Эд Макбейн - Мошенники

— Нет пока, — сказал Карелла, открывая дверь. — У тебя ко мне есть еще что-нибудь, Пит?

— Нет, нет, ничего, иди и занимайся работой. Давай.

Едва Карелла вошел в дежурку, к нему тут же подошел Эрнандес:

— Стив, пока ты разговаривал с лейтенантом, тебе тут звонили.

— Да? — отозвался Карелла.

— Ага. Звонил какой-то малый, который видел опубликованную в газете фотографию. Он утверждает, что опознал нашего покойника.

Человека, позвонившего в Восемьдесят седьмой участок и заявившего, что он опознал покойника, звали Кристофером Рэндомом. На вид ему было около шестидесяти с небольшим, и отличался он тем, что во рту у него сохранилось всего четыре зуба: два передних на верхней челюсти и два, тоже передних, — на нижней. Он сообщил детективу Эрнандесу, что его легко разыскать в баре под названием “Конец пути”, там Карелла с Эрнандесом и нашли его в половине двенадцатого в тот же день.

“Конец пути” просто удивительно оправдывал свое название, ибо для большинства его завсегдатаев он и вправду оказывался концом пути. Публика здесь была в помятых и засаленных костюмах неопределенного цвета. Почти все сидели в головных уборах, всем было за пятьдесят, и у всех были красные носы и слезящиеся глаза хронических алкоголиков.

Кристофер Рэндом тоже не представлял собой исключения. Он был обладателем именно такого носа и таких глаз, да еще, как уже сказано, четырех зубов. В целом же он производил впечатление экспоната, который долго хранился в банке со спиртом. Карелла осведомился у бармена, кто здесь Рэндом, и вместе с Эрнандесом направился в дальний конец бара. Карелла предъявил Рэндому свой жетон детектива. Тот сначала недоуменно уставился на него, а потом кивнул и привычным жестом опрокинул в глотку остаток стоявшего перед ним виски. Он рыгнул, и от него понесло таким перегаром, что Карелла с Эрнандесом едва устояли на ногах.

— Мистер Рэндом? — спросил Карелла.

— Он самый, — сказал Рэндом. — Кристофер Рэндом, Гроза Востока.

— Почему вы так себя называете? — спросил Карелла.

— Простите, что называю?

— Называете себя Грозой Востока.

— О, — Рэндом на какое-то время растерянно умолк. — Да так, — сказал он, пожав плечами. — Это просто так говорится.

— Сэр, вы позвонили в полицейский участок и сообщили, что знаете покойного, это так?

— Совершенно верно, сэр, — сказал Рэндом. — Кстати, как ваша фамилия, сэр?

— Карелла. А это детектив Эрнандес.

— Очень рад с вами познакомиться, джентльмены, — сказал Рэндом. — Нет ли у вас желания принять для бодрости по маленькой, или при исполнении служебных обязанностей это не дозволяется? — Он приостановился. — Это тоже, так сказать, говорится для красного словца.

— Нам не разрешено употреблять спиртное на службе, — сказал Карелла.

— Какая жалость, — протянул Рэндом. — Это просто позор и ущемление прав. Бармен, а мне, пожалуйста, еще порцию виски. Так, значит, вы по поводу фотографии в газете?

— Правильно, сэр, так что насчет этой фотографии? — сказал Карелла. — Кто этот человек?

— Этого я не знаю.

— Но я считал…

— Я хочу сказать, что я не знаю его имени. Впрочем, если быть более точным, то я не знаю его фамилии, а по имени я его как раз знаю.

— И как же его зовут? — спросил Эрнандес.

— Джонни.

— А как дальше, вы не знаете?

— Совершенно верно, сэр. Знаю, что Джонни, а как дальше — не знаю. Получается Джонни Неизвестный. — Рэндом улыбнулся. — Это я просто так говорю, понимаете? — сказал он. — О-о-о, а вот и виски. Виски — напиток мужественных. Уххх! — Он пожевал губами, поставил опорожненный стаканчик на стойку и сказал: — Так на чем же мы остановились?

— Мы остановились на Джонни.

— Да, сэр, именно на Джонни.

— Так что это за Джонни? Откуда вы его знаете?

— Я познакомился с ним в баре, сэр.

— В каком?

— Видимо, в баре “С легким паром”.

– “С легким паром”? А где это?

— На Восемнадцатой Северной?

— Так вы спрашиваете нас или рассказываете нам? — ответил Карелла вопросом на вопрос.

— Я просто не знаю, как именно называется эта улица, — сказал Рэндом, — но название бара, сэр, я точно помню, у него еще на вывеске два круга. Может, хоть это поможет вам?

— Очень может быть, — сказал Карелла. — И когда же состоялась эта встреча?

— Тут нужно подумать, — сказал Рэндом. Он нахмурил лоб и громко цыкнул зубом. — Пожалуй, мне следовало бы немножко выпить для освежения памяти, — мягко намекнул он.

— Бармен, порцию виски, — распорядился Карелла.

