— Сегодня вечером? Вы хотите сказать, после того как вы допросите мисс Кэролайн?

— Нет, — ответил Тиббет. — После того, как поговорю с Марио: он придет ко мне, когда подъемник закончит работу. Хочет мне что-то сообщить.

— Марио? — изумился Спецци. — Что он может вам сообщить?

— Имя убийцы, — ответил Генри.

Следующие два часа тянулись невыносимо долго.

В пять инспектор услышал голоса в холле и, спустившись, увидел английскую лыжную группу, возвращавшуюся с занятий. Пьетро был с ними. Пока все ходили ставить лыжи в сарай, инструктор направился в кабинет Россати. Он вышел оттуда через минуту, мрачный и сердитый.

— Ох уж эти австрийцы, — сказал он Генри. — Меня от них тошнит.

— Что случилось? — спросил тот.

— Я притащился в отель, чтобы навестить баронессу — мы знакомы с ней несколько лет, когда-то я был ее инструктором. Услышав, что произошел несчастный случай, я хотел повидать ее, принес подарок. — Пьетро извлек из кармана своего анорака маленькую коробочку перуджийского шоколада, обернутую в бело-золотую бумагу. — А Россати сказал, что ее муж уехал и оставил строгий приказ никого к ней не пускать. Она ведь не умирает, правда? Почему ей нельзя видеться с друзьями?

— Баронесса сломала ногу и… еще не отошла от шока, — миролюбиво объяснил инспектор. — Вероятно, она сама пока не хочет никого видеть. Но это очень любезно с вашей стороны. Хотите, я отнесу ей шоколад? Я, видите ли, пользуюсь преимуществом, — поскольку я полицейский, ее муж не может запретить мне посещать баронессу.

Пьетро улыбнулся.

— Спасибо, Энрико. И передайте Марии Пиа самые добрые пожелания… добрые пожелания от всей деревни. Мы понимаем, как ей сейчас грустно.

— Непременно передам, — пообещал Тиббет, убирая коробку в карман как раз в тот момент, когда, оставив лыжи в сарае, в холл вошли Джимми и Каро.

— Уже выразили свои соболезнования пострадавшей, Пьетро? — весело спросил Джимми. — Быстро вы. Привет, Генри, старая калоша. Как идет одинокая охота?

— Мне не позволили повидать баронессу, — не вдаваясь в подробности, ответил Пьетро. — Ее муж запретил.

— Не скажу, что я его осуждаю, — улыбнулся Джимми. — Будь у меня жена, я бы тоже не допускал вас в ее комнату. Слишком рискованно. Пойдемте выпьем чаю или еще чего-нибудь.

Джимми и Пьетро ушли в бар. Каро, не двигаясь с места, смотрела на инспектора.

— Боюсь, я должен поговорить с вами, Каро, — сказал Тиббет.

— Понятно, — ответила она. — Очень хорошо.

Ни тени удивления в ее голосе не было.

— Пойдемте-ка туда.

Генри повел ее в помещение, которое называлось здесь комнатой отдыха, хотя никто никогда там не отдыхал. Это было маленькое помещаение, заставленное большими темными креслами и столами в стиле ар-нуво из светлого блестящего дерева. Инспектор включил свет — сумерки быстро сгущались — и закрыл дверь.

— Сядьте.

— Спасибо, я лучше постою, — тихо ответила Каро.

— Как угодно.

Генри сел в кресло и закурил. Он предложил сигарету и Каро, но та покачала головой.

— Видите ли, — начал он после нескольких секунд раздумья, — мне бы очень хотелось, чтобы вы мне все рассказали. Будет лучше, если вы сами сбросите с плеч этот груз, нежели подвергенесь моим расспросам. Мы ведь все равно узнаем, вы же понимаете.

Каро молчала.

— Эта записка, которую Роджер якобы написал в Танжере… — продолжил Тиббет. — Римская полиция установила, что она написана вашим почерком.

— Какая записка? Не понимаю, о чем вы говорите.

Генри достал из кармана опись багажа Роджера и протянул ее Каро оборотной стороной вверх.

— Это вы писали?

— Не помню.

— О, дорогая, вы все усложняете, — вздохнул Тиббет. — Ну, по крайней мере, то, что вы сами расписались в книге регистраций отеля, вы не будете отрицать?

— Не буду, — нехотя признала Каро.

— Тогда вы написали и это. — Он постучал пальцем по описи. — А также вы пытались — не очень успешно — скопировать почерк Роджера в записке, которую мы нашли в бумажнике Хозера.

Каро, глядя ему прямо в глаза, заявила:

— Докажите.

— Послушайте, Каро, — в отчаянии воскликнул Генри, — я не жажду вашей крови, можете мне поверить, — и крови Роджера, кстати, тоже. Но подлог — деяние очень серьезное, и если вы не представите хоть какого-то объяснения…

Он замолчал. Каро, стоявшая за спинкой одного из больших кресел, опустила свою коротко остриженную светловолосую голову и принялась нервно выщипывать плюшевую шоколадно-коричневую обивку, но по-прежнему молчала.

— Господи! — раздраженно воскликнул инспектор. — У меня есть все основания передать вас в руки Спецци и предоставить вам вариться в собственном соку.

Каро подняла голову, взгляд ее голубых глаз был трагическим.

