В огромном кресле из рыжеватой кожи, без сомнения, по вечерам любил сидеть перед телевизором Рене Жослен.

На этом рояле долгие годы играла маленькая девочка, портрет которой висел на стене, а возле другого кресла, не такого глубокого, как у хозяина дома, стоял красивый рабочий столик в стиле Людовика XV.

— Позвать ее?

— Я предпочел бы поговорить с ней в другой комнате.

Сент-Юбер постучал в какую-то дверь, на минуту исчез, а потом вернулся. Идя за ним, Мегрэ заглянул в спальню и увидел там на кровати женщину, над которой склонился врач.

Другая женщина, помоложе, вышла к комиссару и спросила шепотом:

— Вы не возражаете, если мы пройдем в мою бывшую комнату?

Они вошли в комнату молодой девушки, с сувенирами, безделушками, фотографиями, словно она, уже будучи замужней женщиной и приходя в родительский дом, снова хотела вернуться в обстановку своей юности.

— Ведь вы комиссар Мегрэ, не так ли?

Он кивнул.

— Пожалуйста, курите. Мой муж с утра до вечера не выпускает изо рта сигареты. Не курит он разве что у постели своих пациентов...

Она была в нарядном платье, а перед театром побывала в парикмахерской. Она нервно теребила в руке носовой платок.

— Вы не хотите присесть?

— Нет. И вы тоже?

Она не могла оставаться на одном месте, ходила по комнате, не зная, на чем остановить взгляд.

— Вы представляете, что это значит для нас? В газетах, по радио каждый день говорят о преступлениях, но трудно представить, что такое может случиться в твоей семье... Бедный папа!

— Вы были очень близки с отцом?

— Это был человек редкой доброты... Я значила для него все на свете... Единственная дочь. Месье Мегрэ, вы непременно должны разобраться в том, что произошло, и объяснить нам... У меня не выходит из головы, что это чудовищная ошибка...

— Вы думаете, убийца мог, например, ошибиться этажом?

Она посмотрела на него как человек, которому бросают якорь спасения, но тут же покачала головой:

— Это невозможно... Замок не сломан... Отец сам открыл дверь...

— Лапуэнт, можешь войти! — позвал Мегрэ.

Он представил его, и тот покраснел от неловкости, очутившись в девичьей комнате.

— Позвольте задать вам несколько вопросов. Кому именно, вам или матери, пришла в голову мысль этим вечером пойти в театр?

— Не помню. Кажется, маме. Она всегда настаивает на том, чтобы я куда-то выходила. У меня двое детей. Старшему три года, младшему — десять месяцев. Муж мой либо принимает в своем кабинете, тогда я его совсем не вижу, либо находится в больнице или у своих больных. Он весь в работе. И вот, время от времени, два-три раза в месяц мама звонит мне и предлагает нам куда-нибудь вместе пойти. Сегодня шел спектакль, который я давно хотела посмотреть...

— Ваш муж был занят?

— По крайней мере до половины десятого. А это слишком поздно. Кроме того, он не любит театр.

— В котором часу вы пришли сюда?

— К половине девятого.

— Где вы живете?

— На бульваре Брюн, возле университетского городка.

— Вы приехали на такси?

— Нет. Меня подвез муж на машине. У него было окно между двумя визитами.

— Он поднялся с вами наверх?

— Нет. Он высадил меня около дома и уехал.

— А позже он должен был вернуться сюда?

— Обычно, когда мы с мамой уходили, Поль, так зовут моего мужа, закончив свои дела, заезжал сюда. Они с отцом играли в шахматы или смотрели телевизор.

— Так было и вчера?

— Он говорит, что так. Приехал Поль вскоре после половины десятого. Они начали партию, потом мужа вызвали по телефону к больному.

— В котором часу?

— Он не успел мне сказать... Он уехал, а когда мы с мамой вернулись, то застали...

— А где был в это время ваш муж?

— Я сразу же позвонила домой, и Жермена, наша няня, сказала, что он еще не вернулся.

— Вам не пришло в голову позвонить в полицию?

— Не знаю... Мы с мамой были так потрясены... Мы ничего не понимали... Необходимо было с кем-то посоветоваться, и я решила позвать доктора Ларю... Это наш друг и в то же время — папин домашний врач...

— Вас не удивило отсутствие мужа?

— Сначала я подумала, что его задержали какие-то срочные дела... Потом, когда пришел доктор Ларю, я позвонила в больницу. Он оказался там.

— Как он отреагировал?

— Сказал, что немедленно приедет. Доктор Ларю уже вызвал полицию. Я не уверена, что рассказываю вам все по порядку... Я в это время находилась возле мамы. Она абсолютно не сознавала, что происходит...

