Дон напряг зрение и в промежутке между кустами наконец различил и самого негра. Теперь тот был менее чем в двух метрах от него. Его дьявольское лицо хранило настороженное выражение, а толстые пальцы продолжали сжимать рукоятку кинжала. Дон ждал, затаив дыхание. Шли минуты… Он слышал шум ветра, тяжелое дыхание негра и рычание собак, рвавшихся с цепей. Негр снова двинулся вперед и прошел в нескольких метрах от него. Дон, казалось, не дышал, понимая, что малейшее движение выдаст его. Негр сделал еще несколько шагов, но потом, видимо, решил, что напрасно теряет время. Если кто-нибудь и прячется в парке, собаки его все равно отыщут. Он выпрямился во весь рост и крикнул.

Не дожидаясь, пока спустят собак с цепей, Дон бросился сквозь кусты по направлению к стене. Он бежал так, словно за ним гнался сам дьявол: врезаясь в кусты, как снаряд, с единственной мыслью как можно скорее достичь стены и схватить за руку Гарри. Сзади приближался дикий лай собак, бросившихся за ним через лужайку. Не думая больше об осторожности, он наконец выскочил из кустов и оказался вдруг на тропинке, которую так безуспешно искал. Он бросился по ней со всех ног. Но собаки приближались. Они были совсем близко… Дон понимал, что они его догонят. Еще несколько секунд – и они накинутся на него и растерзают. У края тропинки, как раз перед ним, находилось высокое дерево. Одна из собак настигла Дона, подпрыгнула и схватила его за рукав. Кулак Дона опустился на череп животного. Собака покатилась по земле, жалобно воя. Но Дон потерял время. Он прыгнул к дереву и прижался спиной к нему. Остальные собаки окружили его, остановились и замерли, не спуская с него горящих глаз, как это делают настоящие сторожевые собаки.

Дон ясно понимал безнадежность своего положения. Стоило ему сделать малейший шаг в сторону – и ближайшая собака вцепится ему в горло. Он вытащил носовой платок и вытер им лоб, с трудом переводя дыхание. Собаки заворчали и подошли поближе.

Звуки тяжелых шагов заставили его оторвать взгляд от собак. По освещенной луной тропинке бежал негр. Увидев Дона, он остановился и переложил кинжал в другую руку. Дон вытащил портсигар, достал сигарету и вложил ее в пересохшие губы. Потом, подражая тягучему голосу негра, сказал:

– Огонька не найдется, приятель?

Глава 8

Альскони

Симон Альскони, известный европейской и американской полиции только как Черепаха, сидел в мягком кресле перед камином, в котором весело полыхал огонь. Ноги его покоились на маленьком стульчике, большой черный персидский кот довольно мурлыкал на коленях. Воплощение домашнего уюта.

Круглое, как луна, толстое лицо, мясистый нос, большие губы, черные, глубоко сидящие глаза придавали ему обманчиво добродушный вид. Он выглядел лет на пятьдесят, хотя на самом деле ему было больше. Облаченный в халат, он держал в толстых, похожих на сардельки пальцах сигару, а другой рукой гладил кота.

Феликс, стоя перед ним, рассказывал о поимке Дона.

Хотя Феликс и был доверенным лицом в организации Альскони, он никогда не входил в апартаменты шефа без чувства, весьма смахивающего на страх.

Он часто повторял себе, что уже долго состоит в организации и до сего времени не сделал ни единой ошибки, добросовестно выполняя приказы шефа, но все равно чувствовал себя неуверенно. Он не мог избавиться от боязни, что в один прекрасный момент этот подверженный вспышкам ярости старик может вычеркнуть его из списков членов своей организации, а это означало верную смерть.

– Дон Миклем? – переспросил Альскони. – Очень интересно…

– Вы его знаете? – спросил Феликс. – Крантор уверяет, что это один из богатейших людей Англии.

– Конечно, я знаю его. Его состояние оценивается примерно в два миллиона фунтов стерлингов. Странно… – Черепаха пальцем почесал коту нос и нежно потрепал его по голове. – И как вы поступили?

– Поместил его в подземелье.

– Он был один?

Феликс очень надеялся, что Альскони не задаст этого вопроса.

– С ним был его шофер. Он удрал, – нехотя ответил Феликс.

Палец Альскони прекратил почесывать спинку кота.

– Как могло получиться, что он удрал?

– Мы не знали о его присутствии. Вилли увидел его уже уезжающим на машине Миклема.

Альскони пристально смотрел на огонь в камине. Вид у него по-прежнему был благодушный, но пальцы застыли в неподвижности. Феликс знал, что у шефа это признак беспокойства.

– Не следовало его упускать, – сказал наконец Альскони. – Надеюсь, ты примешь соответствующие меры. В конце концов, ничего страшного не случилось. Шофер, разумеется, уже настучал полиции, что Миклем захвачен на вилле. Итак, наша организация оказалась в такой ситуации, в которой рано или поздно должна была очутиться. Вот уже три года я разрабатывал планы на подобный случай. Ежегодные пожертвования на нужды церкви, взятки полиции и прочая благотворительность должны сыграть свою роль. Интересно, кому поверит полиция: мне или какому-то безвестному водителю, к тому же иностранцу? Прими все меры предосторожности. Я предложу полиции сделать обыск на вилле и буду настаивать; сделай так, чтобы ничего на вилле не вызывало подозрений. Они ничего не должны найти. Понял?

– Да.

