Смолвуд быстро оправился от оцепенения и был уже у самых скал, как вдруг из-за них вышел Веджеро и оказался с ним лицом к лицу. Смолвуд отпрянул в сторону, прикрываясь своим пистолетом, но Веджеро медленно прошел мимо, направляясь к нам. Лицо его было все в ссадинах и кровоподтеках, бинты на руках, пропитанные кровью, разматываясь, волочились вслед за ним по льду.

— Конец? —спросил я.

— Да, конец.

— Отлично, — совершенно искренне сказал я. — Ваш отец жив, Джонни! Он только ранен, ничего серьезного.

Его израненное лицо преобразилось, недоверие сменилось радостью, и он опустился на колени возле Солли Ливина. В тот же момент я увидел, что Смолвуд целится в спину Веджеро.

— Не стреляйте, Смолвуд! У вас осталось только четыре патрона.

Его взгляд устремился на меня, холодный, пустой взгляд убийцы. Потом смысл моих слов дошел до него, выражение его лица чуть-чуть изменилось, и он кивнул, как будто я сделал ему разумное предложение. Он обернулся к Джекстроу, стоящему ближе всех, и приказал:

— Принесите мне рацию!

Тот повиновался, и, пока он был в кузове тягача, Веджеро медленно поднялся на ноги.

— Похоже, я малость поспешил, — пробормотал он и посмотрел в сторону скал, но на лице его не было сожаления, только равнодушие. — У меня полдюжины свидетелей... Вы все видели, он бился насмерть... Ваша очередь, Смолвуд.

— Коразини был идиотом, — презрительно ответил тот. Черствость этого человека была просто потрясающей. — Я вполне могу обойтись и без него... Поставьте рацию здесь, Нильсен, и ступайте к своим друзьям, пока я не подойду к своим. Или вы их еще не заметили?

Мы их действительно не заметили. Но теперь увидели, что первый из группы, сошедшей с траулера, уже взбирается по льду на обрыв ледника. Через несколько секунд наверху оказалось уже с полдюжины людей. Они бежали, что-то крича, скользя и падая, в нашу сторону со всей скоростью, на какую только были способны.

— Это, так сказать, делегация встречающих. — Смолвуд позволил себе слегка улыбнуться. — Стойте здесь, пока мы с мисс Росс не подойдем к ним. Стойте и не двигайтесь! Девушка пойдет со мной. — Он командовал, как победитель, бесспорный и абсолютный победитель, но ни в голосе, ни в лице его не было, как и прежде, никаких чувств. Он наклонился, чтобы взять рацию, но тотчас же выпрямился и взглянул на небо.

Я тоже услышал встревожившие его звуки и понял, что они означают, раньше Смолвуда. Буквально через две секунды после того, как мы услышали этот звук, в небе появилась четверка изящных и легких истребителей. Они со свистом пронеслись над нашими головами, сделали вираж, разбили строй и тут же появились снова, уже на меньшей скорости, описывая тесный круг над языком фиорда. Я недолюбливаю авиацию и ненавижу звуки реактивных самолетов, но никогда в жизни их появление не казалось мне столь желанным, а их звуки такими чудесными, как в эту минуту!

— Реактивные истребители, Смолвуд! — воскликнул я в крайнем волнении. — Истребители с авианосца. Мы вызвали их. — Он смотрел на идущие по кругу самолеты, по-волчьи приподняв тонкие губы и оскалившись, а я продолжал уже спокойнее: — Они имеют приказ стрелять в каждого, кто будет спускаться с ледника, но особенно в тех, кто несет в руках чемодан или что-либо подобное.

Это была ложь, но Смолвуд не мог этого знать. Появление в небе самолетов должно было показаться ему подтверждением правоты моих слов.

— Не посмеют, — медленно проговорил он. — Они ведь могут убить девчонку!

— Какой же вы все-таки идиот! — презрительно сказал я. — Человеческая жизнь для них ничто по сравнению с секретным механизмом. Уж вы-то должны об этом знать, Смолвуд! Этим летчикам приказано выследить и расстрелять двух человек, идущих вниз по леднику. В этой одежде мисс Росс не отличишь от мужчины, особенно с воздуха. Они подумают, что это вы и Коразини, и тут же сметут вас с лица земли.

Я знал, что Смолвуд мне поверит, и он поверил сразу. Это соответствовало его психологии убийцы и его черствому безразличию к человеческой жизни. Но он обладал храбростью, в этом я не могу ему отказать, и его первоклассный мозг ни на миг не прекращал своей деятельности, искал выход.

— Зачем же спешить, — спокойно и непринужденно сказал он. — Пусть себе кружат сколько угодно. Могут даже выслать другие самолеты им на смену, это не имеет никакого значения. Пока я с вами, меня никто не тронет. А через час-другой стемнеет, тогда я и уйду. А пока держитесь возле меня, джентльмены! Не думаю, чтобы вы добровольно пожертвовали жизнью мисс Росс.

— Не слушайте его! — с отчаянием выкрикнула Маргарет Росс. В голосе ее были слезы, лицо исказилось от боли. — Уходите, пожалуйста, уходите все! Ведь он все равно пристрелит меня. Так пусть это случится сейчас... — Она закрыла лицо руками. — Мне теперь все равно, все равно...