— Пожалуйста, Генри, — умоляюще произнесла она. — Я не могу вам ничего расскать. Просто не могу.

— Одно вы можете сказать: вы все еще любите Роджера?

— Конечно.

— Не решили ли вы случайно, что предпочитаете Пьетро Веспи? Нет?

— Разумеется, нет.

— В таком случае, — продолжил Тиббет, — если вы не скажете мне правду, я вынужден буду считать, что вы либо сумасшедшая, либо преступница. Кстати, что делал Роджер в комнате Хозера вечером накануне убийства?

Видно было, что Каро страшно испугалась.

— Не знаю, — ответила она.

— Но вы знали, что он там был.

— Нет. Не знала. Вы навязываете мне свои слова!

Наступила тишина. После долгого молчания Генри сказал:

— Мне очень жаль, Каро, но я ничего не смогу для вас сделать, если вы будете продолжать в том же духе. Отныне вами займется капитан Спецци со своими ребятами, и единственное, что я могу вам посоветовать, — нанять хорошего адвоката, причем немедленно. Он вам понадобится в ближайшее время.

— Я могу сама о себе позаботиться, — ответила Каро.

— Это, дитя мое, как раз то, чего вы явно не умеете делать, — возразил Тиббет. — Даже Роджеру хватило здравого смысла говорить правду, когда его допрашивали.

— Неужели? Это он вам сказал, что был в комнате Хозера?

— Не ваше дело, — перебил ее Генри. — Идите. С меня довольно. Надоело мне все это. Если одумаетесь, дайте мне знать.

С минуту Каро колебалась, и инспектору показалось, что девушка что-то хочет сказать, но она передумала, быстро развернулась, выбежала из комнаты и помчалась вверх по лестнице.

В холле стояли Джимми и Пьетро.

— Что с Каро на этот раз? — спросил Джимми, глядя вслед удаляющейся фигуре.

— Потеря памяти, — коротко сообщил Генри. Он был утомлен и разочарован.

— Мисс Каро плохо себя чувствует? — участливо спросил Пьетро.

— С ней все в порядке, — ответил Тиббет. — Просто немного расстроена.

— Я уже это понял. — Выражение лица Пьетро стало озабоченным. — Когда она только приехала сюда, то так хорошо каталась на лыжах и была веселой. Но после этого убийства… Я тревожусь. Не понимаю.

— С ней все в порядке, — повторил инспектор, а Джимми спросил:

— Вам действительно надо идти, Пьетро? Останьтесь, выпьем еще.

Инструктор посмотрел на часы.

— Нет-нет, — сказал он, — уже почти полшестого, видите? Я имею… как это сказать по-английски? — свидание в деревне. — И он ослепительно улыбнулся.

— Совсем темно, — заметил Джимми. — Луна еще не взошла. Как вы поедете?

— За меня не беспокойтесь, — непринужденно ответил Пьетро. — Я много раз спускался здесь в темноте — не так быстро как днем, конечно. Но вы можете пойти со мной и посмотреть, как я буду отъезжать, — увидите, что я в порядке.

— Ладно, — согласился Джимми. — Генри, не хотите подышать свежим воздухом?

Втроем они дошли до отправной точки первого маршрута. Генри и Джимми помахали Пьетро на прощание, и тот отправился в деревню. Когда быстро удаляющаяся фигура скрылась из виду за деревьями, они повернулись, и Тиббет бросил взгляд на подъемник. Сейчас он был пуст, хотя кресла продолжали, цокая, вращаться по замкнутому кругу. Он увидел Марио, входящего и выходящего из своей будки и дующего на пальцы, чтобы согреть их, — вечерний воздух был морозным. «Интересно… — подумал он. — Да ладно, скоро узнаю…»

Генри нашел жену в их комнате; шлепая босыми ногами, Эмми искала чулки, которые — она готова была поклясться в этом — повесила на спинку стула.

— Привет, дорогой. Есть новости?

И очень огорчилась, когда Генри рассказал ей о Каро.

— Глупый ребенок… — вздохнула Эмми.

— Хорошо если это только глупость, — мрачно прокомментировал Генри. — Может быть и нечто худшее.

Оставив свои поиски, Эмми сказала:

— Ты о Каро? Ну конечно же, нет, Генри. Она такое славное существо. А, черт, куда Анна дела мои чулки?

В конце концов чулки нашлись под одной из рубашек Генри, но к тому времени он обнаружил пропажу одной из своих запонок. Однако им все же удалось переодеться в свои après ski[32]. Когда Эмми сидела и решительными движениями расчесывала свои густые черные волосы, Генри, поправляя галстук, сказал:

— Ну, я готов. Думаю, мне стоит пойти поискать Спецци, если он еще здесь, и рассказать ему о провале с допросом Каро. Который час?

— Пять минут седьмого, — ответила Эмми, взглянув на часы.

— Значит, до прихода Марио больше часа. Пойду найду капитана, чтобы покончить с этим.

— Марио?

— Он придет поговорить со мной, когда подъемник закончит работу. И я надеюсь, что это станет завершением дела. Видишь ли, он…

Генри не успел закончить фразу. Раздался оглушительный стук в дверь, и в комнату, не дожидаясь разрешения, ворвался Спецци.

— Энрико! — закричал он. — Пойдемте немедленно! Случилось ужасное!