— Сегодня он весь день следил за тем, как я плутаю по лесу, — напомнил доктор.

— Откуда мы могли это знать? — удивился Пол Радд. — Откуда нам было знать, не прячется ли Марк где-нибудь, ожидая, что кто-то из нас попытается сбежать, а он сможет всех остальных перестрелять? Кроме того, повсюду могут быть установлены ловушки.

— Ловушки?

— Точно я, конечно, не знаю, — пошел на попятную Пол, поведя внушительным плечом. — Но ведь парень сбрендил, верно?

— Следовательно, третий вариант — это наш последний, самый отчаянный шанс, — заключил доктор. — Но есть план получше.

— Разоблачить шантажиста, которого не существует, тоже не кажется мне таким уж простым делом, — заметил Ники Банта. — А что касается разговоров с Марком — вы когда-нибудь пытались урезонить лунатика?

— Да, мистер Банта, — сказал доктор. — Видите ли, это ведь моя работа.

Глава 5

Уже почти стемнело, когда Смит вышел на широкую веранду. Впереди виднелись смутные очертания лодочного домика, пристани и гаража. Вдали на фоне гаснущего неба поднимались черные силуэты высоких сосен, окружающих озеро.

Оставшиеся в доме восемь человек, среди которых одна девушка так и не просыпалась, собрались у камина. Доктор понимал, что каким-то образом его присутствие дало им новую надежду. Не то чтобы они слишком рассчитывали на его компетентность. Просто уже дошли до полного изнеможения, ломая голову над проблемой, перед которой внезапно оказались, но так ничего и не достигли. Он же был посторонним человеком, способным взглянуть на дело свежим взглядом, и еще не полностью отчаялся.

А между тем если бы кто-то из них догадался заглянуть в справочник «Кто есть кто», стоящий на полке в библиотеке, то обнаружил бы, что заблудившийся рыболов вовсе не такой уж неизвестный специалист в своей области. Там о нем сообщалось:


«Смит Джон, доктор медицины. Родился в Дорсете, штат Вермонт, в 1899 г. Закончил Колумбийский университет в 1920 г., Корнельскую медицинскую школу в 1924 г. Старший невролог Бельведерского госпиталя (1928–1929). Два года стажировался в Вене под руководством Зигмунда Фрейда, член американской медицинской ассоциации, Нью-Йоркского института психоанализа, эксперт, присутствовавший при разбирательстве многих известных случаев убийства. Автор сл. работ: «Тайные коридоры ума», «Человеческая борьба — смерть против жизни», «Спящий вулкан», «Изучение состояния тревоги», «Современная психиатрия и преступление», а также многочисленных статей в медицинских и психоаналитических журналах».


Таким был доктор Смит, который сейчас вышел в ночь, ожидая встречи с очень умным человеком, психика которого была тяжело травмирована, человеком, который мог стать убийцей. Этот старик, не отличающийся ни мощным телосложением, ни особым физическим здоровьем, не испытывал страха. Но даже если его немного и страшила предстоящая встреча, свойственный ему неутолимый интерес исследователя к психологии поведения человека в экстремальных обстоятельствах заглушал все опасения. Когда он вышел на середину лужайки, пытаясь в темноте обнаружить Марка Дугласа, его мозг работал так же напряженно, как у гроссмейстера, неожиданно столкнувшегося с совершенно новым розыгрышем начала шахматной партии, против которой нет метода стандартной защиты. Ему грозила опасность поражения, но вместе с тем ставки в партии были исключительно высокими, что заставляло пойти на вызов судьбе.

В воздухе над озером мерцали сонмы светлячков. Смит стоял спокойно, выжидая и раздумывая, стоит ли ему искать Марка Дугласа или тот сам к нему подойдет. И вдруг заметил одно пятнышко света, которое не металось в том же ритме, как остальные светлячки. Когда же глаза привыкли к темноте, понял, что это светится ярко-красный кончик горящей сигареты.

Доктор направился на свет. Огонек маячил в конце пристани. Ощутив под ногами слегка прогибающиеся доски пристани, он нерешительно остановился и позвал:

— Мистер Дуглас!

Огонек сигареты немного сместился в сторону, затем хриплый, усталый голос откликнулся:

— Да.

— Это доктор Смит.

— Я так и думал, что вы придете, — сказал Марк Дуглас. — Видите ли, я ведь знаю, кто вы такой.

— В самом деле?!

— Я был слишком озадачен появлением чужака в наших краях, растерян, когда сегодня днем заметил вас в первый раз. Что-то в вашей внешности показалось мне знакомым, я никак не смог сообразить, кого вы мне напоминаете, и именно поэтому не стал рисковать. Только потом вспомнил, что вы тот самый человек, который в прошлом году раскрыл убийство Терренса Вейла в Бруксайде, Вермонт. Для адвоката это было очень интересное дело, и я специально поехал туда, чтобы послушать ваши показания в суде.

— Значит, вы понимаете, — тихо произнес доктор, — что я могу вам помочь. — И он сделал несколько шагов по пристани.

