Хилстоун, оставил ее в нескольких метрах от ворот. По возвращении домой я написал доктору, он же директор, предупреждая, что Нина Росс — мой секретарь и что я оплачу все расходы. — Он улыбнулся и заключил: — Я думаю, что ответил на большую часть вопросов, которые вы хотели мне задать, лейтенант?

— Диана ушла из больницы уже неделю тому назад, — напомнил я ему.

— Мне сегодня утром сказал об этом Мейбери.

— Вы не знали этого?

— Я должен был ожидать этого, — спокойно ответил он. — Она пряталась в течение семи недель и, должно быть, решила, что больше ничем не рискует. Тогда она и покинула это заведение. Ей никогда бы не пришла в голову мысль предупредить меня: она больше не нуждалась во мне, понимаете? Впрочем, на ее месте я поступил бы так же.

— У вас нет ни малейшего представления о том, что она делала в эту неделю? — уточнил я. — О тех местах, куда она могла поехать, о тех людях, с которыми она могла встретиться?

— Ни малейшего, лейтенант, — ответил он.

Я встал с кресла, подошел к книжным полкам и принялся читать заголовки: «Ведьмоведение», «Демонология», «Черные мессы»... Внезапная боль пронзила мой мозг, и я на несколько мгновений закрыл глаза. Я, к сожалению, должен был констатировать, что день стано-

вится все хуже и хуже, я совсем потерял присутствие духа. Я должен был собраться с силами, чтобы повернуться к Эристу, который продолжал потягивать виски со спокойным и довольным видом.

— Сказал ли вам Мейбери, в каком виде нашли вашу племянницу? — проворчал я.

— Конечно. Голой, в каучуковой маске.

— Как вы это объясните?

— Диана мертва, — невозмутимо сказал он, — Ее убили. Значит, она сказала мне в последний раз правду: она в самом деле скрывалась от кого-то, кто хотел ее убить. Я думаю, что убийце стало известно ее местопребывание, а также версия, которую мы придумали. Пользуясь создавшимися обстоятельствами и при наличии ума, убийца, может быть, развлекаясь, надел ей маску. Если только он просто не захотел отвести подозрения.

— Для девушки, которой известны только основы предмета, она слишком успешно обманула Мейбери, — подчеркнул я с некоторой резкостью. — Даже не видя ее лица, он узнал ее по шрамам на ноге.

— А, да. Шрамы! — повторил он с усмешкой. — Я доволен, что предусмотрел эту деталь, лейтенант.

— Ваша племянница дурачила Мейбери в течение семи педель, а я уверяю вас, в психиатрии — это искуснейший человек.

— О, в демонологии он искушен значительно меньше, — заметил Эрист ласковым голосом. — Он рассматривал случай с моей племянницей совсем с другой точки зрения. Он был недостаточно информирован, чтобы разгадать ее трюки. Диане было совсем нетрудно дурачить его семь недель, лейтенант, — заключил он, энергично кивнув головой. — Прошу вас, не совершайте трагической ошибки, ни минуты не думайте, что Диана в самом деле была одержимой!

Я зажег сигарету.

— «Он», все сводится к этому таинственному «он», — сказал я, бросив на своего собеседника убийственный взгляд, — к человеку, который хотел убить вашу племянницу в ту ночь, когда она пришла просить вас о помощи.

— В самом деле, — сдержанно отозвался он. — Я вспомнил еще одну деталь, лейтенант. В тот день, когда я проводил Диану в больницу, мне кто-то позвонил по телефону. Это был мужчина. Он интересовался Дианой, желал узнать, где она находится. Он очень торопился.

Сказал, что моя племянница часто позировала ему и у него есть для нее срочная работа. Я ответил, что не видел Диану, но передам его поручение при первой же возможности.

— Вы спросили его имя?

— Денвей Балден, — непринужденно ответил он. — Фирма «Тройвере и Балден». Он сказал, что Диана знает номер его телефона.

— Честное слово, может быть, это первый след, — заметил я мрачно. — Он звонил еще?

— Нет. Это был единственный звонок Диане за два последних месяца, лейтенант.

— Больше вы не можете вспомнить никого, то мог бы помочь мне? — спросил я с отсутствующим видом.

— Во всяком случае не сейчас.

— Благодарю. Я в отчаянии от того, что заставил вас потерять столько времени. Я буду поддерживать с вами связь.

Я направился к двери. Он вскочил и с удивительной живостью оказался у двери быстрее меня. Я уступил импульсивному движению и, остановившись, бросил последний взгляд на мрачный портрет, висящий над камином. Я испытал почти физический шок, созерцая холодную и чувственную красоту этой женщины; на мгновение мне показалось, что в глубине змеиных глаз вспыхнул огонек.

— О, это была настоящая колдунья! — воскликнул Эрист, бросая на картину взгляд знатока.

— Кто это?

— Мадам де Монтеспань, любовница Людовика XIV, — ответил он с религиозным почтением. — Рассказывают, что она отправляла черные мессы совершенно обнаженная, лежа на алтаре, затянутом черным и окруженном зажженными свечами. Ей на живот ставили сосуд, затем над ним перерезали горло ребенку, тело бросали в печь. В это время се помощник вызывал демона Асмодея. Позже ее соучастница призналась, что таким образом было принесено в жертву 2500 детей.

— И должно быть, трудно было с доставкой всех этих малышей, — покачал я головой.

— Это было совсем нетрудно в Париже 1680 года, лейтенант, — ответил он ласково. — Говорят, что те, у кого хватило смелости посмотреть в глаза мадам де Монтеспань, могли увидеть в них отблески адового огня.

— Когда я был ребенком, у меня была такая же тетка, — ответил я. — Она была девушкой. В течение пяти лет я придумывал, как бы ей подложить что-нибудь, чтоб она свалилась с лестницы и сломала себе ноги.

— И что же с ней стало, лейтенант? — спросил он веселым тоном.

— Она вышла замуж за кондитера в возрасте 23 лет, — сказал я. — Муж был гигантом, и все знакомые женщины жалели мою тетку-девственницу. Едва прошло две недели, как произошел несчастный случай: муж свалился с лестницы и сломал себе ногу, этим он надеялся избежать изнуряющих объятий своей супруги.

Эрист проводил меня до конца веранды.

— Буду держать вас в курсе дела, — машинально повторил я.

— Буду вам очень признателен, — ответил он. — И желаю удачи в вашей... охоте на ведьм, лейтенант!

— Благодарю, — улыбнулся я. — О, еще один вопрос, я чуть было не забыл: чем вы зарабатываете на жизнь, месье Эрист? Продавая любовные заговоры, магические формулы, приворотные зелья?

Мгновенный свет вспыхнул в глубине его глаз с металлическим отливом, и вдруг я заметил, что его глаза в точности повторяют глаза колдуньи, чей портрет висел над камином. Вот почему мне показалось, что какой-то отблеск жил в глубине глаз мадам де Монтеспань.