— Значит, Герда легко могла взять пистолет, — задумчиво протянула Эмми. — Тогда почему ты считаешь, что она невиновна?

— Мой нюх… — начал было Тиббет и усмехнулся. — Я хотел сказать, что не в характере Герды — полагаться на случай. А тут, как считает Спецци, все построено на серии совпадений. Конечно, если выяснится, что каким-то образом Герда точно узнала, какими будут передвижения Хозера, — тогда другое дело.

— Предположим, — размышляла Эмми, — пистолет взяли для совсем другой цели — чтобы убить кого-то другого. А потом убийца увидел едущего на подъемнике Хозера и, не удержавшись, воспользовался представившейся возможностью.

— Я думал об этом, — сказал Генри. — И эта мысль меня тревожит, потому что, если так, то убийца снова готовится нанести удар по первоначальной жертве. Но на кого другого и кто мог бы здесь еще покушаться?

— Ну… возможно, Франко решил убить барона.

— Опомнись, милая, — мягко сказал Тиббет. — Подумай. Франко не знал о приезде барона, хотя, признаю, мог догадаться; но он едва ли не единственный человек, у которого не было никакого шанса завладеть пистолетом. Показания Марии Пиа обеспечивают ему алиби на всю ночь накануне убийства, а в «Олимпии» он ни разу не вышел из-за стола.

— А почему он не мог прошмыгнуть наверх и взять пистолет, пока Мария Пиа разговаривала с Хозером после завтрака?

— Потому что он был в кухне, где ему готовили и упаковывали ленч, — ответил Генри. — Я проверял у Анны.

— Конечно, — не сдавалась Эмми, — тут мог иметь место сговор. Баронесса могла знать, что он взял пистолет накануне вечером.

— Ты в это действительно веришь? В любом случае лично я не сомневаюсь — что бы там ни думал Спецци, — пистолет был у Хозера, когда тот упаковывал вещи. Иначе он бы с Россати шкуру спустил.

— Не забывай, что Россати его ненавидел. Вероятно, он знал об исчезновении пистолета, но тебе ничего не сказал.

— К тому времени, когда я уходил от него сегодня, он говорил уже только правду, — уныло признался Генри.

— А если он сам взял пистолет? Нет, это не годится, потому что он никак не мог застрелить Хозера. Ох, дорогой, — с сожалением произнесла Эмми, — похоже, кольцо сжимается вокруг Герды, Роджера и полковника. Мне это совсем не нравится.

— Что ты думаешь о Роджере? — вдруг спросил Генри.

Эмми колебалась.

— Ничего не могу с собой поделать — он мне нравится.

— Ты имеешь в виду, что…

— Он, конечно, не слишком щепетилен и не до конца честен, но, думаю, у него есть собственные принципы, пусть отличающиеся от общепринятых, но весьма строгие. Я могу представить себе, что такой человек убивает под горячую руку, но что он хладнокровно планирует убийство — нет.

— А как насчет Книпферов?

— Кошмар, — тут же откликнулась Эмми. — Девушка могла бы нормально жить, однако при таких родителях у нее ни единого шанса. Но ведь они в любом случае вне подозрений, не так ли?

— Вроде бы так, — согласился Тиббет, — но никаких сомнений, что девица знает больше, чем говорит. И я догадываюсь в чем дело.

— Полагаю, мне ты об этом не собираешься рассказывать, — покорно произнесла Эмми.

— Нет, — признал Генри. — Пока — нет.

Глава 13

На следующее утро в половине девятого в дверь номера Тиббетов раздался стук, и вошел Спецци, держа толстый портфель.

— Я собираюсь сегодня покинуть отель, — сказал он, — поэтому принес копии моих отчетов и хронику событий, которую я составил. Надеюсь, эти материалы окажутся вам полезны.

В дверном проеме возник молодой карабинер, который сообщил капитану, что его ищут. Спецци, вручив инспектору стопку бумаг и извинившись, ушел. Повернувшись к Эмми, Генри сказал:

— Ты иди вниз и позавтракай, а я хочу изучить все это.

— Я останусь с тобой. У меня есть интересная книга, — ответила Эмми.

Тиббет быстро прочел аккуратно отпечатанные протоколы допросов и просмотрел итоговое заключение самого Спецци, в котором капитан делал вывод, что преступницей является фройляйн Герда Браун, хотя убедительных доказательств ее вины пока не имеется. А потом Генри принялся за серьезное изучение хроники событий.

9.00 Хозер вызывает Россати в столовую и сообщает о своем намерении уехать на последнем поезде. Это слышат все гости, кроме баронессы.

9.15 Баронесса беседует с Хозером в баре.

9.20 Хозер оплачивает свой счет в кабинете Россати.

9.30—10.00 Лыжники выходят из отеля. Миссис Бакфаст и Книпферы идут на террасу. Хозер поднимается к себе паковать вещи.

10.30 Беппи идет в комнату Хозера, разговаривает с ним, забирает багаж и относит его к подъемнику.

10.35 Хозер беседует с Книпферами на террасе.

11.00 (прибл.) Хозер звонит в Инсбрук.

