Лорд Питер Уимси тоже нашел, что читать, и это чтение приятно занимало и его сознание и его подсознание. Это было письмо, пришедшее из Леамхорста в Хантингтоншире и в нем говорилось следующее:

МИЛОРД,

в соответствии с инструкциями Вашей Светлости я поселился здесь на несколько дней, ожидая починки моего магнето. Я завел дружбу с человеком по фамилии Хогбен, который владеет жатками и сноповязками, а также хорошо познакомился с местными наиболее уважаемыми фермерами и их соседями.

Со слов Хогбена я понял, что дела мистера Генри Велдона находятся в довольно плачевном состоянии и что его ферма («Четыре дороги») заложена и перезаложена. В течение года или двух, что общеизвестно, он значительно увеличивал займы местного масштаба, на основании того, что ожидает крупное наследство из состояния своей матери, однако, принимая во внимание то обстоятельство, что миссис Велдон за последнее время не посещала его и что их отношения, по слухам, стали натянутыми, появилась некоторая тревога, касающаяся этой гарантии.

В настоящее время управление фермой находится в руках некоего Уолтера Моррисона, опытного хлебороба, человека, добившегося некоторых достижений, больших, чем у обыкновенного работника, ибо он имеет значительный опыт в своей специальности. Считается странным, что мистер Велдон оставил ферму в такое напряженное время. Принимая во внимание телеграмму Вашей Светлости, которая пришла вечером в прошлую среду, где вы сообщили об отождествлении мистера Генри Велдона с мистером Хэвилендом Мартином, мне не нужно рассказывать Вашей Светлости о том, что мистер Велдон уехал из дома в воскресенье, 14-го, возвратившись в воскресенье 21-го, только для того, чтобы снова уехать рано утром на следующий день. За последнее время здесь были трудности и отсрочки с выплатой жалованья работникам и частично остались некоторые долги по этой же причине. Поэтому у Моррисона проблемы с уборкой сена.

Также я слышал, что у мистера Велдона возникли кое-какие сложности с закладными на содержание построек, плотин, оград и т. п. Поэтому я проделал путешествие к «Четырем Дорогам», чтобы внимательно рассмотреть это хозяйство собственными глазами. Я нашел ферму в таком виде, как и говорилось выше. Большинство стен амбаров сильно обветшали, а в полевых оградах зияют проломы. Вообще наблюдается недостаток внимания к соответствующему ограждению этого фермерского хозяйства. Неудовлетворительна и дренажная система (что, как знает Ваша Светлость, является делом первостепенной важности). В особенности большое поле (известное как шестнадцатиакровое) было оставлено, как мне сообщили, в полузатопленном состоянии на всю зиму. Мероприятие по осушению этой части пашни начали прошлым летом, однако дело дальше не продвинулось, если не считать закупки необходимого количества голландской черепицы для оснастки дренажной системы. Из-за финансовых затруднений работы не ведутся. В результате этот кусок земли (который, кстати, граничит со 100-футовыми болотами) в настоящее время совершенно бесполезен и заболочен.

Похоже, лично к мистеру Велдону относятся с симпатией, правда, несколько осуждают его слишком вольные манеры при общении с дамами. Он неплохой спортсмен, и его часто видят в Ньюмаркете. Также поговаривают, что он содержит одну леди в весьма симпатичном домике в Кембридже. Считается, что мистер Велдон хороший знаток животных, но отчасти игнорирует или просто небрежно относится к сельскому хозяйству. За его домом следят пожилой мужчина и его жена, которые также исполняют функции сельскохозяйственных рабочих: соответственно рабочий на ферме и молочница. Они кажутся порядочными людьми, а из беседы, которую я имел с женщиной, когда попросил ее оказать мне любезность в виде стакана молока, я понял, что они люди честные и им нечего скрывать. Она сообщила, что мистер Велдон живет тихо, когда он дома и весьма сдержанно. Он редко принимает гостей, не считая местных фермеров. За шесть лет, которые эти люди живут у него, его мать приезжала к нему трижды (в течение первых двух лет из этого периода). Также, дважды к нему приезжал гость из Лондона — маленький джентльмен с бородой, и говорил, что он — инвалид. Этот джентльмен последний раз останавливался у него в конце февраля этого года. Эта женщина из Кембриджа (миссис Стерн) была чрезвычайно осторожна с информацией о субъекте, предоставляющим ей финансовую поддержку, но мне удалось выяснить, у Хогбена, что она и ее муж были частным образом допрошены в связи с новой ситуацией.

Это все, что я выяснил за короткое время моего пребывания. Должен упомянуть, что отправился на поезде в Кембридж, взял там напрокат автомобиль, чтобы подкрепить созданный мною образ и прибыть сюда примерно в полдень в четверг). Если Ваша Светлость пожелает, я могу остаться и продолжить расследование дальше. Надеюсь, Ваша Светлость извинит меня за напоминание о том, что желательно бы снять с манжет запонки, прежде чем отправлять рубашки в прачечную. Я чрезвычайно взволнован, что не смогу находиться рядом с Вашей Светлостью, чтобы должным образом проследить за этим в понедельник, и буду глубоко переживать, если случится какое-нибудь повторение неприятного инцидента, произошедшего по причине моего предыдущего отсутствия. Я не смог сообщить Вашей Светлости перед своим отъездом, что пиджачный костюм в мелкую полоску ни в коем случае не должен одеваться снова, пока не будет зашит разрыв на правом кармане пиджака. Не могу объяснить, отчего этот разрыв произошел, а только выскажу предположение, что Ваша Светлость неосмотрительно использовали этот карман для ношения в нем какого-то опасного и чрезвычайно острого предмета.