— Но мне не все равно! — в сердцах воскликнул я. Мягкие слова, слова сочувствия здесь были неуместны. — Нам всем не безразлично. И не отчаивайтесь! Все будет хорошо, вот увидите!

— Хорошо сказано, по-мужски, — одобрительно заметил Смолвуд. — Только, дорогуша, я бы не придавал большого значения его последним словам.

— Почему вы не сдаетесь, Смолвуд? — спокойно спросил я. У меня не было ни надежды, ни намерений убедить этого человека: я говорил лишь для того, чтобы выиграть время, так как заметил нечто такое, от чего сердце у меня как будто подпрыгнуло в груди. Осторожно двигаясь по правой стороне ледника, от того самого места, где была наша засада, пробирались гуськом около двенадцати человек. — С авианосца уже взлетели бомбардировщики, и наверняка они несут бомбы. Бомбы и зажигалки.

Эти люди, высадившиеся с «Уайкема», были в форме защитного цвета, а не обычного темно-синего. Тем не менее это, наверное, были все-таки моряки, хотя у них могли быть и солдаты для каких-нибудь совместных маневров. Они были хорошо вооружены. В руках командира блестел пистолет, какой по традиции носят с собой морские офицеры, командующие высадившимися на берег отрядами, на груди у него висел автомат, ствол которого он сжимал левой рукой. Так же были вооружены еще трое, у остальных были карабины.

— Они сделают все возможное, чтобы не упустить вас живым, Смолвуд, — продолжал я, — по крайней мере, не выпустить вас живым из фиорда. Ни вас, ни ваших друзей, встречающих вас, ни ожидающих вас на траулере...

Господи, как медленно они идут! Почему кто-нибудь из них не выстрелит и не уложит Смолвуда на месте? В тот момент мне не пришло в голову, что пуля не только прошьет Смолвуда, но и убьет девушку, которую он крепко держал перед собой... Но если нам удастся еще на некоторое время отвлечь его внимание и если никто из стоящих рядом со мной не выдаст ни одним движением мышц на лице...

— Они разбомбят ваш траулер, Смолвуд, — поспешно продолжал я. Приближающиеся люди размахивали руками, их голоса уже доносились до нас. А я старался заглушить их и удержать взгляд Смолвуда на себе. — Они взорвут его так, что он разлетится ко всем чертям... И он, и этот ваш механизм. Так какой же смысл...

Слишком поздно! Смолвуд тоже услышал их голоса. Еще раньше, чем я заговорил, он обернулся и увидел, куда указывают размахивающие руки, посмотрел через плечо и снова повернулся ко мне. Лицо его исказил звериный оскал, его монолитное спокойствие наконец заколебалось.

— Кто это? — злобно прорычал он. — Что им здесь нужно? Отвечайте, иначе девушке несдобровать!

— Эти люди с эсминца, который находится в соседнем заливе, — твердо ответил я. — Это конец, Смолвуд! Хорошо еще, если вам удастся предстать перед судом.

— Убью девчонку! — дико прошептал он.

— А они убьют вас. Им приказано любой ценой вернуть ракетное устройство. Игра закончена, Смолвуд! Отдайте пистолет!

Он выругался мерзко, отвратительно. Я впервые слышал от него такие слова. Он вскочил в кабину водителя, втолкнул перед собой девушку, размахивая пистолетом так, чтобы мы все оставались под прицелом. Я понял, что он решился на отчаянный шаг, и бросился к кабине.

— Вы с ума сошли! — закричал я. — Вы угробите и себя, и девушку...

Раздался пистолетный хлопок, я почувствовал жгучую боль под правым плечом и упал навзничь на лед как раз в тот момент, когда Смолвуд отпустил тормоза «ситроена».

Большой тягач тотчас же тронулся с места, и его зловещие гусеницы прошли всего в каких-нибудь нескольких дюймах от меня. И то благодаря Джекстроу, который одним прыжком очутился рядом со мной и едва успел оттащить меня в сторону. Иначе гусеницы прошли бы по моей голове. В следующее мгновение я был уже на ногах и бежал за тягачом. Джекстроу следовал за мной по пятам. В тот момент я даже не чувствовал адскую боль чуть пониже плеча.

Почти полностью потеряв управление, тягач развивал все большую скорость и вскоре оторвался от нас. Сначала мне казалось, что Смолвуд пытается управлять тягачом, но я тут же понял, что всякие попытки в этом роде были бы совершенно безнадежны: пять тонн стали вырвались из-под контроля, как будто в них вселился дух безумия. Тягач заносило то в одну, то в другую сторону, в конце концов он описал полную дугу вокруг своей оси и понесся вниз по леднику, к большим глыбам породы, торчащим из-под ледяной коры на дальнем углу поворота.

Как он не рухнул в одну из расселин и не врезался ни в один из ледяных гребней, до сих пор остается для меня загадкой, но он действительно избежал этой опасности. Такой же загадкой оставалось для меня, как я и Джекстроу не простились с жизнью, когда стремглав бежали вниз по леднику, уже не в состоянии остановиться, перепрыгивая через расселины, к которым в нормальных условиях не решились бы подступиться, и скользя с разбегу на подошвах там, где поскользнуться значило погибнуть.

Нас отделяло от тягача ярдов двести, когда тягач наскочил на ледяную глыбу, завертелся сумасшедшим волчком и со страшной силой врезался задним бортом в самую крупную глыбу на изгибе поворота.