– Ваш драматизм потрясает, Леблан. Но на самом деле в этом нет ничего особо удивительного. Президенты и министры делают важные заявления, банкиры сидят за своими рабочими столами из дорогого дерева и составляют многотысячные отчеты – но никто не удивится, обнаружив, что где-то за этим великолепием и пышностью скрывается морщинистый старикан, который и есть движущая сила всего этого. Для меня не было особым сюрпризом узнать, что за всеми этими исчезновениями стоит Аристидис – на самом деле нам следовало бы подумать об этом намного раньше. Все это – обширное коммерческое предприятие. В нем нет никакой политики. Вопрос лишь в том, – добавил Джессоп, – что мы собираемся с этим делать?

Лицо Леблана помрачнело.

– Понимаете, это будет нелегко. Если мы ошибаемся… я даже думать об этом не смею! И даже если мы правы – нам придется доказывать, что мы правы. Если мы предпримем расследование, оно может быть прекращено приказом сверху – с самых высоких уровней, понимаете?.. Нет, это будет нелегко. Но… – он выразительно помахал указательным пальцем, – мы должны это сделать.

Глава 20

Машины вскарабкались в гору и остановились перед огромными воротами в скальной стене. Машин было четыре. В первой сидели французский министр и американский посол, во второй – британский консул, член парламента и шеф полиции. В третьей – двое участников бывшей Королевской комиссии и два известных журналиста. Помимо них в каждой машине находились все сопровождающие лица, положенные вышеуказанным персонам по рангу. В четвертой машине приехали некие люди, не известные широкой публике, но пользующиеся высоким авторитетом в своей сфере деятельности. В их число входили капитан Леблан и мистер Джессоп. Безукоризненно одетые шоферы открывали дверцы машин и кланялись, помогая выйти высоким гостям.

– Надеюсь, – опасливо пробормотал министр, – что вероятность контактов любого рода исключена.

Один из спутников поспешил рассыпаться в успокаивающих заверениях:

– Абсолютно, господин министр. Предприняты все возможные предосторожности. Инспекция будет производиться со значительного расстояния.

Это успокоило министра, который в силу своего преклонного возраста был подвержен страхам. Посол заявил что-то о том, что в наши дни эти болезни хорошо изучены и поддаются лечению.

Огромные ворота распахнулись. За ними стояла небольшая группа, которая приветствовала гостей вежливым поклоном. Директор, темноволосый и плотно сложенный, заместитель директора, высокий и светловолосый, два известных врача и знаменитый химик-исследователь. Пышная и длительная приветственная речь была произнесена по-французски.

– А где же старый добрый Аристидис? – вопросил министр. – Искренне надеюсь, что нездоровье не помешает ему исполнить обещание и встретиться с нами.

– Мистер Аристидис вчера прилетел из Испании, – ответил заместитель директора. – Он ожидает вас в здании. Ваше превосходительство… господин министр, позвольте мне проводить вас.

Группа последовала за ним. Господин министр все еще с легкой опаской поглядывал на высокое ограждение справа от дороги. Для инспекции прокаженных выстроили в длинный ряд как можно дальше от решетки. Министра это, похоже, успокоило. Его представления о проказе недалеко ушли от средневековых.

Мистер Аристидис ждал гостей в прекрасно обставленной гостиной. Последовал обмен поклонами, приветствиями и взаимные представления. Смуглолицые слуги в белых одеяниях и тюрбанах принесли аперитивы.

– У вас здесь замечательное место, сэр, – обратился к Аристидису один из молодых журналистов.

Старик, сделав рукой по-восточному широкий жест, ответил:

– Я горжусь этим местом. Это, можно сказать, моя лебединая песня. Мой последний дар человечеству. Никакие расходы в этом отношении нельзя назвать чрезмерными.

– Я бы тоже так сказал, – искренне согласился один из врачей. – Это место – мечта профессионала. Мы у себя, в Штатах, проделывали неплохую работу, но то, что я увидел по прибытии сюда… и к тому же мы добиваемся результатов! Да, мы определенно добиваемся результатов.

Его энтузиазм был заразителен.

– Мы должны выразить всяческую благодарность за эту частную инициативу, – произнес посол, вежливо кланяясь мистеру Аристидису.

– Бог был милостив ко мне, – скромно ответил тот.

Он сидел, сгорбившись в своем кресле, и был похож на высохшую желтую жабу. Член парламента, обращаясь к старому, глуховатому участнику Королевской комиссии, пробормотал, что мистер Аристидис являет собой весьма интересный парадокс:

– Этот старый негодяй, вероятно, разорил миллионы людей и нажил столько денег, что не знает, куда их деть, – и вот теперь раздает обратно; так сказать, одной рукой отнимает, другой жалует.

Старый судья, к которому он обращался, буркнул в ответ:

– Интересно, в какой степени эти огромные расходы оправдываются результатами? Большинство великих открытий были сделаны с помощью весьма примитивного оборудования.

– А теперь, – сказал мистер Аристидис, когда обмен вежливостями завершился, а аперитивы были допиты, – вы сделаете мне честь, уделив внимание легкой трапезе, которая ожидает вас. Обязанности хозяина на приеме будет выполнять доктор ван Хейдем. Я сейчас сижу на диете и почти ничего не ем. После трапезы вам устроят экскурсию по зданию.

