Уимси усмехнулся Умпелти, услышав это удобное резюме, с его полезными запретами и предположениями. Ни упоминания о расщелине в скале или о лошадиных копытах, или о возможности распорядиться деньгами миссис Велдон. Члены жюри зашептались. Наступила тишина. Гарриэт посмотрела на Генри Велдона. Тот сильно нахмурился и не обращал внимания на мать, что-то взволнованно говорившую ему на ухо.

Спустя некоторое время поднялся старшина жюри — плотный мужчина, похожий на фермера.

— Мы полностью согласны, — со всей уверенностью произнес он. — Покойный скончался оттого, что ему перерезали горло. И большинство из нас считают, что он покончил с собой. Но есть кое-кто (он свирепо посмотрел на Свободного Торговца Британской Империи), кто будет утверждать, что тут замешаны большевики.

— Вердикта большинства достаточно, — проговорил коронер. — Я так понимаю, что большинство выступает за самоубийство?

— Да, сэр. Я сказал бы так, я — Джим Кобблей, — ответил старшина жюри пронзительным шепотом.

— В таком случае ваш вердикт таков — покойный скончался оттого, что сам перерезал себе горло.

— Да, сэр. (Дальнейшее совещание.) Нам бы хотелось добавить, что мы считаем, что полицейские предписания касательно иностранцев должны бы ужесточиться; так, покойный был иностранцем, а самоубийства и убийства неприятны в таком месте, куда летом приезжает много отдыхающих.

— Не могу согласиться с вами, — возразил утомленный коронер, — Покойный был натурализованным англичанином.

— Неважно, — твердо сказал один из членов жюри. — Мы считаем, что предписания должны ужесточиться. И ничего больше. Вот о чем мы все говорим. Запишите это, сэр, как наше окончательное мнение.

— Так, значит, дело сделано, — заметил Уимси. — Вот вам поколение, которое сделало Британскую Империю. Когда Империя входит в дверь — логика выходит в окно. Ну, мне кажется, это все… Послушайте, инспектор…

— Да, милорд?

— Что вы собираетесь делать с этим клочком бумаги?

— Я не вполне понимаю вас, милорд. Вы считаете, что с ним надо что-то делать?

— Да, пошлите его в Скотланд-Ярд и попросите передать его специалистам по фотографии. Можно многое сделать, имея соответствующую аппаратуру. Поймайте главного инспектора Паркера — он присмотрит, чтобы она попала в верные руки.

Инспектор кивнул.

— Так мы и сделаем. Я уверен, что в этом кусочке бумаги найдется кое-что для нас. Не знаю даже, когда я встречался с более странным делом, чем это. Оно выглядит почти как самое ясное дело о самоубийстве, какое вы могли бы пожелать, если бы не один-два факта. И еще, когда вы исследуете эти факты каждый по отдельности, они словно исчезают. Взять хотя бы этого Брайта. Мне казалось, мы преуспели с ним в одном пункте, так или иначе. Но с другой стороны! Я обратил внимание, что сухопутные жители в девяти случаях из десяти не имеют ни малейшего понятия, когда бывает отлив, а когда — прилив, и где. Мне кажется, что он лгал; так же, наверное, показалось и вам, но вы не могли ожидать от жюри, что они начнут обвинять человека в убийстве только за то, что он не умеет отличить прилив от отлива. Мы постараемся проследить за этим парнем, но не знаем, как мы можем задержать его здесь. Вердикт о самоубийстве (кстати, этот вердикт в какой-то степени подходит и нам), и если Брайт хочет уехать, мы не имеем права останавливать его. Если, конечно, не предложить заплатить ему за стол и комнату на неопределенный срок, а ЭТО не придется по вкусу налогоплательщикам. Мы предложим держать его под наблюдением, но это все, что мы МОЖЕМ сделать. И, конечно, он снова сменит имя.

— Он получает пособие по безработице?

— Нет, — инспектор хмыкнул. — Говорит, что у него независимый характер. А это — само по себе подозрительное обстоятельство. Я бы сказал. Кроме того, он потребует вознаграждение от «Морнинг Пост» и ничуть не будет нуждаться в пособии по безработице. Но мы не имеем права принуждать его остаться в Уилверкомбе на его собственные средства, вознаграждение это или нет.

— Найдите мистера Харди и узнайте, нельзя ли как-нибудь задержать вознаграждение. В таком случае, если он не придет требовать его, мы поймем, что с ним что-то не так. Презрение к деньгам, инспектор, это причина — или по меньшей мере, весьма определенный знак… Инспектор усмехнулся.

— Мы с вами думаем одинаково, милорд. Есть что-то весьма подозрительное в этом малом; какое-то несоответствие в его показаниях. Ладно, так и быть. Я побеседую с мистером Харди. И попытаюсь устроить так, чтобы Брайт задержался здесь на несколько дней. Если он замешан в чем-нибудь, то не станет удирать от опасения показаться подозрительным.

— Будет выглядеть еще более подозрительным, если он согласится остаться.

— Да, милорд, наверное, он не станет рассуждать таким образом. Он не захочет неприятностей. Полагаю, он ненадолго задержится. Дело в том, что я подумал — если бы нам удалось оставить его каким-нибудь иным способом. Не знаю, но наш клиент выглядит ненадежным, и меня не удивит, если он совершит какую-нибудь ошибку и мы задержим его. — Он подмигнул.

