Девушка, прислуживавшая во время чая, стояла рядом и улыбалась, подтвердив на осторожном английском:

— Да-да, мадам. Пойдемте со мной. У нас прекрасно оборудованная дамская комната. Ну просто замечательная! Прямо как в отеле «Риц». Такая же, как в Нью-Йорке или Чикаго! Вы увидите.

Чуть улыбнувшись, Хилари последовала за девушкой. Дамская комната вряд ли достигала тех высот, на которые ее пытались вознести, но, по крайней мере, там был водопровод. Над раковиной — маленькое треснувшее зеркало. Оно настолько искажало изображение, что Хилари чуть не отпрянула в ужасе, увидев в нем свое отражение. Когда она умылась и вытерлась своим собственным носовым платком, повернулась к двери.

Но дверь комнаты по какой-то причине не поддалась. Тщетно она поворачивала ручку и стучала по ней. Дверь не открывалась. Хилари подумала, неужели ее заперли на задвижку или на ключ снаружи? Она разозлилась. Что это за игра? И вдруг заметила в углу комнаты еще одну дверь. Подойдя к ней, повернула ручку. Дверь открылась сразу же.

Хилари оказалась в маленькой, по-восточному убранной комнате, свет в которую проникал лишь сквозь узкие вертикальные отверстия высоко под потолком. Здесь, удобно устроившись на низком диване, покуривал маленький француз, с которым она познакомилась в поезде, мсье Анри Лорье.

II

Он не встал, чтобы поприветствовать ее. Он только произнес слегка изменившимся голосом:

— Добрый день, миссис Беттертон.

На мгновение Хилари застыла. Ее захлестнула волна изумления. Итак — вот оно! Она попыталась взять себя в руки. Это то, чего ты ожидала. Поступай, как, по-твоему, поступила бы миссис Беттертон. Хилари шагнула вперед и взволнованно воскликнула:

— У вас есть для меня известия? Вы можете мне помочь?

Он кивнул и укоризненно произнес:

— В поезде, мадам, вы показались мне весьма бестолковой. Хотя, возможно, вы слишком привыкли беседовать о погоде.

— О погоде? — Хилари в недоумении уставилась на него.

Что же он говорил в поезде о погоде? Холод? Туман? Снег?

Снег? О нем и прошептала, умирая, Оливия Беттертон. И еще продекламировала какой-то глупый стишок… как же там?

Снег, снег, чудесный снежок,

Ты падаешь вниз, чтоб растаять, дружок!

И Хилари дрожащим голосом повторила его.

— Совершенно верно. Почему вы не ответили сразу же, как было приказано?

— Вы же понимаете, я была нездорова, попав в авиакатастрофу и лежа в больнице с сотрясением мозга. И теперь с моей памятью случаются самые неожиданные казусы. Все, что было давно, я помню довольно отчетливо, но часто случаются провалы в памяти, просто ужасные дыры, когда речь идет о недавнем. — Хилари вскинула руки к голове и продолжила с дрожью в голосе, что оказалось совсем не сложно: — Вы не можете представить себе, как это ужасно! У меня такое чувство, что я забыла что-то важное, что-то действительно жизненно важное! И чем больше стараюсь вспомнить, тем хуже у меня получается!

— Да, — согласился Лорье, — с полетом вам не повезло. — Он говорил холодным деловым тоном: — Вопрос в том, хватит ли у вас мужества и выносливости, чтобы продолжить путешествие?

— Конечно, я буду продолжать путешествие! — воскликнула Хилари. — Мой муж… — Голос ее сорвался.

Он улыбнулся, но улыбка вышла не очень приятной. Какой-то лениво-кошачьей.

— Ваш муж, — ответил он, — насколько я знаю, с нетерпением ждет вас.

Хилари заговорила.

— Вы не представляете себе, — сказала она, — не представляете себе, что это за месяцы были, с тех пор как он уехал!

— Вы уверены, что британские власти пришли к определенному мнению насчет того, что вам известно, а что нет?

Хилари широко развела руками:

— Откуда мне знать? Как я могу быть уверена? Мне показалось, они были удовлетворены моей версией.

— Тем не менее… — он замолчал.

— Вполне — вероятно, — медленно произнесла Хилари, — что здесь за мной следят. Я не могу назвать конкретно какого-нибудь человека, но еще с тех пор как улетела из Англии, у меня такое чувство, что за мной наблюдают.

— Естественно, — холодно заметил Лорье. — Мы этого ожидали.

— Мне представлялось, о слежке надо предупредить вас.

— Дорогая моя миссис Беттертон! Мы не дети и отдаем себе отчет в том, что делаем.

— Извините, — робко сказала Хилари, — наверное, я очень невежественна.

— Ваше невежество не имеет никакого значения. Главное — чтобы вы были послушны.

— Я буду послушна, — заверила Хилари тихим голосом.

— Не сомневаюсь, что за вами пристально наблюдали в Англии с самого дня отъезда вашего мужа. И тем не менее вы получили наше послание, не так ли?

— Да, — подтвердила Хилари.

— А теперь, — сказал Лорье деловым тоном, — дальнейшие инструкции, мадам!

— Да, прошу вас.

— Отсюда послезавтра вы проследуете в Марракеш. То есть как и планировалось согласно вашим предварительным заказам.

— Да.