— Ближе не подходите, доктор! — Внезапно Смита ослепил луч фонаря. — Со мной автомат. Слева от вас перевернутая лодка, вон она. — Лучик переместился, осветив шлюпку. — Можете сесть там.

— Спасибо, — отозвался Смит, затем пошарил в карманах в поисках трубки и своего любимого кисета. У него было такое ощущение, будто он ступает по яичной скорлупе.

— Доктор Смит, давайте сразу договоримся по одному пункту, — предложил Марк Дуглас. — Человеку, доведенному до того, чтобы пойти на столь отчаянное решение, на которое пошел я, нечего терять. У меня есть только один шанс дожить до естественной смерти.

— И что же это?

— Если я сумею обнаружить моего шантажиста так, чтобы он — или она — при этом не сказал того, что он знает. Если шантажист сам себя выдаст и расскажет, что ему известно, я человек конченый. Если же он не признается, а я всех отпущу, за похищение людей меня посадят в тюрьму… или в больницу для душевнобольных. А по мне, доктор, лучше уж совершить убийство и потом покончить с собой, чем сидеть за решеткой все равно где — в тюрьме или в сумасшедшем доме.

— Согласен, — спокойно проговорил доктор. Он чиркнул спичкой, раскурил трубку и уселся на перевернутую вверх дном лодку.

— Сейчас вы начнете убеждать меня, что я болен, — продолжил между тем Марк. — Не стану с этим спорить. Вы будете мне объяснять, что если я откажусь от моего чудовищного плана, то никому не причиню вреда и тогда смогу спокойно отсюда уехать, а через какое-то время меня вылечат. Как я понимаю, доктор, это один из приемов обращения психиатра с больным, но меня он ни в коем случае не устраивает.

— Я вовсе и не собирался вам этого предлагать, — возразил Смит.

— Правда? Следовательно, вы намерены применить ко мне более мягкий и спокойный подход. Будете уверять меня, что конечно же я вовсе не болен и нахожусь в полном рассудке! А потом, когда вам удастся усыпить мою бдительность, раз — и на мне окажется смирительная рубашка!

— Я хотел предложить вам мою помощь в определении личности шантажиста, — мягко сообщил доктор.

— Выходит, вы верите в его существование? Знаете, а ведь остальные так не думают. То есть все, кроме одного — самого шантажиста!

— Я верю, что он существует, — подтвердил Смит. — Но что у него есть против вас, мистер Дуглас?

— Если я вам скажу, — грубо отозвался Марк, — тогда у меня не останется никакой надежды на спасение.

— Что же это за преступление, за которое вам приходится расплачиваться такой невероятной ценой? — настаивал доктор.

— Произойдет убийство — если только я не поймаю моего врага и не найду другого способа заставить его молчать, — пояснил Дуглас.

— В таком случае кто же, с моральной точки зрения, будет преступником?

— Что вы хотите сказать?

Доктор затянулся трубкой.

— Если садист отец постоянно, день за днем жестоко избивает своего маленького сына до тех пор, пока тот уже больше не выдерживает и ударяет отца по голове железным прутом, по закону ребенка сочтут убийцей и будут судить в соответствии с обстоятельствами дела и с его возрастом. Но кто в данном случае является настоящим убийцей, мистер Дуглас, как по-вашему?

— Его спровоцировал сам отец, — ответил Марк, и его голос дрогнул.

— Вот именно. Отец словно напрашивался на это. Он довел до того, чтобы его убили. Вот так же и с вашим шантажистом, мистер Дуглас. Видимо, вы намерены идти у него на поводу.

— Чушь! — резко заявил Марк. — Я очень богат, доктор. У моего отца было собственное большое состояние, а мать — из семьи нефтяных Прентисов. Все это перешло ко мне. Обычный шантажист требовал бы денег, чтобы удовлетворить свою жадность. А этот негодяй ненавидит меня — его единственное желание уничтожить меня, и он своего добился. Но только я намерен утащить его с собой на тот свет.

— И всех остальных тоже?

— Если не будет иного выхода.

Доктор помолчал. А спустя некоторое время медленно произнес:

— Ваша жена, Марк. Она очень красивая женщина. Вы ее любите?

— Да… да, конечно, люблю! — откликнулся тот. — И все равно…

— Что?

— Разве она не самый близкий для меня человек? Разве она не знает обо мне больше, чем все остальные? Разве ей не известна моя жизнь до самых мельчайших подробностей?

— Где-нибудь есть сведения о совершенном вами преступлении, которые она могла обнаружить? — поинтересовался доктор.

— Нет!

— Тогда…

Марк повысил голос:

— Она могла это видеть! Может, я разговаривал во сне! Откуда мне знать?

— Разве вы не были с ней счастливы?

— Я так думал. Несмотря на…

— Несмотря на что, Марк?

— Несмотря на то, что, когда мы поженились, она меня не любила. Я надеялся, что Кей полюбит меня, но… возможно, в этом шантаже выразилась ее месть.

— Почему же она вышла за вас замуж, если не любила вас?