Картер Браун - Настоящая партнерша

Мы еще были в пятидесяти ярдах от него, когда из кабины выскочил, вернее, вывалился Смолвуд с рацией в руке, а вслед за ним Маргарет. То ли она бросилась на него, то ли просто наткнулась, оступившись, но только оба поскользнулись, упали и в следующее мгновение исчезли из вида.

Вдруг я услышал стаккато орудийных выстрелов, казалось, что они рвутся у нас над головой. Когда я бросился на лед — не для того, чтобы уберечься от огня, а чтобы задержаться и не соскользнуть в расселину, в которую, должно быть, попали Смолвуд и Маргарет, — я увидел два истребителя, идущих на бреющем полете, и красное пламя, вылетающее из их орудий. Какой-то миг, перекатываясь и скользя, я больше ничего не видел, но затем перед моим взором вновь возникли ледник, падающие снаряды, вздымающие смертельный барьер из рвущейся стали, и ниже по склону люди с траулера. Они лежали лицом вниз, спасаясь от летящей на них шрапнели. Даже в этот краткий миг я успел заметить третий истребитель, вынырнувший с северной стороны. В точности повторяя курс первых двух, он уходил вслед за ними. Они не сделали ни одной попытки уничтожить людей с траулера, очевидно, им дали строжайшие указания стрелять только в крайнем случае и избежать ненужного кровопролития. Впрочем, в этом и не было необходимости, так как одно было совершенно явно: люди с траулера уже не причинят нам никаких неприятностей. И люди, и траулер теперь могли беспрепятственно удалиться, поскольку прибор был для них недосягаем. Они больше никого не интересовали.

Опережая Джекстроу, с мучительно бьющимся сердцем и почти обезумев от страха, я побежал к расселине у скалы и заглянул через край. Эта расселина, сужаясь в глубину до двух футов, уходила вниз футов на пятнадцать, и ее дном был прочный каменный шельф, своего рода карниз, высеченный в скале тысячелетними передвижениями льда. Маргарет и Смолвуд стояли во весь рост, оглушенные, это было видно, но, кажется, целые и невредимые. Упали они неглубоко и к тому же могли замедлить падение, цепляясь за стены расселины. Смолвуд, оскалившись, поднял на меня глаза и приставил пистолет к виску Маргарет.

— Веревку, Мейсон, — мягко сказал он. — Бросьте мне веревку. Эта расселина скоро закроется. Лед движется.

Это была правда. Я знал, что это правда. Все ледники двигались, и некоторые, особенно здесь, на западном побережье Гренландии, с удивительной быстротой. Словно в подтверждение слов Смолвуда, лед под моими ногами застонал и содрогнулся, сдвинувшись дюйма на два вперед.

— Скорее! — Необыкновенное самообладание не покидало Смолвуда, голос его звучал настойчиво, и лицо его, хоть он и сжимал губы, было спокойно.

— Скорее! Или я убью ее!

В этом я нисколько не сомневался.

— Сейчас брошу, — спокойно ответил я.

Мысли мои необыкновенно прояснились. Я знал, что жизнь Маргарет висит на волоске, но никогда в жизни не действовал так хладнокровно, никогда в жизни не владел собой так, как в эти мгновения. Я размотал веревку, которую держал на плече.

— Ловите!

Он протянул обе руки, стараясь схватить веревку, и я, прижав руки к бокам, в тот же момент спрыгнул на него. Он видел, как я прыгаю, но, запутавшись в веревочных петлях и имея перед собой лишь узкое пространство расселины, не имел никаких шансов. Я угодил ему ногами в плечо и вытянутую руку, и мы оба рухнули на каменный карниз.

Как я уже говорил, он был необыкновенно силен для своего роста, но сейчас у него не было никаких шансов. Мое падение его несколько оглушило, но это компенсировалось моей слабостью и потерей крови из раны в плече.

И все равно у него не было никаких шансов. Я сомкнул руки на его жилистой шее и, хотя он отчаянно пытался вырваться из этих тисков и осыпал ударами мою незащищенную голову, сдавливал ему горло все сильнее и сильнее, бил его головой о голубые, слоистые стены расселины, пока не почувствовал, что он обмяк в моих руках. И тогда я заторопился: пора выбираться наверх, так как между ледяной стеной и отшлифованной поверхностью скалы оставалось не более восемнадцати дюймов.

Не считая Смолвуда, я был здесь один. Хилкрест и его люди уже успели спустить в расселину Джекстроу, он обвязал Маргарет вокруг пояса веревкой и, как только ее подняли, поднялся вслед за ней.

Я готов был поклясться, что моя схватка со Смолвудом длилась не более десяти секунд, но потом узнал, что она продолжалась целых три-четыре минуты.

Первое, что ясно дошло до моего сознания, это голос Джекстроу, быстрый и настойчивый, а также прикосновение веревки к моему плечу.

— Скорее, доктор Мейсон! Расселина может сомкнуться в любой момент!

— Сейчас... Но сначала еще одну веревку, пожалуйста. — Я показал на рацию около моих ног. — Мы слишком долго везли ее с собой, столько выстрадали из-за нее, так что не бросать же ее здесь!

