– И вы последовали за ним?

– Да. Когда газеты поведали сенсационную новость об исчезновении Томаса Беттертона, я отправился в Англию. Моему другу, блестящему ученому, делала определенные авансы некая миссис Спидер, работавшая в ООН. Прибыв в Англию, я узнал, что она встречалась и с Беттертоном. Я побеседовал с ней, выражая левые симпатии и сильно преувеличив мое значение в науке. Понимаете, тогда я думал, что Беттертон сбежал за «железный занавес», где до него было невозможно добраться. Ну, я все же решил попробовать. – В его голосе послышалась горечь. – Эльза была великолепным ученым, красивой и доброй женщиной. Ее убил и ограбил человек, которого она любила и которому доверяла. В случае необходимости я намеревался собственноручно разделаться с Беттертоном.

– Теперь я все понимаю, – промолвила Хилари.

– Прибыв в Англию, – продолжал Питерс, – я написал вам, сообщив все факты и подписавшись своим польским именем. – Он посмотрел на нее. – Полагаю, вы мне не поверили. Я так и не получил ответа. – Питерс пожал плечами. – Тогда я обратился в Интеллидженс сервис. Сначала я пришел туда, играя роль чопорного и корректного польского офицера. В то время я подозревал всех и вся. Но в конце концов мы с Джессопом поладили. – Он сделал паузу. – Сегодня утром моя миссия закончилась. Будет выдвинуто требование об экстрадиции, и Беттертона отправят в США, где он предстанет перед судом. На оправдание ему нечего рассчитывать, – мрачно добавил Питерс. – Улики против него неопровержимы.

Он помолчал, глядя на освещенные солнцем сады, тянущиеся к морю.

– Вся беда в том, что вы приехали к мужу, и я влюбился в вас. Это был сущий ад, Олив. Ведь я человек, который обеспечил вашему мужу электрический стул. От этого нам не уйти. Вы никогда не забудете этого, даже если сможете простить. – Питерс поднялся. – Я хотел, чтобы вы услышали обо всем от меня. А теперь прощайте. – Он резко повернулся, но Хилари удержала его.

– Подождите, – сказала она. – Есть кое-что, чего вы не знаете. Я не жена Беттертона. Олив Беттертон умерла в Касабланке. Джессоп убедил меня занять ее место.

Питерс уставился на нее:

– Вы не Олив Беттертон?

– Нет.

– Господи! – Питерс тяжело опустился на стул. – Олив, дорогая…

– Не называйте меня Олив. Меня зовут Хилари – Хилари Крейвен.

– Хилари? – повторил Питерс. – Придется привыкнуть к этому имени. – Он взял ее руки в свои.

На другом конце террасы Джессоп, обсуждавший с Лебланом технические трудности нынешней ситуации, рассеянно переспросил:

– О чем вы говорили?

– Я говорил, mon cher, что мы едва ли сможем предъявить обвинение этой скотине Аристидису.

– Разумеется. Аристидис всегда останется в выигрыше. Ему и на сей раз удастся выйти сухим из воды. Но он потеряет много денег, и это ему не понравится. К тому же даже Аристидис не вечен. Судя по его виду, ему вскоре придется предстать перед Высшим Судией.

– Что привлекло ваше внимание, друг мой?

– Эти двое, – ответил Джессоп. – Я отправил Хилари Крейвен в путешествие к неизвестному месту назначения, но мне кажется, что конец ее путешествия будет обычным.

Леблан выглядел озадаченным, потом воскликнул:

– Ага! Как у вашего Шекспира!

– Вы, французы, так начитанны, – промолвил Джессоп.