Равель благодарно закивал ему головой.

— Кстати, — продолжал Г.М., — на этом столе также нарисована лилия, уберите-ка ваш портфель, Местерс, чтобы мы все могли полюбоваться ею, надо хоть иногда чувствовать себя немного художником.

При этих словах Г.М. Местерс поднял портфель со стола. Бриллианты засверкали опьяняющим блеском; все взоры обратились на Равеля. Лицо его покрылось мертвенной бледностью, он застыл, как в столбняке, одни глаза казались живыми на этом неподвижном лице, глаза маньяка, с безумным выражением устремленные на драгоценности. Эта немая картина продолжалась всего лишь несколько мгновений, но всем присутствующим она показалась вечностью. Затем Равель зашатался, точно получив солнечный удар от яркого блеска камней. Он, несомненно, упал бы, если бы Керстерс не усадил его насильно на стул. Равель покорно дал себя усадить. Затем из его груди вырвался глухой стон. Он казался сломленным человеком, нисколько не походившим на недавнего уверенного в себе веселого француза. Метаморфоза была необыкновенной.

— Выпейте, — сказал Г.М., наливая ему в бокал виски. — Поделом вам, молодой человек, в следующий раз у вас не явится охоты морочить головы людям, годящимся вам в отцы и имеющим значительно больший жизненный опыт.

Равель залпом проглотил напиток.

— Вы… — начал он сдавленным голосом, отказывающимся ему повиноваться, — вы все время знали об этом?!

— Ну, не все время, но знал. Если бы вы спросили у меня, я бы давно сказал вам, что вы ищете не там, и направил бы ваше воображение художника на достоинства этой шкатулки.

— В этой шкатулке?.. Но кто?..

— Гийо, ваш друг, оказался сообразительнее и смелее вас, он перенес драгоценности из тайника в шкатулку, он перехитрил вас.

— И они все время находились в ней?! О, Боже мой… — простонал Равель.

Ментлинг громко расхохотался. На всех лицах появилась невольная улыбка при виде этого откровенного выражения отчаяния.

Эта реакция окружающих, казалось, отрезвила Равеля, вернула его к жизни. Краска стыда ярким пламенем залила его бледное лицо. Самообладание вернулось к нему. С чисто французской живостью и легкостью он уже пережил удар судьбы и наполовину примирился с постигшей его неудачей, решив попытаться сделать хорошую мину при плохой игре.

— Не стоит так переживать из-за этих камней, друг мой, — помог ему Г.М. — Поверьте моему опыту, они — не главное в жизни.

— Вы, конечно, правы, сэр, у меня, должно быть, глупейший вид. — Он попытался вернуть себе прежнюю улыбку, улыбка не получилась, по присутствующие, вероятно, оценили все мужество его попытки.

— Мне очень жаль, Аллан, я сознаю, что вы теперь не захотите видеть меня среди гостей в вашем гостеприимном доме, но… поверьте, не алчность заставила меня пойти на этот глупый шаг, я бы не унес ни одного камня, тут были чисто спортивный интерес — первым найти их — и внушаемая мне с детства сентиментальная привязанность к легенде, волновавшей мое воображение. Легенде о кладе, переходившей в нашей семье из поколения в поколение, я столько раз слышал ее в детстве. Но я готов сейчас же покинуть ваш дом, Аллан, по первому вашему требованию.

— Но вы не можете пока покинуть этот дом, — возразил Г.М., — и я думаю, что лорд Ментлинг…

— Поступайте, как находите нужным, мне безразлично, — холодно ответил Ментлинг.

— Лучше расскажите нам теперь свою семейную легенду, ее мы еще не слышали, — сказал Г.М.

Равель выпил залпом еще один бокал виски и заговорил:

— Мне было шесть лет, когда умер мой дед, по я отлично помню, как он говорил мне: «Запомни, малыш: если когда-нибудь откроется дверь «Комнаты вдовы», ты должен первым войти в нее и извлечь драгоценности из тайника стула Марты Дебу, которые твой предок положил туда по ее указанию собственной рукой. Я верю, что ты сделаешь то, что не удалось мне, недаром ты носишь его имя!»

— А почему он не достал драгоценности сам?

Последовало долгое молчание.

— Вы опять правы! Но об этих фактах я знаю лишь то, что мне рассказывал отец. Дело в том, что в наших семейных архивах не сохранилось точного чертежа устройства отравленной ловушки. Его имел только мой предок, сделавший ее по требованию Марты Дебу. В завещании этой дамы говорилось, что после того, как муж Марин-Гортензии умрет, став жертвой западни, она должна вызвать Мартина Лонжеваля, а в случае его смерти — его сына, чтобы тот в ее присутствии извлек драгоценности из тайника. За это Мария-Гортензия должна была подарить ему один камень по своему выбору. По в дальнейших поколениях нашей семьи точный чертеж западни был утерян. Дед мой боялся достать драгоценности, помня, что один из представителей нашей семьи уже поплатился жизнью, пытаясь открыть тайник. Он договорился о покупке лимонного гарнитура у старого Бриксама. Они без труда сошлись в цене, но вдруг старик без объяснения причин наотрез отказался продать гарнитур.

