Я взглянул на герцога. Губы его были крепко сжаты, он покраснел и, как мне показалось, чуть отодвинулся от мисс Уилкинсон. Может быть, он начал понимать, что, если человек его титула женится на какой-то актрисе, последствия могут быть весьма неприятными?

Я наклонился к своей соседке слева, дородной леди, в обязанности которой входила организация детских благотворительных концертов, и спросил первое, что пришло в голову: — «Кто эта экстравагантная дама в пурпурном платье на противоположном конце стола?» Конечно же, это оказалась сестра моей соседки! Пробормотав извинения, я повернулся и заговорил с Россом, который, однако, отвечал односложно.

И тогда, получив отпор с обеих сторон, я обратил внимание на Брайена Мартина. Он, видимо, опоздал, так как я заметил его только сейчас. Актер, сидевший с той же стороны стола, что и я, с большим оживлением разговаривал с хорошенькой блондинкой напротив. С тех пор, как я последний раз видел Мартина, его внешний вид значительно улучшился. Усталость на лице исчезла, и он стал выглядеть моложе и энергичнее. Брайен смеялся, шутил со своей собеседницей и был, по всем признакам, в прекрасном настроении.

Я не смог наблюдать за ним дальше, потому что как раз в этот момент моя дородная соседка милостиво простила мне мою бестактность и заставила меня выслушать длинный монолог о пользе благотворительных мероприятий.

Пуаро ушел раньше, так как у него намечалась важная встреча: он расследовал дело о загадочном исчезновении ботинок одного посла. Мой друг попросил поблагодарить от его имени миссис Уидберн.

После завтрака гости окружили хозяйку. Прощаясь, каждый непременно начинал с «О, дорогая!..» Я терпеливо ждал своей очереди. В это время кто-то тронул меня за плечо.

Это был Росс.

— А разве мистер Пуаро уже ушел? — спросил он растерянно. — Я хотел поговорить с ним.

Присмотревшись к молодому человеку, я понял, что он, видимо, чем-то расстроен. Его лицо было бледным и напряженным, а взгляд — каким-то неуверенным.

— Зачем вы хотели видеть моего друга? — осведомился я.

— Я… не знаю, — ответил он медленно.

Услышав столь странный ответ, я в недоумении уставился на молодого человека. Росс покраснел.

— Я понимаю, что это звучит нелепо. Дело в том, что со мной произошла одна непонятная вещь, и я не могу разобраться в этом самостоятельно. Я… хотел бы посоветоваться с мистером Пуаро, потому что, видите ли… я не знаю, что делать… мне не хотелось бы его тревожить, но…

Росс был в таком замешательстве и выглядел таким несчастным, что я поспешил заверить его:

— У Пуаро важная встреча, но я знаю, что он хотел вернуться к пяти часам. Позвоните ему или заходите.

— Спасибо. Пожалуй, я так и сделаю. В пять часов?

— Лучше сначала позвоните, — посоветовал я, — чтобы знать наверняка, вернулся ли он.

— Хорошо, позвоню. Спасибо, Гастингс. Видите ли, я думаю, что это… может быть… очень важно.

Я кивнул и обернулся к миссис Уидберн, которая расточала медовые комплименты и некрепкие рукопожатия. Исполнив свой долг, я уже собирался уходить, когда кто-то взял меня под руку.

— Не бросайте меня, — послышался чей-то веселый голос.

Это была Дженни Драйвер. Выглядела она, между прочим, шикарно.

— Хелло, — приветствовал ее я. — Вы откуда здесь взялись?

— Я тоже была на завтраке. Сидела за соседним столиком.

— Я вас не заметил. Как дела?

— Спасибо, великолепно.

— Суповые тарелки по-прежнему пользуются спросом?

— Суповые тарелки, как вы нелестно называете наши шляпки, идут очень хорошо. Посмотрим, что вы запоете, когда мода на них пройдет и леди начнут носить какую-нибудь жуть с перышком на макушке.

— Вам, женщинам, видно, все равно, что носить, — заметил я.

— Вовсе нет. Хотя, я думаю, страусов надо спасать. При нынешней моде они обречены, — засмеялась девушка. — Ну, до свиданья. Сегодня после обеда я решила устроить себе небольшой отдых. Съезжу в деревню.

— Хорошо придумали, — одобрил я. — Сегодня в Лондоне дышать нечем.

Я вернулся домой около четырех часов. Пуаро еще не было. В двадцать минут пятого мой друг появился. Он был в отличном настроении, глаза его блестели.

— Я вижу, Холмс, что вы нашли ботинки посла, — заметил я.

— Преступники приспособили их для провоза через границу кокаина. Оригинальный способ. Целый час я просидел в салоне красоты. Там была одна девушка с каштановыми волосами. Вы бы сразу влюбились.

Пуаро почему-то считал, что я питаю слабость к женщинам с именно таким цветом волос, и я никогда не разубеждал его.

Зазвонил телефон.

— Это, наверное, Дональд Росс, — сказал я, подходя к аппарату.

— Дональд Росс? — переспросил Пуаро.

— Да. Молодой человек, с которым мы познакомились в доме сэра Монтегю. Он хотел видеть вас по какому-то делу.

Я снял трубку.

— Капитан Гастингс слушает.

— Это вы, Гастингс? — послышался голос Росса. — А мистер Пуаро уже вернулся?

