— Вы можете сидеть здесь сколько вам нужно, — сказала она.

— Миссис Векслер, не могли бы вы сказать мне, что именно делал ваш муж в то время в Айсоле и как он оказался в этом книжном магазине?

— Так там же совсем рядом у него тоже магазин.

— Где именно, миссис Векслер?

— На углу Стем и Сорок седьмой Северной.

— И что это за магазин?

— Скобяные изделия.

— Понятно. Значит, его магазин находится по соседству с книжным. А он часто заходил в книжный магазин?

— Да, часто. О, знаете, он у меня такой книжник. Джозеф, он тоже не очень хорошо говорит. У него, как и у меня, просто ужасный акцент, но читать он очень любил. Он всегда говорил, что чтение исправляет речь, и поэтому очень любил читать вслух. Он очень часто читал мне вслух все эти книжки уже даже в постели. Я вот думаю… я думаю, что он пошел туда, чтобы взять там книжку, о которой я говорила с ним на прошлой неделе. Знаете, это я сама сказала ему, что нужно будет взять эту книжку.

— А что это была за книга, миссис Векслер?

— Это книга Германа Воука. Этот Воук — очень приличный писатель.

Как бы ожидая подтверждения своих слов, она глянула на Клинга, но тот не знал писателя под таким именем, а может, она просто произносила его фамилию неверно.

— Джозеф, знаете, уже читал мне вслух две его книжки, и они нам очень понравились. Поэтому я и сказала Джозефу, чтобы он взял-таки эту его новую книжку “Марджори Моргенстайн”, потому что, знаете, когда она появилась в продаже, тут поднялся такой шум, многие евреи страшно обиделись на него. Поэтому я и сказала Джозефу, что не может этого быть, чтобы такой приятный человек, как этот Герман Воук и вдруг стал обижать евреев, правда? Я тогда сказала Джозефу, что — тут ошибка. Знаете, тут среди нас очень много нервных, и они только и думают, кто их обижает. А я сказала тогда, что неизвестно еще, кто кого обижает, и что, может быть, мистеру Воуку первому нужно обидеться на них, потому что они его не поняли и принимают его любовь за еще что-то такое.

Вот так я и сказала тогда Джозефу. Я ему сказала: “Иди и возьми эту книжку, мы ее прочтем и все сами увидим”.

— Так, понятно. Значит, вы считаете, что он пошел туда за этой книгой?

— Да, я так думаю.

— Значит, он регулярно заходил в этот магазин? И часто он покупал там книги?

— Покупал он не очень часто, он больше брал читать, ну, знаете, как в библиотеке.

— Понятно. Но обычно он заходил именно в этот магазин? Не в какой-нибудь другой поблизости отсюда, от вашей квартиры?

— Нет, Джозеф очень много времени бывает занят своим собственным бизнесом, и, знаете, он поэтому любит соединять приятное с полезным: сбегать куда-нибудь во время перерыва на ленч или перед тем как вернуться домой, но все это он любил делать в том месте, где он и сам занимается бизнесом, за одним заходом.

— А что вы имели в виду, миссис Векслер, когда говорили, что он любил сбегать куда-нибудь?

— Ну, дать кому-нибудь маленький заказ. Сейчас, дайте я что-нибудь вспомню. Вот пару недель назад он понес туда маленький радиоприемник починить. Там и поломка-то пустяковая, а Джозеф потащил его с собой туда, чтобы там починили. Понимаете, он даст кому-то заработать, потом они придут к нему в лавку и купят что-то.

— Понятно.

— А то еще: его автомобиль немножко помяли. Он поставил его где-то на улице, а кто-то наехал на него и помял крыло… Послушайте, а не могли бы вы чем-нибудь помочь тут через полицию?

— Ну не знаю… а вы запрашивали свою страховую компанию?

— А что компания, у нас страховка за убыток более пятидесяти долларов, а тут на пятьдесят не набирается.

— Понятно.

— А там ему только отбили немножко крыло, заровняли и покрасили. Обошлось долларов в двадцать-тридцать. Ой, я же еще не успела заплатить за ремонт. Мне тут только счет прислали.

— Понятно, — сказал Клинг. — Иными словами, ваш муж взял себе за правило иметь дела только с теми, кто сам имеет бизнес в том районе, где расположен его магазин. Поэтому кто-то мог знать, что он часто бывает в этом книжном магазине.

— Да. Кто-то мог знать это…

— А был кто-нибудь такой… кто мог бы быть заинтересован в смерти вашего мужа, миссис Векслер? — как можно мягче спросил Клинг.

И тут Руфь Векслер удивила Клинга.

— Знаете, мистер Клинг, я никак не могу привыкнуть к тому, что он умер, — сказала она каким-то совершенно обыденным и на редкость спокойным тоном, каким говорят о погоде. Клинг не отозвался ни словом на это, и она продолжала: — Я просто не верю, что он никогда больше не будет читать вслух. В постели когда мы ляжем спать, — она недоуменно покачала головой. — Знаете, я просто не могу привыкнуть к этому.

В комнате воцарилась тишина. Из гостиной доносился монотонный голос, читавший заупокойную молитву.