Под предводительством добродушного доктора ван Хейдема гости с энтузиазмом направились в обеденный зал. Они летели сюда два часа, а потом еще час ехали на машинах и уже успели проголодаться. Еда была великолепна и удостоилась особых похвал со стороны министра.

– Мы наслаждаемся этим скромным комфортом, – заявил ван Хейдем. – Свежие фрукты и овощи доставляют нам дважды в неделю, мы обеспечены мясом и птицей, и конечно же, у нас есть вместительные морозильные камеры. Благодаря науке мы можем воздать должное и своим повседневным нуждам.

К трапезе подавали отборное вино, а на десерт принесли кофе по-турецки. Затем группу пригласили начать экскурсию. Экскурсия заняла два часа и была весьма подробной. К примеру, министр был рад, когда она завершилась. У него кружилась голова от созерцания сверкающих лабораторий, бесконечных белых коридоров, озаренных ярким светом, а более того – от обилия научных сведений, которые на него вывалили.

Хотя интерес министра был весьма поверхностным, кое-кто из прочих посетителей оказался более пытливым. Они проявляли любопытство к жилищным условиям персонала и другим различным мелочам. Доктор ван Хейдем с готовностью демонстрировал гостям все, что они желали увидеть. Леблан и Джессоп – первый прибыл сюда в свите министра, а второй в качестве сопровождающего британского консула – немного отстали от остальных, когда группа направилась обратно в гостиную. Джессоп вытащил старомодные, громко тикающие часы и взглянул на циферблат.

– Здесь нет никаких следов, ничего, – встревоженно пробормотал Леблан.

– Ни единого признака.

– Друг мой, если мы, как гласит поговорка, облаяли не то дерево, это будет катастрофа! Понадобилось несколько недель, чтобы устроить все это… Что касается меня – это будет финалом моей карьеры.

– Это еще не поражение, – возразил Джессоп. – Наши друзья здесь, я в этом уверен.

– Но никаких следов нет.

– Конечно, следов нет. Об этом тщательно позаботились. К этим официальным визитам всегда готовятся заранее.

– Тогда как мы намереваемся раздобыть улики? Говорю вам, без улик в этом деле никто и пальцем не шевельнет. Они все настроены скептически. Министр, американский посол, британский консул – все они в один голос твердят, что такие люди, как Аристидис, выше подозрений.

– Сохраняйте спокойствие, Леблан, сохраняйте спокойствие. Я уже сказал вам: это еще не поражение.

Леблан пожал плечами и вздохнул:

– Мне бы ваш оптимизм, друг мой.

Он на мгновение обернулся, чтобы поговорить с одним из безукоризненно одетых луноликих молодых людей, представлявших часть обстановки, потом снова повернулся к Джессопу и подозрительно спросил:

– Чему это вы так улыбаетесь?

– Достижениям науки – последней модификации счетчика Гейгера, если говорить точно.

– Я не ученый.

– Я тоже, но этот чрезвычайно чувствительный детектор радиации говорит мне, что наши друзья здесь. Это здание намеренно выстроено так, чтобы сбивать с толку. Все коридоры и комнаты так похожи друг на друга, что трудно понять, где находишься и каков план этого здания. В нем есть отдельный корпус или крыло, которое мы не видели. Его нам не показали.

– Но вы вычислили его благодаря каким-то замерам радиации?

– Именно.

– По сути, это опять жемчуг нашей мадам?

– Да. Мы по-прежнему играем в Гензеля и Гретель, как сказали бы немцы. Но здесь нельзя оставлять следы настолько явные и грубые, как жемчужины из ожерелья или нарисованная фосфорической краской рука. Эти знаки нельзя увидеть, но их можно засечь… с помощью нашего датчика радиации.

– Но, ради бога, Джессоп, достаточно ли этого?

– Должно быть достаточно, – отозвался тот. – Чего я боюсь, так это…

Он умолк, и Леблан закончил фразу за него:

– Вы имеете в виду, что эти люди могут не пожелать поверить нам. Они с самого начала были не согласны с нами. О да, это так. Даже ваш британский консул – осторожный человек. Правительство вашей родины во многих вопросах в долгу перед мсье Аристидисом. Равно как и наше правительство. – Он пожал плечами. – Я знаю, что господина министра будет чрезвычайно трудно убедить.

– Нам не следует полагаться на правительственных лиц, – возразил Джессоп. – У правительства и дипломатов связаны руки. Но нам требуется их присутствие здесь, потому что только они наделены властью. Но в том, что касается помощи нашему делу, я скорее положусь на других людей.

– И на кого именно вы возлагаете надежды, друг мой?

Мрачное лицо Джессопа внезапно озарилось улыбкой.

– На прессу, – сказал он. – У журналистов чутье на сенсации. И они не хотят, чтобы этому чутью мешали. Они всегда готовы поверить во что угодно, лишь бы оно было хоть чуточку правдоподобным. А еще я надеюсь, – продолжил он, – на того глухого старика.