— Да, он здесь. Хотите поговорить с ним или приедете?

— Нет, пожалуй, не приеду. Это же мелочь. Скажу ему по телефону.

— Хорошо, подождите минутку.

Пуаро подошел и взял у меня трубку. Я стоял так близко, что слышал, хотя и не совсем отчетливо, голос Росса.

— Мистер Пуаро? — нетерпеливо спросил молодой человек.

— Да, я.

— Мне очень не хотелось бы тревожить вас, но мне кажется странным одно обстоятельство, связанное со смертью лорда Эдвера.

Я заметил, как напрягся Пуаро.

— Продолжайте, продолжайте.

— Это может показаться вам бессмысленным…

— Нет, нет, все равно говорите.

— Сегодня на завтраке у Уидбернов заговорили о Парисе. И я сразу же…

Тут я услышал в трубке очень далекий звонок у входной двери.

— Одну минутку, — извинился Росс.

Послышался щелчок: он положил трубку на стол.

Мы ждали. Мой друг с трубкой в руке, я — рядом.

Прошло две минуты, три, четыре, пять…

Пуаро беспокойно переступил с ноги на ногу, посмотрел на часы.

Потом, подергав вверх-вниз рычаг аппарата, он вызвал телефонную станцию. Потом взглянул на меня.

— Телефонистка тоже не может дозвониться до квартиры Росса. Говорит, что трубка по-прежнему снята, но ее никто не берет. Гастингс, скорее посмотрите адрес Росса в телефонном справочнике. Надо немедленно ехать туда.

26. Париж или Парис!

Через несколько минут мы вскочили в такси. Лицо Пуаро было мрачным.

— Я боюсь, Гастингс, — сказала он. — Очень боюсь.

— Но вы не думаете… — начал я и замолчал.

— Преступник уже нанес два удара и не будет колебаться, чтобы ударить в третий раз. Он вертится, извивается, как крыса, пытаясь спасти свою жизнь. Росс представляет для него опасность — Росс должен быть уничтожен.

— А что такого может знать Росс? — спросил я недоверчиво. — Он же сам сказал, что это какая-то мелочь.

— Значит, он ошибался. Очевидно, он знает что-то весьма значительное.

— Но как об этом догадался преступник?

— Вы говорили, что Росс беседовал с вами в «Клариджез». Вокруг было много людей. Глупо, как глупо. Ну почему вы не взяли его с собой, не присмотрели за ним? Надо было не подпускать к нему никого, пока я не услышал бы, что он хочет сказать мне.

— Но я не думал… совсем не думал… — запинаясь начал оправдываться я.

Пуаро жестом остановил меня.

— Не переживайте. Действительно, откуда вы могли знать? Это я, я должен был предвидеть. Видите ли, Гастингс, убийца хитер и беспощаден, как тигр… Ну когда же мы в конце концов приедем?

Наконец мы подъехали к большой площади в Кенсингтоне, где находился нужный нам дом. Узкая карточка рядом с кнопкой звонка подсказала нам, что Росс живет на втором этаже. Дверь в дом была открыта. Широкая лестница вела наверх.

— Так легко войти. Ни души, — пробормотал Пуаро, взбегая по ступенькам.

Перегородка делила второй этаж пополам. Мы увидели дверь, в центре которой была карточка с фамилией Росса, и остановились. Стояла мертвая тишина.

Я толкнул дверь. К моему удивлению, она открылась. Мы вошли в небольшую прихожую. Дверь прямо вела, очевидно, в гостиную. Мы направились туда. Гостиная представляла из себя половину большой комнаты, разделенной перегородкой. Она была дешево, но уютно обставлена. На маленьком столике стоял телефон, трубка лежала рядом. В комнате никого не было. Пуаро быстро шагнул вперед, огляделся и покачал головой.

— Не здесь. Пойдемте, Гастингс.

Мы вернулись в прихожую и оттуда прошли в маленькую кухню. Росс лежал навалившись на стол и раскинув руки. Пуаро склонился над ним, потом выпрямился с побледневшим лицом:

— Он мертв. Убит ударом ножа в затылок.

* * *

Все остальные события того дня слились для меня в один жуткий кошмарный сон. Я не мог побороть чувство, что в смерти молодого человека повинен я.

Вечером, когда мы вернулись домой и я начал бормотать упреки в собственный адрес, Пуаро быстро остановил меня:

— Нет, нет, это не ваша вина. Вы не могли этого предвидеть. Бог не наделил вас характером, который все ставит под сомнение.

— А вы бы заподозрили неладное?

— Я — другое дело. Видите ли, я всю жизнь ловлю убийц и знаю, что с каждым новым убийством тяга к следующему убийству становится у преступника все сильнее, пока наконец из-за какого-нибудь пустяка… — Пуаро не закончил.

С того момента, как мы обнаружили труп Росса, мой друг был очень немногословен. Во время всей этой ужасной рутины, сопровождающей подобные происшествия — прибытия полиции, опроса жильцов дома и еще сотни подобных вещей, — Пуаро хранил непонятное молчание. Он как бы отгородился от остального мира. Взгляд моего друга принял то отсутствующее выражение, которое всегда сопутствовало его напряженной мыслительной деятельности. И вот сейчас, когда он прервал на полуслове фразу, я снова увидел в его глазах это выражение.