Альскони посмотрел на него.

– Тебя не пугает визит полиции?

– Конечно, нет.

– Тогда все в порядке. – Альскони задумчиво покачал головой. – Вы с Лорелли не показывайтесь на глаза полиции. В последнее время Лорелли стала слишком нервной. И даже может вообразить, что настал конец организации. Проследи, чтобы она не впала в панику.

– Разумеется. – Феликс почувствовал холодок в груди.

– Она обворожительная молодая женщина, – продолжал Альскони. – Я знаю ее немного дольше, чем ты, и в курсе всех ее маленьких слабостей. Она склонна терять голову в критических ситуациях.

– Смерть малышки Пасеро была для нее тяжелым ударом, – сказал Феликс, пытаясь говорить спокойно. – Это ее потрясло.

Альскони покачал головой.

– Поскольку вы с ней живете, тебе виднее, как лучше на нее воздействовать.

– Я отвечаю за нее, – ответил Феликс, чувствуя, как пот выступает у него на лбу. Он достаточно хорошо знал Альскони, чтобы понять, что за обманчиво спокойным тоном таится угроза.

Альскони поднял глаза.

– Так ты считаешь, мне не стоит говорить с ней? Я не уверен, надо ли вмешиваться. Мужчина должен иметь власть над своей любовницей.

– Я беру ее на себя, – сухо повторил Феликс.

– Это необходимо. Пользуйтесь женщинами, Феликс, они созданы для того, чтобы доставлять удовольствие мужчинам, но не позволяйте собой помыкать. Это недопустимо. Самому мне давно пришлось отказаться от женщин. Они обладают способностью разрушать нашу волю, сбивать с пути и доставляют одни неприятности.

Феликс промолчал.

– Мы несколько отвлеклись от Миклема, не так ли? – спросил Альскони после паузы. – Он объяснил, почему оказался в саду?

– Карлос его слегка помял. Миклем еще не пришел в сознание.

– Он не был слишком грубым, надеюсь? Миклем ценится на вес золота.

– Я попросил Энглемана осмотреть его. Ничего страшного.

– Итак, он задавал Педони вопросы о квартале Черепаха?

– Да, он говорил с Педони о Дженде и Вага.

– Вот как? И что же его к этому привело? Не знаешь?

– Крантор сказал, что Миклем был большим другом Ференци.

– Ах, вон оно что! Ты должен был сказать мне об этом раньше. Это объясняет, почему Миклем занялся поисками нас и так упрямо сует всюду свой нос. У него слишком много денег и чересчур мало работы… Что ж, мы захватили его и извлечем выгоду из этого положения. Я повидаюсь с ним завтра. А пока мы выясним, где он живет и кто ему помогает. Полиция, конечно, нанесет нам визит, но это уже мое дело. – Он погрузил пальцы в мягкую шерсть кота и продолжал: – Крантор, кажется, оказался просто находкой, а? Мне нравится, как он провел дело Ференци. Безжалостный человек, и именно такие мне импонируют. – Взгляд его глубоко посаженных глаз остановился на Феликсе. – До сих пор ты вел здесь легкое, безбедное существование. Слишком разнежился. Ты ведь знаком с трудностями и имеешь репутацию крепкого парня, так не стоит последним двум годам портить впечатление.

– Если вы не довольны моей работой, – начал Феликс, которому гнев придал уверенность, – то скажите об этом прямо.

Альскони снисходительно улыбнулся.

– Это не в моих правилах, Феликс. В свое время ты обо всем будешь знать. Я требую, чтобы нанятые мною люди отдавали все лучшее, что у них есть. Если они не делают этого, я от них избавляюсь. – Он сделал жест рукой, означающий, что Феликс может уйти. – Завтра в одиннадцать ты приведешь ко мне Миклема.

Феликс вышел из комнаты. Теперь его мучил глухой страх.


Колющая боль, терзающая мозг, привела Дона в сознание. Он открыл глаза и тотчас же закрыл, ослепленный сильным светом лампы, висевшей над его головой. Несколько минут он лежал неподвижно, пытаясь вспомнить, что с ним случилось. Негр бросился на него, а он увернулся в сторону, в надежде ударить его по шее, когда тот протянул к нему свою огромную лапу. С какой профессиональной легкостью он увернулся от удара, а потом ему показалось, что его стукнули кулаком в висок. Земля завертелась у него под ногами, и все потонуло в полной тьме.

Дон поднес руку к болевшей голове и нащупал под правым ухом запекшуюся кровь. Удивительно, как этот негр еще не проломил ему череп. Дон сделал над собой усилие, чтобы вновь открыть глаза. Резкий свет заставил его заморгать. Он находился в каком-то подземелье и лежал на тонкой подстилке из соломы, брошенной прямо на каменный пол, среди сырых каменных стен. При первом же движении Дон услышал звяканье цепей и, скосив глаза, обнаружил, что прикован к стене. Дон с трудом сел, ожидая, когда стихнет боль в голове. Его беспокоила судьба Гарри. Он велел ему оставаться на верху стены, а Гарри всегда выполнял приказы, и при сложившихся обстоятельствах он, конечно, поспешил за помощью. Если это так, сумеет ли Гарри договориться с итальянской полицией? Догадается ли позвонить Диксу? Если Гарри все это успел сделать, полиция уже, наверное, занимается его поисками. Знают ли бандиты, что Гарри был с ним? Это очень важный вопрос. Если да, то должны понимать, что полиция рано или поздно ими займется.