— Хорошо, я ему передам.

— Как, по-вашему, придет он? — спросил Райдергуд.

— Придет непременно.

— Поскольку вы за него ручаетесь, — сказал Райдергуд, — значит придет. И, может, вас не затруднит передать ему, ученый сударь, что, если он не поторопится, я сам его разыщу.

— Передам.

— Вот спасибо! Как я уже имел честь сказать, — продолжал Раидергуд несколько помягче и, осклабившись, обвел глазами класс, — меня грамоте не учили, но в других я ученость уважаю. И раз уж меня занесло к вам в школу, господин учитель, и вы обошлись со мной ласково, позвольте мне перед уходом задать один вопрос вашим деточкам.

— Если это касается школьных наук, — через силу проговорил Брэдли, по-прежнему не сводя с него тяжелого взгляда, — пожалуйста.

— Касается, касается! — воскликнул Райдергуд. — Уж я постараюсь, господин учитель, чтобы все было по-ученому. Скажите мне, деточки, какие на земле есть водоемы? Как они называются?

Нестройный хор: «Моря, реки, озера и пруды».

— Моря, реки, озера и пруды, — повторил Райдергуд. — Ничего не забыли, господин учитель! А вот я, наверно, оконфузился бы с озерами, потому что отродясь ни одного озера не видел. Моря, реки, озера и пруды. А ну-ка, деточки, что ловится в морях, реках, озерах и прудах?

Нестройный хор (с презрением к такому легкому вопросы): «Рыба!»

— Молодцы! — сказал Райдергуд, — А в реках, случается, и кое-что другое ловят. Ну-ка, деточки. — что?

Хор недоуменно молчит. Чей-то писклявый голос: «Водоросли!»

— Молодец! — воскликнул Райдергуд. — Но бог с ними, с водорослями. Пожалуй, деточки, вам не догадаться. Так и быть, подскажу. Одежу.

Брэдли изменился в лице.

— Мне, деточки, — продолжал Райдергуд, искоса поглядывая на учителя, — кое-когда самому приходилось ее выуживать. Да вот, видите узелок у меня под мышкой? Я его в реке поймал. Помереть мне на этом месте, деточки, если я вру!

Ученики всем классом так смотрели на учителя, точно просили избавить их от столь странного экзамена. Учитель так смотрел на экзаменатора, точно хотел растерзать его на клочки.

— Прошу прощения, ученый сударь, — сказал Райдергуд, посмеиваясь и утирая губы рукавом. — Деточкам нельзя устраивать подвохи, знаю, знаю! Что поделаешь, уж очень мне захотелось позабавиться. Но, честное слово, к выудил этот узелок из воды. Тут матросская одежка. Один человек снял ее с себя н бросил в реку, а я вытащил из реки.

— Почем вы знаете, что ее бросил тот же, кто носил? — спросил Брэдли.

— А я видел, как он бросал, — ответил Райдергуд. Они посмотрели друг на друга. Брэдли медленно отвел глаза, повернулся к доске и медленно стер с нее свое имя.

— Премного благодарен, господин учитель, — сказал Райдергуд, за то, что и вы сами и ваши деточки не погнушались потолковать с тем, кто известен вам своей честностью. Уповая на встречу у себя в сторожке с человеком, о котором мы говорили и за которого вы поручились, я откланяюсь и деточкам и их ученому наставнику.

С этими словами Райдергуд, волоча ноги, вышел из класса, предоставив учителю дотягивать урок до конца, а ученикам перешептываться и следить за его лицом до тех нор, пока он не упал на пол в припадке, который давно угрожал ему.

Через день, в субботу, занятий в школе не было. Брэдли встал рано и пошел пешком к Плэшуотерской плотине. Он встал так рано, что на улице было еще темно. Перед тем как потушить свечу, он завернул в бумагу свои приличные серебряные часы с приличной волосяной цепочкой и написал с внутренней стороны обертки: «Попрошу вас взять это на сохранение». Потом адресовал сверток на имя мисс Пичер и оставил его на маленькой балконной скамье ее маленького домика, выбрав такое место, где не занесет снегом.

Утро было холодное, когда Брэдли притворил за собой калитку и вышел на улицу. В лицо ему ударил восточный ветер. Белые хлопья, еще в четверг ложившиеся пухом на школьные окна, по-прежнему реяли на ледяном ветру. Запоздалый рассвет наступил только через два часа, когда Брэдли уже пересек Лондон с востока на запад. Завтракал он в той самой убогой харчевне, где они с Райдергудом расстались после своей ночной прогулки. Он ел у грязной стойки и хмуро поглядывал на человека, который стоял возле, как и Райдергуд в то раннее утро.

Короткий день не мог угнаться за ним, и когда он, уже притомившись, вышел на бечевник вдоль берега, наступил вечер. Отсюда до шлюза было мили две-три, но он не остановился отдохнуть, а только убавил шагу. Кругом было белым-бело, хотя снег укрывал землю тонкой пеленой. Открытую ветру речную гладь затягивало льдом, у берега шло сало. В мыслях у Брэдли ничего не было, кроме дороги, льда и снега. Но вот впереди мелькнул огонек — это светилось окно в шлюзной сторожке. Он остановился и посмотрел вокруг. Лед, снег, он сам и огонек вдали — больше на этой унылой равнине ничего не было. Впереди лежало то место, где он нанес удары Юджину — мало сказать, бесполезные… И там, неподалеку (какая насмешка!) Юджин и Лиззи — муж и жена. Позади — школа, где дети, с поднятыми руками хором выкрикнув «Брэдли Хэдстон!», словно отдали его во власть демонов. Посредине между этими двумя точками — освещенное окно сторожки, и там человек, который может принести ему гибель. Вот до каких пределов сузился теперь его мир!

