В эксклюзивном интервью, данном „Морнинг стар“, Эд Киллиано заявил, что раз и навсегда покончит с преступностью в Парадиз-Палм. „Теперь, когда я обладаю полномочиями шефа полиции, я не дам пощады преступным элементам, окопавшимся в нашем городе. Я хочу очистить город от бандитов. Пусть они это знают. Я обращаюсь к своим избирателям за поддержкой в этом начинании. Я сделал лишь первый шаг. Это только начало крупномасштабного наступления на преступность в нашем городе“.

Как стало известно от осведомленных лиц, новый шеф полиции отдал распоряжение обыскать таинственное судно, курсировавшее в водах Пиджен-Ки. В короткой схватке судно было потоплено, и почти двенадцать кубинских националистов погибли».

Было еще немало информации об этом деле; фотографии наполовину затонувшего катера, фото самого шефа полиции Киллиано, полицейских из береговой охраны.

Это была отличная работа, с чем я и поздравил Дэвиса.

— Подождем реакции Киллиано на эту фальшивку, — сказал он, причесывая волосы. — Когда он увидит, до какой степени его расхвалили, то вряд ли обрадуется.

— Не сомневаюсь, — я спрыгнул с кровати. — Но поезд уже ушел. Он же не сможет изъять все газеты. Мнение избирателей многого стоит. Он никогда не заявит публично, что здесь ни при чем. Даже Гомесу. Да Гомес и не поверит ему.

Я начал поспешно одеваться.

— Куда это ты торопишься в столь ранний час? — требовательно спросил Дэвис. — Никогда не видел столь энергичного парня. Что до меня, так я засыпаю стоя.

— Можешь занять мою кровать, — предложил я. — После такой статьи будет полезно увидеться с Гомесом.

— Вот как? — Дэвис снял туфли. — И где это ты намереваешься отыскать его в столь ранний час?

— У Лоис Спенс, где же еще, — ответил я, направляясь к двери. — Если его нет, то хотя бы переговорю с дамой. Она меня тоже интересует.

Дэвис снял пиджак и растянулся на постели.

— Меня она тоже интересует, — сказал он. — Но не настолько, пока вокруг нее вертится этот подонок Гомес. Это охлаждает мой пыл.

Я взял «Меркурий» Тима и направился к Лансинг-авеню. Ночная смена еще не сдала дежурство. Я направился к будке швейцара.

— Хэлло, дедушка! — сказал я, улыбаясь. — Помните меня?

Он отлично помнил меня. Ничто так не укрепляет память, как некоторая сумма денег. Его лицо прояснилось.

— Как же, я отлично вас помню.

— Я так и думал, — сказал я, оглядываясь, чтобы убедиться, что за нами не следят. Затем вынул из кармана билет в пять долларов, медленно сложил его пополам, дав старику хорошенько рассмотреть его, и спрятал в кулаке.

Его взгляд сконцентрировался на моей руке.

— Так что, Гомес до сих пор у мисс Спенс? — небрежно спросил я.

Он кивнул.

— Они находятся вместе, но между ними ничего не было, только общие сны?

— Вот этого я не могу знать определенно, мистер, — он покачал головой. — Во всяком случае, они оба наверху.

— Отлично, пойду нанесу им визит. Это будет для них сюрпризом, — сказал я, внимательно глядя на него. — Случайно у вас нет запасного комплекта ключей от апартаментов мисс Спенс?

Старик напрягся.

— Я не могу вам их дать, — сказал он торопливо. — За это я могу потерять работу.

Я посмотрел на ряд ключей, висевших позади него на доске.

— Любопытно, который из них от ее апартаментов? Я не пожалел бы пятидесяти долларов, чтобы узнать это, при условии, разумеется, что вы пойдете потом немного прогуляться.

Он пытался бороться с искушением, но вид пятидесятидолларового банкнота начисто уничтожил остатки совести. Он повернулся, снял ключ с крючка и положил на столик.

— Сожалею, сэр, но большего сделать не могу. Я должен думать о своей работе.

Я сунул ему пятьдесят долларов.

— О'кей, но будет лучше, если вы исчезнете отсюда, — посоветовал я. — Если мы и дальше будем продолжать сотрудничать такими темпами, в недалеком будущем вы сможете купить себе новую квартиру.

Он зажал банкнот в кулаке, ослабил узел галстука и вышел из-за конторки.

— Прошу прощения, мне нужно заняться почтой, — не оборачиваясь, он прошел через холл.

В мгновение ока я завладел ключом и поспешил к лифту, чтобы подняться на четвертый этаж. В коридоре царили темнота и тишина. Револьвер я держал наготове. Тихо открыв дверь, я прошел через гостиную в спальню. Гомес и Лоис лежали на постели: Гомес — на боку, Лоис — на спине. Никто из них не храпел, но из-за этого они не стали более привлекательными.

Я присел на край постели и ущипнул палец на ноге Лоис. Не просыпаясь, она что-то пробормотала, повернулась на бок, уронив при этом руку на нос Гомеса. Тот выругался, оттолкнул ее и сел на кровати, открыв глаза. При виде меня глаза его широко раскрылись, но он не двинулся с места, так как мой специальный полицейский револьвер 38-го калибра выглядел довольно внушительно.

