— Я нахожу это довольно соблазнительным, — уверил я его, старательно избегая взгляда Мейбери.

Когда пять минут спустя мы оказались в кабинете Мейбери, последний бросился в свое кресло с озабоченным видом и принялся грызть ноготь на мизинце, стараясь, видимо, сосредоточиться. Я спросил его:

— Кто обнаружил труп, доктор?

— Один из садовников. Разумеется, случайно. Уже давно не подстригали все эти кусты.

— В котором часу это было?

— Без четверти десять.

— Значит, охрана вашего заведения так ненадежна, что больной может исчезнуть в десять часов утра и никто этого не заметит? — поразился я. — Это невероятно!

— Нина Росс не была нашей больной, — поспешил уточнить Мейбери.

— Тогда откуда вы ее знаете?

Он закусил мизинец и объяснил мне:

— Она была нашей клиенткой, но покинула нас уже неделю тому назад.

— Ворота ночью заперты?

— Само собой разумеется! — подтвердил он с видом шокированного человека. — И они охраняются двадцать четыре часа в сутки.

— Жертва не была госпитализирована у вас, значит, она пришла в сад не из вашего здания, когда ее убили в кустах. Она вошла не в ворота, так как ворота вечером заперты, и во всяком случае сторож увидел бы, как она прошла. Тогда как же она вошла, доктор? Что вы думаете по этому поводу? Может быть, вы думаете, что она пришла с улицы и всю одежду ей заменяла маска, изображавшая кошку, и кинжал. .. Может быть, она просто перепрыгнула двухметровую стену, чтобы попасть в ваш парк?

— Я так же, как и вы, лейтенант, не могу этого объяснить, — запротестовал он, закручивая усы. — Но, может быть, она была мертва уже раньше?!

— Как это? — проворчал я. — Кто-то перепрыгнул стену, держа труп этой девицы в руках? Этого никто не видел со времен Эрола Флинна. — Я зажег сигарету и минуту смотрел, как доктор нервно барабанил по своему рабочему столу. — Расскажите-ка мне все, что вы знаете о Нине Росс.

— Она приехала к нам два месяца тому назад, — поспешно начал он. — Была у нас семь недель. Потом уехала.

— Чем она страдала?

— Нс знаю, — признался он.

Видя, что я удивлен, он пожал плечами и продолжал:

— За такой короткий срок я не имел возможности поставить диагноз. Я подозревал, что это один из случаев паранойи; в том смысле, какой подразумевается у Крейплина. Разумеется, вы читали Крейплина, лейтенант?

— Исключительно по-японски, — заметил я.

— Извините, я сказал не подумав...

Его нижняя губа, нежно-женственная, задрожала. Одно мгновение мне казалось, что он сейчас зарыдает. Однако он взял себя в руки и продолжал:

— Крейплин видит в паранойе скрытое развитие постоянной галлюцинаторной системы, не имеющей под собой почвы, но галлюцинации эти не действуют на все прочее в организме.

— В общем, можно сказать, что параноик по Крейп-лину, исключая галлюцинации, вполне нормальный человек.

— Совершенно точно, лейтенант, — подтвердил Мейбери, кивком головы ободряя меня продвигаться по дорогам эрудиции.

— И каково же было галлюцинативное сумасшествие Нины Росс?

— Ей казалось, что она одержима, — ответил врач.

— Демоном?

— Скорее, ведьмой. Нина Росс твердо верила, что ее душа и тело находятся под властью колдуньи, которая однажды явилась ей в виде большой белой кошки...

— Отсюда и маска?

— По-видимому. Но до этого утра я никогда не видел эту маску. Нина Росс утверждала, что колдунья овладела ею за несколько месяцев до того, как она приехала в больницу, и вынуждала делать ее всякие ужасные вещи. Она заставляла ее, например, участвовать в шабашах или присутствовать на черных мессах, которые потом переходили в оргии, и так далее. Больная думала, что я в состоянии заклинаниями освободить ее от власти ведьмы. Не забывайте, — добавил он с нервной гримасой, — что если оставить в стороне эту одержимость, то Нина Росс была абсолютно нормальным человеком. Возможно, что на анализ и психотерапию этого случая я истратил времени больше, чем должен был, но это дало возможность составить внушительный документ.

Он замолчал, нервно барабаня пальцами по столу. Потом продолжал:

— Как-то утром она объявила мне, что мы с ней теряем время зря. Она утверждала, что ведьма забрала над ней еще большую власть с тех пор, как она находится у нас. И поэтому она решила уехать. У меня не было возможности помешать ей, так как она приехала в больницу по своей воле. С другой стороны, я знал, что, если начну настаивать, она станет отрицать всю историю с ведьмой и ей удастся убедить всех в своем умственном равновесии. Она сделает это лучше, чем мог бы сделать я.

— А после ее отъезда вы больше ее не видели? И не слышали никаких разговоров о ней?

— До этого утра нет, — ответил он упавшим голосом.

— А ее семья?

— Родных нет, никакой семьи. По крайней мере, так она утверждала.