Буквально секунд через двадцать, после того как я выбрался из расселины, сокрушительная стена придвинулась к скале еще на дюйм или два, и в тот же момент до нас снова донесся голос Смолвуда. Он приподнялся, опираясь на руки и колени, и неотрывно, словно не веря своим глазам, смотрел вверх на сужающееся пространство над головой.

— Бросьте мне веревку! — Он уже видел, как рука смерти протягивается к нему, но все еще владел своим голосом, и лицо его выглядело бесстрастной маской. — Ради Бога, бросьте мне веревку!

Я вспомнил о кровавых следах, которые оставил после себя Смолвуд: о мертвом пилоте и трех убитых членах экипажа, о полковнике Гаррисоне, Брустере и мисс Денсби-Грегг. Вспомнил о том, что он привел Мари Ле Гард и Малера почти к могиле, о том, как часто он угрожал смертью девушке, которая сейчас, вся дрожа, опиралась на мою руку. И, думая обо всем этом, я взглянул на Джекстроу, который держал в руке моток веревки. На его лице я увидел выражение той же непреклонности, той же мрачной неумолимости, которые наполняли мою душу.

И тогда Джекстроу подошел к краю расселины, поднял высоко над головой туго свернутый моток веревки и швырнул его на Смолвуда. Потом, не сказав ни слова, отступил от расселины.

Мы отвернулись, Джекстроу и я, и, поддерживая с обеих сторон Маргарет Росс, медленно пошли навстречу офицеру, возглавлявшему десантный отряд. Мы шли и чувствовали, как ледник содрогается под нашими ногами и миллионы тонн льда медленно сползают в море к началу Кангалакского фиорда.

Все лампы мгновенно погасли. В зале стало темно. Перекрывая приглушенные разговоры публики, забил барабан, постепенно усиливая звук. Разговоры смолкли. Напряженные лица внимательно вглядывались в темноту на сцене. Потом, резким ударом, барабан закончил свою роль. Наступила полнейшая тишина.

Длинный, белый, тонкий луч прожектора внезапно прорезал тьму. Несколько секунд он скользил по сцене, потом вдруг остановился на кошмарном видении: на лице женщины, скрытом под какой-то страшной маской.

Испуганные зрители задержали свое дыхание, испытывая чувство невольной тревоги при виде этой таинственной фигуры на сцене. Женщины в испуге судорожно искали руки своих спутников, надеясь найти защиту.

Вдруг зазвучали трубы. Зажегся свет, сверкающий, ослепительный. Взорам восхищенной публики предстала мисс Пантер. Таинственная, одетая в темные бархатные брюки и блузку. Совершенно неподвижно она стояла позади своей черной маски. В правой руке она держала револьвер. Неожиданно она сделала несколько шагов назад и встала напротив большого медного канделябра, находившегося на столе на другом конце сцены. Молчаливый ассистент быстро зажег свечи, вставленные в этот канделябр.

Свет был снова выключен, и снова послышался звук барабана. На сцене горела лишь одна свеча, слабый свет которой падал на девушку. Мисс Пантер медленно подняла правую руку. Мгновенная вспышка, оглушительный выстрел, и слабый свет свечи погас. Снова наступила полная темнота. Потом так же внезапно зажглись все лампы в зале.

Зрители увидели мисс Пантер, и шепот удивления прокатился по залу. Брюки молодой женщины как будто растаяли в воздухе, обнажив чудесные ножки в шелковых чулках с подвязками. Гром аплодисментов приветствовал этот новый вид стриптиза, который принес такой небывалый успех мисс Пантер.

Ассистент снова вышел на сцену и зажег свечу, а зал снова погрузился в темноту. При слабом свете, который падал на нее, мисс Пантер снова медленно подняла руку. Громкий выстрел снова заставил зрителей вздрогнуть, и снова свет свечи исчез. Полнейшая темнота секунды на две, на три, потом ослепительный свет, и перед восхищенным взором зрителей — мисс Пантер. Теперь уже без блузки, одетая лишь в лифчик, трусики и чулки.

Шквал аплодисментов приветствовал ее. Ассистент снова подошел и зажег свечу... Все это повторялось несколько раз, и после каждого раза молодая женщина оказывалась все более раздетой. В конце концов она появилась на сцене почти совсем обнаженная: в наряде из ожерелья и маски, скрывающей ее лицо.

Свечу зажгли в последний раз. В полумраке мисс Пантер подняла свою вооруженную руку, последовал выстрел... и полнейшая темнота в течение секунды. Громкие звуки труб, и поток ослепительного света. Восторженная публика, готовая взорваться аплодисментами, неожиданно замерла, потрясенная...

Обнаженное тело мисс Пантер безжизненно лежало на сцене. Под ее левой грудью краснело пятно, которое медленно расплывалось, и кровь стекала на сцену...

Наступил момент всеобщего оцепенения. Было ли это предусмотрено программой или то была совершенно неожиданная трагедия?

Почти сразу же многие из присутствующих устремились на сцену, немедленно был опущен тяжелый занавес. А еще через минуту на авансцену вышел какой-то человек и поднял руку, призывая волнующуюся публику к тишине. Его резкий голос странно прозвучал в зале: он приносил от имени дирекции извинения за «неожиданный и совершенно непредвиденный инцидент».