— Привет, спортсмен, — с улыбкой проговорил я. — Как тебе понравилось вчерашнее купание?

Он глубоко задышал и, не находя слов, откинулся на подушку. Глаза его горели злобным огнем. Но в целом он сохранял внешнее спокойствие.

— В один из дней с тобой случится несчастье, Кейн, — прошипел он, едва шевеля губами. — Как понимать твое вторжение?

— Просто визит вежливости. Пришел справиться о твоем здоровье. Ведь тебе пришлось искупаться этой ночью. Понравилось?

Он внимательно смотрел на меня.

— Нет, не понравилось, — наконец выдавил он.

— Что-то мне подсказывает, так оно и есть, — со смехом сказал я. — Приятно сознавать себя таким догадливым человеком. Итак, дружок, что ты намерен предпринять в ответ? — Не отводя револьвер, я протянул ему номер газеты. — Полюбуйся. Наш дорогой Киллиано делает хорошую рекламу за твой счет. Ты не находишь?

Одного взгляда на заголовок было достаточно для того, чтобы Гомес, забыв обо мне, погрузился в чтение. Он был одет в пижаму, которая резко контрастировала с его смуглым лицом.

Нетерпеливо дернув рукой, он стащил одеяло с Лоис. Заворчав, она попыталась натянуть одеяло обратно. Искушение было слишком велико, и я вновь ущипнул ее.

— Прекрати! — сердито крикнула она, открывая глаза. Увидев меня, она подскочила и села, вцепившись в Гомеса. Тот нетерпеливо отмахнулся от нее, не прекращая чтения.

— Спокойно, — сказал я, улыбаясь. — Испортишь косметику. У нас с Хуаном небольшое совещание.

Внезапно до нее дошло, что в спальне посторонний мужчина, и она резко натянула на себя одеяло.

— Что здесь происходит? — требовательно спросила она голосом, в котором смешивались страх и злоба.

— Заглохни! — проворчал Гомес.

— Вот они, джентльмены двадцатого столетия, — с притворной грустью сказал я. — А впрочем, почему бы тебе не послушаться совета и не дать этому большому мальчику закончить чтение.

Лоис легла, глядя на Гомеса блестящими от злости глазами.

Гомес наконец-то осилил статью и отбросил газету.

— Вот мерзавец! — прошипел он, сжав кулаки. Внезапно он вспомнил о моем присутствии. — Чего ты хочешь?

— Эд и я не очень ладим друг с другом, — сказал я. — Но я подумал, что тебе будет интересно узнать о его делишках.

Некоторое время он изучал меня, откинувшись на подушку.

— К чему ты клонишь?

— У тебя что, крыша поехала! — злобно взвизгнула Лоис. — Почему ты позволяешь этому прохвосту сидеть на нашей кровати? Разбей ему морду! Сделай же что-нибудь.

Гомес влепил ей пощечину и сполз с кровати.

— Пойдем в гостиную и побеседуем спокойно, — сказал он. — Эта женщина доводит меня до бешенства.

Я посмотрел на телефон, стоящий возле кровати, и покачал головой.

— А если у этой голубоглазой куклы возникнет желание позвонить кое-куда? Не хотелось бы выпускать ее из поля зрения.

Гомес вырвал шнур из розетки, взял телефон и прошел через комнату.

— Мне нужно поговорить с тобой, — сказал он. — А она рвется в бой. Если она будет постоянно вмешиваться в наш разговор, мы никогда не придем к согласию.

— Ты еще пожалеешь об этом! — взорвалась Лоис. — Ты, грязный жиголо!

— Заткнись, кому говорят! — рявкнул испанец.

— Хорошо, — согласился я. — Пошли поговорим.

Секунду он со злобой смотрел на Лоис, затем вместе со мной направился к двери. Вслед нам неслись грязные ругательства, но, не обращая внимания на поток брани, мы закрыли дверь.

Гомес уселся в кресло и провел рукой по длинным волосам, глядя на меня взглядом удава, готовящегося к завтраку.

— А тебе-то что до всего этого дела? — спросил он.

— Киллиано доставил мне много неприятностей, мой мальчик, — начал я, закурив. — Он знает, что единственная возможность для него вновь получить пост мэра — это доказать своим избирателям, что он умеет расправляться с типами, подобными мне. Это счастливый шанс для него, что Флаггерти позволил себя убить. Таким образом, Киллиано ничто не мешает реализовать свои амбиции. И он для начала сдал тебя. Он выдаст таким образом и всех остальных друзей. Но если ты захочешь, то сможешь помещать ему.

— Да уж, не беспокойся, я здорово ему помешаю, — прошипел Гомес, сжимая кулаки. — И я не нуждаюсь ни в твоей помощи, ни в твоих советах!

— Все вы одинаковы, — с напускным равнодушием проговорил я. — Ты рассчитываешь, что это так легко: пойти к Киллиано и убить его. Но тебе не удастся подобраться к нему близко. Он знает, что ты будешь искать с ним встречи, и примет все меры предосторожности. Я готов держать пари, что ты даже издали не увидишь его до выборов. А после этого уже будет поздно что-либо сделать.

Он нахмурился, кусая губы.

— Что ты предлагаешь?