— Были ли у него… были у него какие-нибудь враги, миссис Векслер? — мягко спросил Клинг.

В ответ Руфь Векслер только покачала головой.

— А не было писем с угрозами или телефонных звонков?

— Нет.

— Не ссорился ли он с кем-нибудь? Не поругался ли с кем? Ну, в общем, что-нибудь вроде этого не случилось в последнее время?

— Не знаю. Но только я не думаю.

— Миссис Векслер, когда ваш муж умирал… в больнице, с ним там сидел один из наших детективов. И этот детектив слышал, как он сказал слово “оббивщик”. Не носит ли такую фамилию кто-нибудь из ваших знакомых?

— Нет. Оббивщик? А разве есть такая фамилия? Нет, — она снова отрицательно покачала головой. — Нет, мы никого не знаем с такой фамилией.

— Ну что ж… а может быть, в последнее время ваш муж чинил у кого-нибудь мебель?

— Нет.

— А может, вы или еще кто-нибудь просто меняли недавно обивку на диване или на креслах?

— Нет.

— Ничего подобного не было? — спросил Клинг. — Вы уверены?

— Уверена? Я точно знаю.

— А не могли бы вы объяснить, почему он говорил именно это слово, миссис Векслер? Он повторял и повторял его. Мы подумали, что оно имело для него особое значение.

— Нет. Никого такого я не знаю.

— А нет ли у вас тут каких-нибудь писем вашего мужа или счетов? Может быть, он переписывался с кем-нибудь, кто…

— Я была в курсе всех дел своего мужа. Не было там человека с такой фамилией. Столярных работ в доме не было. Ни на чем мы не меняли обивку. Мне очень жаль, но это так.

— Ну что ж, а не разрешите ли вы мне взять у вас письма и счета? Я верну их вам потом в том же состоянии. Не беспокойтесь, ничего мы не испортим.

— Только вы мне не задерживайте счета надолго, — попросила Руфь Векслер. — Я люблю платить по счетам вовремя. — Она тяжело вздохнула. — Теперь придется мне самой читать.

— Простите, не понял, что?..

— Книжку. Книжку этого мистера Воука.

Она немного помолчала.

— Бедный мой муж, — тихо сказала она. — Бедный мой муж. Бедняжка…

И хотя последнее слово она произнесла как “биняшка”, прозвучало это совсем не смешно.

На лестничной площадке, когда дверь квартиры уже захлопнулась за ним, Клинг неожиданно прислонился спиной к стене и плотно закрыл глаза. Он сделал несколько глубоких вдохов и выдохов, потом тяжело вздохнул, оттолкнулся от стены и зашагал к выходу.

Была суббота, дети рано вернулись из школы и носились сейчас во дворе. Бойкая компания ребят играла в тряпичный мяч прямо посреди улицы, мальчики были в одних рубашках, что для октября было непривычно. Девочки в ярких платьицах прыгали на тротуарах через скакалку, приговаривая в такт какую-то считалочку. Двое мальчишек играли в кремушки, причем один из них явно укорял другого в каком-то отступлении от правил. Еще дальше по улице Клинг разглядел тройку заговорщиков, каждый ростом чуть повыше его колена — двух мальчишек и одну девчонку. Посовещавшись, они на цыпочках подкрались к выходившей прямо на улицу двери, огляделись испуганно, быстро нажали кнопку звонка и сразу же помчались на другую сторону улицы. К тому времени, когда Клинг поравнялся с этой дверью, она распахнулась, и хозяйка дома принялась испытующе оглядывать улицу, сердито глянув на Клинга. А с другой стороны улицы детишки в полном восторге кричали: “Леди, леди, это — я! Леди, леди, это — я”…

Крик этот звучал у него в ушах, пока он не завернул за угол.

Глава 7

Карелла настолько привык понимать Тедди по выражению лица, по мимике, что ей редко приходилось прибегать к языку знаков. Однако, войдя сегодня в дом, он притворился непонимающим.

— Чего-то я не пойму, — сказал он. — Ты любишь, да? А кого?

Тедди повторила знаки.

— Неужто меня? Странно, странно…

Она снова попыталась повторить, но он обнял ее и чмокнул в кончик носа, а потом чуть запрокинул ее голову и поцеловал в губы долгим и жадным поцелуем. Так они постояли какое-то время, пока он не разжал своих рук. Голова ее доверчиво и покорно покоилась у него на плече. Наконец он снял пиджак, отстегнул револьвер вместе с кобурой и положил их на стол. Тедди сердито поморщилась и сразу разразилась целым потоком беззвучных слов, ловко и быстро манипулируя сразу обеими руками.

— Ладно, ладно, будет тебе, — отозвался Карелла. — Конечно же, я не оставлю его здесь, где до него могут добраться дети. Да, кстати, а где они?

“Во дворе, — сказали ее руки. — А что там у вас сегодня происходило? Удалось тебе поговорить…”

Но Карелла уже взял револьвер и направился в просторную спальню их старого дома на Риверхед. Он оказался спиной к Тедди и не мог видеть ее рук. Однако она поспешила вслед за ним и, взяв за рукав, повернула его к себе, чтобы он дослушал, а вернее, “досмотрел” фразу.