— О, что вы? Зря вы… А впрочем, огромное спасибо, это очень мило с вашей стороны, — сказал Рэндом. — Я думаю, что встретил его впервые за несколько дней до начала месяца. Это было числа двадцать девятого или тридцатого марта. Что-то вроде этого, но точно помню, что было это в субботу.

Карелла вытащил бумажник и достал оттуда маленький календарь в целлофановой обертке.

— Суббота приходилась на двадцать восьмое, — сказал он. — Значит, это было двадцать восьмого марта?

— Если это была последняя суббота марта, то да, сэр. Это было двадцать восьмого.

— После двадцать восьмого в марте не было других суббот, — сказал, улыбаясь, Карелла.

— Значит, мы с вами точно установили нужную дату. О! А вот и виски. Виски — напиток мужественных. Уххх! — Он опрокинул рюмку, пожевал губами и спросил: — Так на чем же мы остановились?

— Мы остановились на Джонни, — сказал Эрнандес. — Вы встретили его в баре под вывеской из двух кругов в субботу вечером двадцать восьмого марта. Продолжайте.

— Неужто вы все это записываете, сэр? — спросил Рэндом.

— Совершенно верно.

— Подумать только.

— Какого он, на ваш взгляд, возраста? — спросил Карелла. — Я имею в виду этого Джонни.

— Лет шестьдесят с небольшим, как я полагаю.

— И выглядел он вполне здоровым, как вы считаете?

Рэндом пожал плечами.

— Этого я не знаю, я не врач, понимаете ли?

— Да, да, конечно, я просто думаю, может, он часто кашлял или еще что-нибудь? Был ли у него болезненный или усталый вид? Может, у него был нервный тик или еще что-нибудь? Может, он…

— По мне, так он был здоров как бык, — сказал Рэндом, — но — это, конечно так — на первый взгляд. Сами понимаете, что я не просил его раздеться для медицинского осмотра, сэр. Я могу сказать только, что внешне, при самом поверхностном осмотре, не имея при этом специального медицинского образования, я могу предположить, что Джонни этот был здоров как бык, — Рэндом сделал паузу. — Но это только просто так говорится, сэр, — добавил он, подумав.

— Ну хорошо, — сказал Карелла, — значит, он сказал вам, что его зовут Джонни. А фамилии он не называл?

— Нет, сэр, фамилии он не называл. Простите, сэр, но при всем моем уважении к полиции, должен признаться, что разговоры с полицейскими вызывают у меня страшную жажду. Я, конечно, очень хотел бы…

— Бармен, еще порцию виски, — сказал Эрнандес. — Значит, он не назвал вам своей фамилии?

— Совершенно верно.

— А что он вам говорил?

— Он говорил, что идет на работу.

— На работу? А что это была за работа?

— Этого он не говорил.

— Но время было уже к ночи, не так ли?

— Справедливо заметили, сэр. Это было поздним вечером в субботу.

— И все-таки он сказал вам, что идет на работу.

— Да, сэр, именно таковы были его слова.

— Но при этом он не сказал вам, в чем заключается эта его работа?

— Да, сэр, этого он мне не сказал, — согласился Рэндом. — Но он был в форменной одежде.

— Он был в форме? — спросил Карелла.

— В форме? — повторил вопрос Эрнандес.

— И что же это была за форма? — уточнил Карелла. — Он, случайно, не был в морской форме, мистер Рэндом?

— О, а вот и виски! — воскликнул Рэндом. — Виски — напиток мужественных людей, мужественных, скажу я вам. Уххх! — Он пожевал губами и поставил стаканчик на стойку бара. — Так на чем мы остановились?

— Мы остановились на его форме. Была ли это морская форма?

— Морская? У человека, которому за шестьдесят. Но сэры, ваш вопрос звучит глуповато, если вы разрешите мне высказать свое мнение.

— Ну хорошо, а какая же на нем была форма?

— Она была серого цвета, — сказал Рэндом.

— Продолжайте.

— Это могла быть форма почтальона, — сказал Рэндом.

— Значит, это была форма почтальона?

— Не знаю. А может, и водителя автобуса.

— Так какая все-таки? Шофера или почтальона?

— Не знаю. Честно говоря, я не успел вам сказать, что в тот вечер у меня было просто прекрасное настроение, ну, веселое настроение, понимаете? Моим глазам уже трудно было сфокусироваться на всяких там мелких деталях. Так что единственное, что я запомнил, это то, что он был в серой форме, с форменной фуражкой и все такое прочее.

— А не могла это быть форма шофера лимузина?

— Нет, сэр, она была серого цвета. Се-ра-я. А совсем не черная. Нет, это не была форма шофера лимузина, — сказал Рэндом. — Но тем не менее, он работал на кого-то. Это я хорошо запомнил. Так что он вряд ли работает на почте. Хотя, может быть, он говорил и о своем начальнике.

— А он не называл хозяина по фамилии? — спросил Карелла.

— Нет, он вообще не говорил о нем, — сказал Рэндом. — Хотя косвенно и упоминал.

— И что же он сказал?

— Он сказал, что ему нужно поспеть на работу, иначе глухой рассердится. Вот что он сказал о нем.