— Если я не ошибаюсь, доктор, — простодушно заметил я, — вы вербуете себе клиентуру из верхушек общества: ваш тариф не должен быть слишком скромным. У Нины Росс не было трудностей с оплатой за ее пребывание у вас?

Его лицо стало цвета заходящего солнца.

— Ее работодатель, — объяснил он, — который также был ее единственным родственником, платил по счетам. Именно он и посоветовал ей обратиться ко мне.

— Как его зовут?

— Джемс Эрист. Э-р-и-с-т!

— Что вы о нем знаете?

— Немного. Только то, что мне рассказала сама Нина. Это, по-видимому, добрый человек и великодушный патрон. У меня не было случая познакомиться с ним. На другой день после прибытия Нины к нам Эрист позвонил в мою административную службу, чтобы предупредить, что он оплатит пребывание девушки в больнице.

— Так, я думаю, у вас есть его адрес. А адрес Нины Росс?

— Оба адреса, без сомнения, есть в истории болезни, — заверил доктор, поднимая телефонную трубку. — Я попрошу, чтобы их передали сестре в приемном покое, лейтенант, и вы возьмете их, когда будете уходить.

Когда он положил трубку, я вспомнил о вопросе, который хотел задать ему еще раньше.

— Вы говорили о клейме, мне помнится, — сказал я. — В чем там дело?

— А, белые следы на ляжке... Они имеют, наверное, какое-нибудь естественное происхождение, но Нина была убеждена, что это дело рук пресловутой ведьмы. Если ей поверить, то выходит, что ведьма приказала черту навсегда оставить отпечаток своих зубов на теле жертвы.

— Определение паранойи, которое вы мне дали, упрямо не выходит у меня из головы, доктор, — проворчал я, — и вся эта история мне кажется все более и более невероятной.

— Лейтенант, испокон веков рубцы являются предметом самых различных суеверий, — объяснил он с чувством превосходства. — В случае с Ниной Росс существует логическая связь между рубцами и убеждением, что она одержима нечистой силой.

— Я скоро вернусь,— внезапно решил я.— Я оставляю у вас сержанта Полника, доктор, он примет все необходимые меры.

У меня было такое ощущение, что если я задержусь еще на минуту в кабинете, слушая эту историю, то я рискую никогда не решить этой задачи.

— Лейтенант, я надеюсь, что вы не забудете о том, что я вам сказал о прессе, — напомнил он мне, не преминув закусить ноготь на мизинце.

Я прикрыл глаза и в свою очередь мягко напомнил ему:

— В парке больницы обнаруживают труп абсолютно голой и хорошенькой девицы, которая была клиенткой этой больницы и считала себя одержимой нечистой силой. Когда ее нашли в парке мертвой, на ней была маска, изображающая мордочку кошки с дьявольским выражением...

Открыв глаза, я с сочувствием закончил:

— Если вы в самом деле думаете помешать этой истории прогреметь на всю страну, доктор, значит, вы сами нуждаетесь в лечении.

 Глава вторая

Я получил адреса, предварительно побеседовав с «мешком костей», сидящим за бюро из розового дерева. Сестра дала мне их с явной неохотой, бросив на меня враждебный взгляд, напоминающий о тем, что надо изо всех сил беречь свое здоровье. Во всяком случае до тех пор, пока эта женщина жива, иначе рискуешь попасть ей в руки. И это будет спасением!

— Доктор Мейбери свободен?— спросила она меня ледяным тоном.

— У меня не было ордера на его арест, если вы это имели в виду.

Она так сжала рот, что ее губы полностью исчезли.

— Вы всегда так дурно шутите в подобных трагических обстоятельствах, лейтенант?

— Честное слово, нет, — признался я. — Но доктор Мейбери подал мне пример, и я подумал, что это обычай вашего дома для поддержания морального облика служащих. Ваш патрон сказал мне: «Вы возьмете адреса у застенчивой сестры в приемной».

Пересекая террасу, уложенную плитками, я заметил Полника и доктора Мерфи, направлявшихся к зданию. Когда они приблизились, мне показалось, что я читаю на лице Мерфи тайное, но бесспорное выражение удивления, это был беспримерный случай.

— Лейтенант Виллер, принц черной магии! — продекламировал он, поднося руку к воображаемой фуражке. — Пока вы не исчезли в клубах черного дыма, приготовившись вести героический бой в одиночку с феями и демонами, мы приветствуем вас.

— Для кладбищенского грабителя вы слишком потешны, — холодно ответил я. — Однако справедливости ради я должен признать, что вы единственный из всех моих знакомых, кто отправляет своих клиентов на кладбище, даже не пытаясь спасти их.

Он с воодушевлением продолжал:

— Сержант в общих чертах рассказал мне, какой вид был у жертвы в резиновой маске, когда вы ее нашли. Что мне понравилось в его рассказе, так это подробный анализ выражения вашего лица в разные психологические моменты: вы, кажется, прошли все стадии — от ужаса в чистом виде до состояния лихорадочного кретинизма.