— Сфабриковать ложное обвинение, инспектор?

— Конечно, нет, милорд! Я не могу этого делать в этой стране. Однако существует множество всяких штучек, которые может сделать человек, чтобы нарушить закон. Уличная драка, пьянство, хулиганство, приобретение выпивки после закрытия пабов и тому подобное — разные мелочи, которые временами бывают очень даже кстати.

— Вот те на! — воскликнул Уимси. — Первый раз я слышу, что пригодился ДОРА[64]. Ладно! Хэлло, Велдон! Не знал, что вы здесь.

— Странные дела, — мистер Велдон неопределенно махнул рукой. — Сколько здесь всяких дрянных, глупых людишек разговаривало, а?! Вам не кажется, что все это дело проще простого, а вот мать все-таки по-прежнему твердит о большевиках. На меня это действует сильнее, чем этот дурацкий вердикт коронера. Все хочу ее успокоить. Ох, уж эти женщины! Вы можете им говорить, побагровев от натуги убеждать их, а они продолжают блеять все те же глупости. Но не надо принимать в расчет все, что они говорят, не так ли?

— Женщины не все одинаковы.

— Это они так утверждают. А по мне… Все они несут один и тот же вздор. Вот, возьмите мисс Вэйн. Милая девушка и все такое, прилично выглядит, когда возьмет на себя труд одеться…

— Что там еще по поводу мисс Вэйн? — угрожающе спросил Уимси. Затем подумал: «К черту быть влюбленным! Я теряю из-за этого свою контактность в общении».

Велдон только ухмыльнулся.

— Не обижайтесь, — проговорил он. — Я только хотел сказать — возьмите ее показания. Как от такой девушки можно ожидать, что она разбирается в крови и тому подобным… понимаете, о чем я говорю? Женщины всегда носятся с мыслью о крови, которая заливает все вокруг. Они часто читают романы «Купаясь в крови». Тоже чепуха. Убеждать их — пустое дело… Они видят то, о чем думают, что они должны и хотят видеть. Понимаете?

— Похоже, вы неплохо изучили женскую психологию, — серьезным тоном заметил Уимси.

— О, я знаю женщин очень даже хорошо, — самодовольно провозгласил Велдон.

— Вы хотите сказать, — продолжал Уимси, — что они мыслят стереотипно.

— Э?

— Ну, формулировками: «Нет ничего похожего на материнский инстинкт», «Собаки и дети всегда понимают чувствами», «Добрых людей больше, чем корон», «Страдание очищает нрав»… такого сорта пустая болтовня, несмотря на всю ее очевидность.

— Д-д-да… — протянул мистер Велдон неуверенно. — Именно это я и имел в виду. Вы понимаете, они считают, что если, по их мнению, вещи должны быть такими, значит, они такие и есть.

— Да, я усвоил, что именно это вы и подразумевали. — Уимси подумал, что если у человеческого существа и было когда-нибудь выражение лица, говорящее о том, что он просто повторяет формулировку, не имея ни малейшего представления о ее значении, то именно этим человеческим существом и являлся мистер Велдон; кроме того, он произносил эти магические слова с некоторого рода гордостью, словно ставил себе в заслугу их открытие.

— То, что вы подразумевали в действительности, — продолжал Уимси, — как я понимаю, это то, что мы не можем полагаться на показания мисс Вэйн, правильно? Вы говорите: «Она слышит пронзительный крик, находит человека с перерезанным горлом, а рядом с ним бритву. Это выглядит так, словно ОН в данный момент совершил самоубийство — следовательно, она считает доказанным, что ОН в данный момент совершил самоубийство, В таком случае кровь должна все еще струиться. Следовательно, она убеждает себя, что она все еще СТРУИЛАСЬ. Так?

— Именно так, — отозвался мистер Велдон.

— Поэтому жюри выносит вердикт о самоубийстве. Но мы с вами, которым все известно о женщинах, знаем, что свидетельские показания, касающиеся крови, возможно были ошибочными, и соответственно это вполне может оказаться убийством. Это ТАК?

— О нет — я не это имел в виду, — возразил мистер Велдон. — Я совершенно уверен, что это — самоубийство.

— Тогда чего же вы ворчите? Это кажется таким очевидным Если этот человек был убит около двух часов дня, мисс Вэйн не увидела бы убийцу. Она его и не видела. Следовательно, это было самоубийство. Доказательство того, что это было самоубийство, действительно зависит от свидетельских показаний мисс Вэйн, которая при разборе дела показывает, что этот человек умер около двух часов. Верно?

Несколько секунд Велдон боролся со своей удивительной логикой, однако ему либо не доставало предвосхищения встречного довода petito eleuchi — среднего термина (2-я часть силлогизма), либо ошибочного предиката заключения. Лицо Велдона прояснилось.

— Конечно! — воскликнул он. — Да, я понял! Очевидно, что это должно быть самоубийство, и показания мисс Вэйн доказывают, что так оно и было. В конце концов, вероятно, она права.

„Это силлогическое уродство было даже хуже, чем предыдущее, — подумал Уимси. Человек, рассуждающий подобным образом, не способен рассуждать вообще“. Уимси придумал для себя еще один силлогизм.