— На следующий день после приезда туда вы получите телеграмму из Англии. Не знаю, что будет в ней сказано, но она даст вам предлог, чтобы немедленно изменить свои планы и вернуться в Англию.

— Надо будет вернуться в Англию?!

— Пожалуйста, выслушайте меня. Я не закончил. Вы закажете место на самолете, вылетающем из Касабланки на следующий день.

— Если мне не удастся получить место? Вдруг все билеты будут проданы?

— Они не будут проданы. Все уже приготовлено. Вам понятно, что вы должны делать?

— Понятно.

— Тогда, пожалуйста, возвращайтесь туда, где вас ждет гид. Вы пробыли уже достаточно долго в дамской комнате. Кстати, вы уже успели подружиться с американкой и англичанкой, которые остановились сейчас в Пале-Джамай?

— Да. Я совершила ошибку? Но этого было трудно избежать.

— Вовсе нет. Это замечательным образом соответствует нашим планам. Если вам удастся уговорить кого-нибудь из них сопровождать вас в Марракеш, тем лучше. До свидания, мадам.

— Au revoir, monsieur[23].

— Маловероятно, — добавил мсье Лорье, полностью потеряв к ней интерес, — что мы с вами еще когда-нибудь увидимся.

Хилари вернулась в дамскую комнату. Оказалось, незаперто. Через несколько минут она вышла к гиду, ожидавшему ее в чайной.

— Нас ждет замечательная машина, — сказал гид. — Сейчас мы совершим очень приятную познавательную поездку!

Экскурсия продолжалась в соответствии с планом.

III

— Значит, завтра вы едете в Марракеш? — удивилась мисс Хетерингтон. — Не очень долго вы пробыли в Фесе, не так ли? Не удобнее ли было поехать сначала в Марракеш, потом — в Фес, а оттуда уже вернуться в Касабланку?

— Наверно, вы правы, — ответила Хилари, — но забронировать билеты довольно сложно. Здесь так много народу!

— Но только не англичан, — вставила мисс Хетерингтон с несчастным видом. — Подумать страшно, как в наше время стало сложно встретить соотечественника! — Она пренебрежительно огляделась по сторонам и добавила: — Одни французы!

Хилари улыбнулась про себя. Тот факт, что Марокко — французская колония, казалось, не имел для мисс Хетерингтон никакого значения. Все зарубежные гостиницы она рассматривала как созданные исключительно для английских путешественников.

— Французы и немцы, а еще армяне и греки, — добавила, коротко хохотнув, миссис Кэлвин Бейкер. — Этот неряшливый старичок, по-моему, грек.

— Мне так и сказали, — подтвердила Хилари.

— Похоже, важная шишка, — продолжала миссис Бейкер. — Посмотрите только, как порхают вокруг него официанты!

— А англичанам теперь совсем не уделяется никакого внимания, — мрачно заявила мисс Хетерингтон. — И дают им всегда самые ужасные задние комнаты.

— Не могу сказать, что у меня были какие-то проблемы с размещением, с тех пор как я приехала в Марокко, — возразила миссис Кэлвин Бейкер. — Каждый раз мне удавалось получить очень удобную комнату с ванной.

— Вы американка, — прореагировала мисс Хетерингтон резко и со злостью в голосе. И яростно защелкала спицами.

— Как бы мне хотелось, чтобы вы поехали со мной вместе в Марракеш! — произнесла Хилари. — Так приятно было познакомиться и беседовать с вами! В самом деле путешествовать одной очень скучно.

— Но я уже была в Марракеше! — возмущенно ответила мисс Хетерингтон.

Однако миссис Кэлвин Бейкер, казалось, ухватилась за эту мысль.

— Что ж, по-моему, совсем неплохая идея, — сказала она. — Уже почти месяц как я была в Марракеше, и с удовольствием ненадолго съезжу туда опять — покажу вам город, миссис Беттертон, и прослежу за тем, чтобы вас не надули. Этому можно научиться, только прожив какое-то время в незнакомом месте и присмотревшись хорошенько к нему. Просто поразительно! Сейчас же пойду в бюро и узнаю, что можно устроить.

Когда она ушла, мисс Хетерингтон едко заметила:

— Вот что значит американки! Носятся с места на место и нигде подолгу не задерживаются. Сегодня — Египет, завтра — Палестина! Иногда я сомневаюсь, что они знают, в какой стране находятся!

Она плотно сжала губы и, осторожно собрав свое вязанье, встала и вышла из турецкой комнаты, холодно кивнув Хилари на прощание. Хилари взглянула на часы. Она не была расположена переодеваться в этот вечер к обеду, как обычно делала. Потому и продолжала сидеть в этой тихой затемненной комнате, задрапированной в восточном стиле. Вошел официант, включил две лампы и опять вышел. Лампы не давали яркого света, и комната казалась погруженной в приятный полумрак, по-восточному спокойный. Хилари откинулась на спинку низкого дивана и задумалась.

Только вчера ей казалось, что все дело, к выполнению которого ее привлекли, было иллюзией. А сейчас… сейчас она была уже накануне своего настоящего путешествия. Она должна быть осторожна, очень осторожна. Нельзя допустить ни малейшего промаха. Она должна быть Оливией Беттертон, довольно хорошо образованной, лишенной вкуса, с традиционными взглядами, но определенными левыми симпатиями женщиной и преданной мужу женой.