— Очевидно, старый Бриксам также заглянул в семейный архив, — предположил сэр Джордж.

— Но ваш дед не предупредил о смертельной опасности, — возмутился Местерс. — Он косвенно виновен в смерти старого Бриксама.

— Мне очень жаль, но я, право, в этом неповинен, — сказал Равель.

— Представьте себе, как старый Бриксам искал в архивах секрет устройства ловушки и все-таки, не в силах удержаться далее от соблазна, пал жертвой этой ловушки. Какая ирония судьбы! — сказал задумчиво Г.М. — А вы не боялись, что вас постигнет та же участь? — спросил он.

— Я полагал, что, если не буду ни до чего касаться руками… — начал Равель.

Тут его взгляд вновь упал на сверкающие, притягивающие, точно магнит, камни. Самообладание чуть снова не покинуло его.

— Если вы не возражаете, мне хотелось бы пойти прилечь, у меня что-то кружится голова, — сказал Равель. — Вы, конечно, можете арестовать меня, но вы убедитесь, что я не убивал Гийо!

— Хорошо, идите, мы поговорим об этом после, — сказал Местерс.

С жалкой, растерянной улыбкой, согнув плечи, Равель нетвердой походкой покинул комнату.

— Какой мерзавец! Я не понимаю, почему вы не хотите арестовать его? — спросил Ментлинг. — Разве вы не видите, что он врет на каждом шагу?! Я вам говорю, это он убил Гийо, я в этом уверен!

— Во всяком случае, улики говорят против него, я бы тоже считал, что его нужно задержать, — заметил Местерс.

— Не делайте глупостей, Местерс, — сказал Г. M. — За что? Вы даже не сможете предъявить ему обвинение в краже, так как он не успел ее совершить. Вы никогда не докажете его присутствие в «Комнате вдовы» до драки с Керстерсом.

— А я уверен, что он убил Гийо, отнимая у него шкатулку! Он все врет!

— И удалился, не взяв шкатулки, — насмешливо произнес Г.М. — Нет, друзья, честно говоря, я ни одной минуты не верил, что он убийца, это не тот темперамент; тем более что я, кажется, знаю, кто виновен в этих преступлениях.

— Знаете? — спросили все в один голос.

— Во всяком случае, имею серьезные подозрения. Но скоро я буду знать наверняка. А пока, я полагаю, мы можем уйти.

— И оставить Равеля без присмотра?! — не унимался Ментлинг.

— Предоставьте это мне, я не спущу с него глаз, — заявил Керстерс, — хотя я уверен, что он не в состоянии больше ничего предпринять! Его чуть удар не хватил, когда он увидел эти камни. Боже, какое у него было лицо, я никогда этого не забуду! — засмеялся Керстерс.

— Я оставлю полицейского в комнате и двух снаружи, у подъезда. Никогда себе не прощу, что не сделал этого ночью! — заявил Местерс.

— Успокойтесь, друг мой, даже в детективных романах знаменитые сыщики обязательно совершают промахи, которые только усиливают эффект их окончательной победы, — изрек Г.М. — Пошли, господа.

Глава 15

Бендер порезался бритвой

Когда они проходили по коридору, направляясь к выходу, один из полицейских сбежал по лестнице им навстречу и, отведя Местерса в сторону, что-то взволнованно шепнул ему на ухо. Лицо Местерса выражало удивление и интерес.

— Вы сами видели? — спросил Местерс.

— Так точно. Я проходил мимо, дверь была открыта, но она стояла спиной и не видела меня.

— Где она сейчас?

— В своей комнате, сэр.

— Хорошо, пойди и приведи ее сюда! Нам придется задержаться, господа, — сказал он с таинственным видом, — появились новые обстоятельства. Вы разрешите еще раз воспользоваться вашим кабинетом, сэр? — спросил он Ментлинга.

— Он к вашим услугам! — Ментлинг открыл дверь кабинета, пропуская всех.

— А вас я попрошу лично подняться наверх и привести к нам мисс Изабеллу, сэр. Мне нужно, чтобы она присутствовала здесь, — сказал Местерс Ментлингу.

Ментлинг с удивлением взглянул на него, но, не задав ни одного вопроса, вышел из кабинета.

— Ради всего святого, Местерс, что все это означает? — начал Г.М., но тут открылась дверь, и на пороге появилась Джудит Бриксам в сопровождении полицейского.

— Хорошо, Билл, вы можете идти, — кивнул ему Местерс, — А вы, мисс, войдите и скажите нам, что вы сейчас доставали из ящика туалета в своей комнате?

Лицо Джудит покрылось красными пятнами. Она молча стояла посреди комнаты, не в силах произнести ни слова.

— Где стрелы и трубка? Отвечайте же, мисс, куда вы их спрятали? — строго спросил Местерс.

— Там, — проговорила она еле слышно, — я сейчас их вам принесу.

— Не трудитесь, я сам, а вы оставайтесь здесь. Где они?

— В верхнем левом ящике туалета, — прошептала Джудит.

Местерс стремительно выбежал из комнаты, шумно захлопнув за собой дверь.

Когда двери закрылись, Джудит все еще стояла неподвижно, с полными слез глазами посреди комнаты. Движимый каким-то непонятным побуждением, Терлен встал и подал ей руку.