11.35 Хозер садится на подъемник и спускается в деревню.

12.10 (прибл.) Марио отсылает багаж вниз на подъемнике.

12.30 Мисс Уиттакер и мистер Пассденделл возвращаются к ленчу.

12.35 Карло относит багаж Хозера в «Олимпию».

14.30 Лыжники снова отбывают. Книпферы отправляются на прогулку.

Миссис Бакфаст и фройляйн Книпфер сидят на террасе.

15.30 (прибл.) Фройляйн Книпфер видит Хозера, идущего к отелю от подъемника.

15.45 Хозер и фройляйн Книпфер пьют чай в баре.

16.30 Фройляйн Книпфер идет к себе наверх. Беппи видит, как миссис Бакфаст разговаривает с Хозером в баре. Мисс Уиттакер и мистер Пассденделл прибывают в «Олимпию» на чай.

16.45 Миссис Тиббет приходит в «Олимпию».

17.00 Стейнз и полковник Бакфаст появляются в «Олимпии» (поезд из Имменфельда прибывает в Санта-Кьяру в 16.55). Россати разговаривает с Хозером в баре, потом на подъемнике спускается в деревню.

17.20 Баронесса, фройляйн Герда и дети прибывают в «Олимпию».

17.30 Синьор ди Санти прибывает в «Олимпию».

18.05 Компания, пившая чай в «Олимпии», расплачивается и уходит.

18.10 Хозер покидает отель, это видят Беппи и фройляйн Книпфер.

18.15 (самое крайн.) Компания из «Олимпии» подходит к подъемнику. Мистер Пассденделл — первый, за ним остальные англичане, баронесса, ди Санти, дети, Герда.

18.16 Хозер садится в кресло подъемника на верхней станции.

18.17 Подъемник останавливается.

18.19 Подъемник запускают снова.

18.43 Хозер прибывает на нижнюю станцию подъемника, застреленный. Герда, которая ехала последней, прибывает на верхнюю станцию.

18.44 Подъемник останавливают.

В течение некоторого времени инспектор очень сосредоточенно изучал этот документ, потом сказал:

— Я должен извиниться перед Спецци.

Эмми отложила книгу.

— За что?

— За то, что подтрунивал над его страстью к составлению точного графика, — сказал Генри, передавая листок с хронологией событий жене. — Посмотри-ка на это внимательно.

Эмми прочла документ несколько раз.

— Не вижу, чтобы тут было что-то, чего мы не знали прежде.

— Ничего такого тут и нет, — согласился Генри. — Но этот документ проясняет всю картину, вот в чем дело. Он дал мне критически важный кусочек информации, который был необходим, чтобы закольцевать мою теорию.

Эмми еще раз просмотрела хронологию, но призналась:

— Не вижу здесь ничего особенного.

— Неужели? — возразил Тиббет. — Между тем особенное здесь есть. Эта хронология, составленная Спецци, плюс немного логических рассуждений плюс некое замечание, оброненное одним из свидетелей, — и дело практически раскрыто. Единственное, что остается теперь сделать, — это связать все ниточки воедино.

— Даже не буду просить тебя объяснить, — сказала Эмми со смиренной улыбкой, — потому что знаю: ты этого делать не станешь. Но можешь, по крайней мере, сказать мне, кто из свидетелей обронил это судьбоносное замечание?

— С удовольствием, — ответил Генри. — Это был полковник Бакфаст.

После завтрака Эмми поспешила присоединиться к своей учебной группе. Остальные лыжники к тому времени уже отбыли. Тиббет решил спуститься в деревню и надевал анорак у себя в комнате, когда дверь стремительно распахнулась и в комнату влетел чрезвычайно возбужденный Спецци.

— Энрико, мне нужно с вами поговорить! — крикнул он, промокая лоб. — Я только что встречался с бароном.

— Не повезло, — сочувственно сказал Генри. — Полагаю, он хочет, чтобы вы арестовали Франко ди Санти.

— Откуда вы знаете?

— Вчера вечером я говорил с баронессой. По ее просьбе, — поспешно добавил он.

Капитан сел на кровать и уныло кивнул.

— У него был Россати, и они оба сделали заявление по всей форме относительно улик для дела о расторжении брака. Об этом баронесса вам тоже рассказала?

Инспектор кивнул.

— Баронесса в истерике, — с несчастным видом продолжил Спецци. — Россати дрожит от страха и готов под присягой подтвердить все что угодно. Барон холоден как лед и настроен очень решительно. Что мне делать?

— Я бы на вашем месте арестовал Франко, — с готовностью посоветовал Генри.

Спецци застонал.

— Mamma mia, а что я буду делать потом? Аргументы против него, признаю, имеются — но никаких доказательств. Если его осудят, баронесса никогда меня не простит, а если оправдают, барон будет жаждать моей крови. Так или иначе, я считаю, что парень невиновен. Лучше бы я никогда в жизни не слышал об этом проклятом деле. И все, что вы можете мне сказать, это: «Я бы на вашем месте его арестовал»?! O Dio, Dio, Dio![29]