— Вы помните, что...

Она перебила его довольно приятным голосом:

— Я отлично помню вас, сэр.

Питер широко улыбнулся и продолжал:

— Это я, к великому моему сожалению, обнаружил вчера вечером вместе с ночным портье тело. Мне так неприятна эта история... Я руковожу юридической конторой и хотел видеть мисс Мурки по вопросу о наследстве...

С удовлетворением он отметил заинтересованный блеск в глазах старой женщины. Долгий опыт Питера Ларма подсказал ему, что трюк с наследством всегда вызывает в людях интерес. Он решил продолжать в том же духе и сказал:

— Мне стоило большого труда обнаружить следы мисс Мурки, и теперь, когда она мертва, мне придется снова возобновить свои поиски. Не знаете ли вы случайно, были ли у этой женщины какие-нибудь родственники?

Старая женщина поудобнее устроилась на стуле, пригласив и Питера последовать ее примеру. Положив свои бледные руки на колени, она поправила черное шелковое платье и ответила, глядя прямо в глаза:

— Я не могу вам сказать в точности, сэр. Мисс Мурки получала мало писем. Но большинство писем, которые приходили сюда, посылались из Филадельфии. И это все, что я вам могу сообщить.

— Если бы вы мне подсказали, где работала мисс Мурки, я, может быть, среди ее сослуживцев смог бы получить более полные сведения?

Старая женщина полуприкрыла глаза, чтобы сосредоточиться, и ответила:

— Я только знак», что мисс Мурки была компаньонкой у одной дамы, калеки, очень богатой и живущей на Парк-авеню. Но я никогда не знала ее точного адреса.

Питер встал и вежливо поблагодарил старую даму.

— Я вам очень благодарен, — сказал он. — Извините меня, что я принес вам столько беспокойства. Надеюсь, сведения, которые вы сообщили, будут мне полезны. Всего хорошего, мисс.

Он еще раз учтиво поклонился ей.

Пройдя вестибюль, он вышел на улицу, раздумывая над тем, что же ему теперь предпринять.

 Глава восьмая

На старом «бьюике», принадлежащем «Детективному агентству», Джемс Арнакль менее чем за час добрался до Филадельфии.

Несколько раз ему приходилось обращаться за справками, чтобы найти адрес, который был ему указан. Он остановил, наконец, свою машину в центре индустриального пригорода, серого, задымленного. Вылез из машины и направился по грязной маленькой улочке, с левой стороны которой находилась обувная фабрика, с правой — располагались ветхие жилые дома.

Джемс Арнакль медленно прошел три четверти улочки и остановился у входа в дом, где сорная трава росла прямо на пороге, между камней.

На верхней ступеньке сидел, полузакрыв глаза и поджав под себя ноги, какой-то странный тип, курящий фарфоровую трубку. Он был одет в грязные бархатные брюки и военного образца блузу цвета хаки, такую же замызганную, как и брюки. Волосы соломенного цвета падали грязными прядями с его шишковатого черепа. Казалось, он и не заметил приближения Джемса Арнакля.

Джемс кашлянул, чтобы привлечь его внимание, поставил ногу на первую ступеньку и спросил решительным током:

— Добрый день, приятель. Что, Миллеры здесь живут?

Человек несколько раз затянулся из своей трубки и сказал, не поднимая глаз:

— Второй этаж, дверь налево...

— Спасибо, братец... — поблагодарил Джемс.

Он вышел на площадку, обошел сидящего на ней человек а и стал подниматься по деревянной расшатанной лестнице.

На втором этаже он остановился перед дверью слева и деликатно постучал. Изнутри доносились различные шумы, но Джемс не получил никакого ответа. Тогда он стал стучать громче. Внутри по-прежнему продолжался шум и, по-видимому, никто там не обращал внимания на его стук. Потеряв терпение, он повернул дверную ручку, толкнул дверь, которая со скрипом отворилась.

Джемс был из тех парней, которых трудно удивить чем-либо. За свою полную приключений жизнь он немало всего перевидел. Но на этот раз его взору предстал спектакль, от которого он просто остолбенел: его глаза округлились, а рот от изумления широко раскрылся.

Посредине единственной комнаты, среди неописуемого беспорядка мужчина и женщина, казалось, занимались странной игрой. Женщина средних лет, с расстегнутым корсажем одной рукой держалась за грудь, а другой — показывала на часы, висевшие на стене. Мужчина, сидящий на железной кровати, держал над собой раскрытый зонтик и свободной рукой стучал себя по ногам молотком.

Ошеломленный, Джемс некоторое время смотрел на них с изумлением, потом все же решил, что будет лучше заявить о своем приходе.

— Хелло, друзья! Можно говорить в этом доме?

Слова его, казалось, упали в пустоту. Мужчина и женщина, не обращая на него никакого внимания, продолжали свою дикую игру. Обеспокоенный всем этим, Джемс осторожно закрыл за собой дверь и спустился на два этажа.

Малый все так же сидел и курил свою трубку на ступеньке у входа. Джемс похлопал его по плечу и спросил:

— Скажи-ка, друг, мне кажется, что что-то неладное творится у Миллеров...