Надеюсь, что Ваша Светлость получает удовольствие от благоприятных климатических условий, и что расследование продвигается вперед согласно всеобщим ожиданиям. Мой почтительный поклон мисс Вэйн и, поверьте, милорд,

всегда Ваш покорный слуга

Мервин Бантер.

Это послание пришло к Уимси в субботу после полудня, и тем же вечером он принял инспектора Умпелти, которому представил это письмо на рассмотрение. Инспектор кивнул.

— Мы получили много подробной информации, — заметил он. — Здесь в письме вашего слуги имеется еще одна небольшая деталь — кстати, за каким чертом писать про эти проклятые черепицы? — но мне кажется, мы можем допустить, что наш приятель Велдон находится в небольшом финансовом тупике. Тем не менее, не буду ходить вокруг да около. Дело в том, что мы обнаружили оригинал этого фото.

— Неужели? Вы отыскали прекрасную Феодору?

— Да, — ответил инспектор со скромным триумфом и одновременно с некоторым замешательством. Мы нашли прекрасную Феодору, только она утверждает, что это — не она.

Уимси поднял брови, или чтобы быть поточнее — одну бровь, где не было монокля.

— Если она — это не она, то тогда кто же она на самом деле?

— Она утверждает, что ее зовут Ольга Кон. Вот здесь у меня письмо от нее. — Инспектор порылся в нагрудном кармане. — Должен заметить очень любезное письмо и написанное очень красивым почерком.

Уимси взял голубой листок бумаги и многозначительно посмотрел на него.

— Да, почерк действительно изящен. Да и бумага… Такая бумага поставляется магазином товаров высшего качества для аристократии и джентри[67]. Владелец магазина мистер Сэлфридж. Красивый почерк, как вы говорите, и очень робкий. Элегантный конверт подстать бумаге; отправлено письмо в районе Пикадилли последней почтой вечером в пятницу и адресовано коронеру Уилверкомба. Ладно. Давайте-ка поглядим, что эта леди может нам сказать о себе.

159 Регент-Сквайр. Блумбсбери.

Уважаемый сэр.

Я прочитала отчет о следствии по делу Поля Алексиса в вечерней газете и была сильно поражена, увидев мою фотографию. Заверяю вас, что не имею никакого отношения к этому делу, и даже не могу представить себе, как эта фотография оказалась на мертвом теле, и то, что она подписана не моим именем. Я никогда не встречалась ни с кем по имени Алексис, и почерк на фотографии не мой. По профессии я манекенщица, так что имеется довольно много моих фотографий, поэтому я предполагаю, что кто-то мог просто завладеть ею. Боюсь, что мне ничего не известно об этом бедняге мистере Алексисе, так что я не смогу во многом помочь вам. Но по-моему, я должна была написать вам и сообщить, что фотография, напечатанная в газете, моя.

Я вообще не могу понять, как она может быть связана с этим делом, но, разумеется, буду рада рассказать вам, что знаю. Эта фотография была сделана примерно год назад мсье Фрицем е Вардоур-стрит. Вкладываю еще одну копию, чтобы вы могли понять, что она та же самая. Этой фотографией я пользовалась, когда обращалась за приемом на работу в качестве манекенщицы и посылала ее очень многим менеджерам крупных фирм, а также нескольким театральным агентам. В настоящее время я принята на работу в качестве манекенщицы к мсье Доре в фирму Доре энд Си на Гановер-сквайр. Я работаю у них уже шесть месяцев и они дадут вам рекомендации касательно моей личности. Мне бы хотелось выяснить, как эта фотография попала в руки к мистеру Алексису, так как джентльмен, нанявший меня, очень встревожен по этому поводу. Извините за беспокойство, но мне кажется, я поступаю правильно, ставя вас в известность обо всем этом, хотя боюсь, что не смогу многим помочь вам.

С уважением.

Ольга Кон.

— И что вы поняли из всего этого, милорд?

— Бог его знает! Конечно, может случиться и так, что эта молодая женщина лжет, но почему-то мне так не кажется. Наверное, эти слова о джентльмене, который очень беспокоится, правдивы. Ольга Кон — которая, скорее всего, еврейка — совсем не из высшего общества, как сказала бы моя матушка, и, очевидно, не получила образования в Оксфорде или Кембридже, но несмотря на то, что в ее письме очень много повторов, она — деловой человек и сообщила нам очень много полезных фактов. К тому же, если бы эта фотография не имела с ней сходства — это ведь очень легко проверить. Что вы скажете по поводу того, чтобы съездить в Город и побеседовать с этой леди? Я предоставлю транспорт, и завтра в воскресенье мы, вероятно, не спеша разыщем ее. Отправимся как двое холостяков, чтобы разыскать эту Ольгу-Феодору и пригласить ее на чай?