Он пошел быстрее, как-то странно, точно прицеливаясь, глядя на огонек в окне. Когда до сторожки осталось несколько шагов, огонек расслоился на отдельные лучи, и они будто льнули к нему, притягивая его к себе все ближе и ближе.

Его рука стукнула в дверь, а ноги так быстро переступили порог, что он очутился в сторожке, не дождавшись отклика на свой стук.

Источниками света в окне были очаг и свечной огарок. Между ними, задрав ноги на железную решетку, с трубкой в зубах сидел Райдергуд.

Он весьма нелюбезно кивнул гостю. Гость так же нелюбезно кивнул в ответ. Потом снял верхнюю одежду и сел по другую сторону очага.

— Не курящий? — спросил Райдергуд, подвигая ему по столу бутылку.

— Нет.

Оба долго молчали, уставясь на огонь.

— Как видите, я пришел, — заговорил, наконец, Брэдли. — Кому из нас начинать?

— Я начну, — сказал Райдергуд. — Начну, когда трубка погаснет.

Он не спеша докурил, выбил из трубки пепел и положил ее на полочку в очаге.

— Начну я, — повторил он. — Если вы, господин учитель Брэдли Хэдстон, того желаете.

— Если желаю? Да, я желаю узнать, что вам от меня нужно.

— Сейчас узнаете. — Райдергуд пристально посмотрел на руки и карманы своего гостя, видимо опасаясь, нет ли при нем оружия. Потом наклонился, сунул ему палец под воротник и спросил: — А где же часы?

— Оставил дома.

— А они мне нужны. Впрочем, потом принесете. Мне эта вещица очень понравилась.

Брэдли ответил ему презрительным смешком.

— Мне желательно их получить, — громче повторил Райдергуд. — И я их получу.

— Значит, это все, что вам от меня нужно?

— Нет, — еще громче проговорил Райдергуд. — Далеко не все. Нужны и деньги.

— Что потребуется еще?

— Все потребуется! — злобно крикнул Райдергуд. — А посмеете еще раз так ответить, и кончен наш разговор.

Брэдли молча посмотрел на него.

— И так смотреть на себя тоже не позволю! — во весь голос рявкнул Райдергуд. — Стукну что есть силы, — он ударил рукой по столу, — так, чтобы дух вон!

— Ну, выкладывайте, — сказал Брэдли, проведя языком по губам.

— Не торопитесь, сейчас все как есть выложу, без ваших понуканий. Слушайте, господин учитель Брэдли Хэдстон! По мне, так вы могли бы хоть в порошок стереть, хоть на щепу расколоть того — Другого Хозяина. Я бы и не пикнул, разве только заходил бы к вам кое-когда угоститься стаканчиком вина. Больше мне компанию с вами водить незачем. Но вы оделись точь-в-точь, как я одеваюсь, повязались точь-в-точь таким платком, обрызгали меня кровью после того, как сделали свое дело, — а за это вам придется заплатить, и заплатить недешево. Если бы вас заподозрили, вы свалили бы всю вину на меня? Верно я говорю? Где еще, кроме Плэшуотерской плотины, найдешь человека, который одевается, как указано потерпевшим? Где еще, кроме Плэшуотерской плотины, найдешь человека, который повздорил с тем, кто проезжал шлюз на лодке? Поинтересуйтесь сторожем у Плэшуотерской плотины! И одежда на нем такая и шейный платок красный. Может, и кровяные пятна на нем обнаружите? Так и есть! Хитрая собака!

Учитель, белый как полотно, слушал его молча.

— Рано вы свой выигрыш начали подсчитывать, — продолжал Райдергуд, прищелкивая пальцами. — Я в эту игру еще когда играл — задолго до того, как вам, новичку, пришлось в нее вступить, задолго до того, как вы начали мямлить всякую чушь у себя в школе. Мне каждый ваш шаг известен. Вы прятались, и я прятался, только поумнее вашего. Из Лондона вы в своем платье вышли, а потом переоделись и, что с себя сняли, припрятали. Я собственными глазами видал, как вы достали свою одежу из укромного местечка среди поваленных деревьев и полезли купаться в реку на тот случай, если кто пройдет мимо и подумает, чего это он одевается. Сел на бережку матрос с баржи, а поднялся господин учитель Брэдли Хэдстон! А потом узелок с матросской одежей — швырк в реку. А я этот узелок из реки выудил. Одежа кое-где порвана в драке, прозелень на ней от травы и следы того, что из ран течет. Она у меня в руках, и вы у меня в руках. Мне наплевать на Другого Хозяина — жив он или помер, я о себе пекусь. Вы строили козни против меня, хитрили, как могли, и я заставлю вас заплатить за это!.. Заставдю! Заставлю! До нитки оберу!

Губы у Брэдли подергивались. Он долго молчал, глядя на огонь. Потом заговорил неестественно спокойно, неестественно ровным голосом:

— Из камня крови не выжмешь, Райдергуд.

— Зато деньги из учителя выжать можно.

— Ошибаетесь. Вам не удастся взять то, чего у меня нот. Откуда могут быть деньги у учителя? Я и так дал вам больше двух гиней. Знаете, сколько мне потребовалось времени и труда (уж не говоря о годах ученья), чтобы заработать такую сумму?