Человек вынул изо рта трубку, поднял к Джемсу свое потасканное лицо и спокойнейшим образом ответил:

— А что?

Джемс приблизился к нему и сказал:

— Я стучал много раз, но так как никто мне не ответил и не открыл дверь, я вошел сам. Эти люди ведь совершенно сумасшедшие. Девица полуодета и почему-то указывает на часы, а тип держит над собой раскрытый зонтик, сидя на кровати, и ударяет по своим ногам молотком. ..

Не выказывая ни малейшего удивления, парень спросил:

— Вы с ними знакомы?

Джемс покачал головой.

— Нет, — ответил он, — в первый раз вижу их.

Человек пожал плечами, снова затянулся из своей трубки и продолжал:

— Это ведь глухонемые, — сказал он. — Я лично понимаю, о чем они говорили. Она поясняла ему, что настало время идти за молоком, а парень ей отвечал, что у него ломит ноги и что скоро пойдет дождь.

Обалдевший от такого объяснения, Джемс посмотрел на небо. На него упало несколько дождевых капель; страшно недовольный этим обстоятельством, он пробормотал сквозь сжатые зубы:

— Так что, это оракул какой-то, этот парень?!

Потом немного подумав, он нагнулся к своему собеседнику и спросил:

— А они умеют читать?

Человек вынул трубку изо рта:

— Безусловно. Если вам надо у них что-нибудь спросить, напишите все это на бумаге.

И так как начался дождь, он встал и вошел в дом.

Джемс Арнакль снова поднялся на второй этаж и уже без всякого стука вошел к Миллерам. Женщина, не застегнув своего корсажа, устроилась на стуле и дремала. Ее грудь по-прежнему была обнажена, но Джемс уже не обращал на это никакого внимания. Мужчина сидел на том же месте, но он уже закрыл зонтик и отложил в сторону молоток. Он тоже казался сонным.

Джемс приблизился, к ним и поприветствовал их. Мужчина и женщина внезапно обнаружили его присутствие и уставились на него вопрошающим взглядом. Джемс дружески

им улыбнулся, потом достал из кармана записную книжку и на чистой странице написал крупными буквами: «Знаете ли вы этих людей?»

Из другого кармана он достал фотографии мисс Пантер и мисс Мурки и вместе с листком бумаги протянул их мужчине. Глухонемой посмотрел на оба портрета, лицо его вдруг прояснилось. Он прочитал вопрос, заданный Джемсом, положил фотографии возле себя и протянул руку за бумагой и карандашом. Он быстро написал несколько слов внизу страницы, и Джемс, подойдя ближе, прочел через его плечо:

«Да, это кузины моей жены».

Заинтересованный, Джемс почесал себе затылок, потом потер нос и фыркнул. Взяв карандаш и бумагу у мужчины, он написал следующий вопрос: «Как их зовут?»

И сразу же получил ответ: «Эмили и Нора Мурки».

Джемс снова почесал себе затылок, потом, подумав несколько секунд, снова задал вопрос: «Какое у них родство?»

Глухонемой ответил одним словом: «Сестры».

Еще более потрясенный, Джемс взял карандаш и бумагу и исписал всю страницу интересовавшими его вопросами. Таким образом ему удалось узнать, что семья Миллеров не видела Эмили Мурки в течение уже нескольких лет, но что поддерживала с ней связь при помощи посланий довольно регулярно. А что касается Норы, то глухонемой утверждал, что она приезжала повидаться с ними не раз в прошлом месяце и что они получили от нее несколько писем. Они не знали, что она стала артисткой мюзик-холла под псевдонимом мисс Пантер.

Это были все сведения, которые Джемсу Арнаклю удалось получить. По всей видимости, глухонемой еще не знал, что обе женщины были мертвы. Посетитель поблагодарил их широкой улыбкой и удалился.

Дождь шел уже очень сильный. Не встретив больше человека с трубкой, Джемс побежал к своей машине, быстро вскочил в нее и уехал.


Было около семи часов вечера, когда Питер Ларм вернулся в агентство. Он невольно брезгливо поморщился, когда вошел в комнату Флосси, заполненную дымом. С сигаретой в зубах молодая женщина, казалось, мечтала. Ее тонкие пальцы любовно сжимали маленький стакан, наполовину налитый ее любимым портвейном. Увидев Питера, она приветливо улыбнулась, но он не заметил этого и строго спросил:

— Джемс еще не возвращался?

Она отрицательно покачала головой и снова загадочно улыбнулась.

— А Майк?

Флосси вынула сигарету изо рта и ответила:

— Тоже нет. Но они оба прекрасно знают, что должны быть здесь в семь часов.

В горле Питера запершило от этого невозможного табачного дыма и невыносимого запаха. Он кашлянул и проворчал:

— Как только они появятся, пошлите их сразу же ко мне и сами приходите.

Он вошел в свой кабинет, широко распахнул окно и упал в кресло с глубоким вздохом облегчения. Потом нащупал в своем кармане плиточку шоколада, достал ее, быстро развернул, сломал пополам и, положив кусочек в рот, сразу же достал сигарету и закурил.