— Сколько ей лет?

— Пятьдесят один. Она намного моложе папы. Он поздно женился, в тридцать пять лет...

— Позовите, пожалуйста, вашего мужа.

Через открытую дверь Мегрэ услышал голоса в гостиной, голос заместителя прокурора Мерсье и молодого следователя, Энтьена Госсара, которого, как и всех остальных, подняли с постели. Не замедлили явиться и сотрудники из отдела судебной экспертизы.

— Вы хотели меня видеть?

Доктор Фабр оказался худым, нервным молодым человеком. Жена вернулась вместе с ним и робко спросила:

— Мне можно остаться?

Мегрэ кивнул.

— Мне сказали, доктор, что вы приехали сюда около половины десятого?

— Чуть позже, не намного...

— Ваш рабочий день уже закончился?

— Я так полагал, но с моей профессией нельзя никогда ни в чем быть уверенным.

— Вероятно, уходя из дому, вы оставляете служанке адрес, по которому вас можно найти?

— Жермена знала, что я буду здесь.

— Это служанка?

— Да, но когда жены нет дома, она сидит с детьми.

— Что делал ваш тесть?

— Как обычно, смотрел телевизор. Ничего интересного не показывали, и он предложил мне сыграть партию в шахматы. Мы сели. Примерно в четверть одиннадцатого зазвонил телефон...

— Спрашивали вас?

— Да. Звонила Жермена и сказала, что меня срочно вызывают на улицу Жюли, дом 28... Это в нашем квартале. Жермена не расслышала фамилию, не то Лесаж, не то Леша, а может быть, Лаша... Ей показалось, что человек, который звонил, был очень взволнован...

— Вы тут же поехали?

— Да, сказал тестю, что вернусь, если этот визит не займет много времени, а в противном случае сразу же поеду домой. Я собирался так поступить. Поскольку я работаю в больнице, то всегда встаю очень рано.

— Сколько вы пробыли у больного?

— В том-то и дело, что никакого больного там не оказалось. Я спросил у консьержки, но она удивленно на меня посмотрела и сказала, что во всем доме нет человека с фамилией, похожей на Лесаж или Леша, и что больных детей тоже нет.

— Что вы сделали?

— Попросил разрешения позвонить домой и переспросил Жермену. Она сказала, что речь шла о доме 28... На всякий случай я зашел еще в дома 18 и 38, но безуспешно... Поскольку я все равно ушел от тестя, то решил заглянуть к себе в больницу, проведать ребенка, который меня беспокоил...

— Который это был час?

— Не знаю... Около получаса я посидел у его постели... Затем вместе с одной из медсестер обошел палаты... Наконец меня позвали к телефону... Звонила жена...

— Вы последний видели месье Жослена. Вы не заметили, он не был взволнован?

— Нет, не был. Он проводил меня до двери и сказал, что один закончит партию. Я слышал, как он закрыл дверь на цепочку.

— Вы уверены?

— Я отчетливо слышал звук закрываемой цепочки. Могу поклясться...

Значит, он должен был встать, чтобы открыть дверь убийце...

— Скажите, мадам, когда вы с матерью вернулись, дверь не была закрыта на цепочку?

— Мы бы тогда не попали в квартиру.

Доктор курил мелкими затяжками, прикуривая одну сигарету от другой, с беспокойством поглядывая то на ковер, то на комиссара. Он был похож на человека, который безуспешно пытается разрешить какую-то проблему, а его жена казалась не менее взволнованной, чем он.

— Простите меня, но завтра придется подробнее вернуться к этим вопросам...

— Понимаю.

— Сейчас мне еще нужно поговорить с сотрудниками прокуратуры.

— Тело увезут?

— Это необходимо.

Слово «вскрытие» произнесено не было, но чувствовалось, что молодая женщина об этом думает.

— Возвращайтесь к мадам Жослен. Я тоже скоро к ней зайду, но постараюсь пробыть у нее как можно меньше.

В гостиной Мегрэ машинально пожимал руки коллегам из отдела экспертизы, которые устанавливали там свои приборы.

Озабоченный следователь спросил:

— Что вы об этом думаете, Мегрэ?

— Ничего.

— Вас не удивляет, что именно в этот вечер зятя вызвали к несуществующему больному? Они с тестем ладили?

— Не знаю.

Комиссар боялся подобных вопросов. Ведь он только начинал знакомиться с жизнью этой семьи. В комнату вошел инспектор, которого Мегрэ видел через окошко привратницкой, и с блокнотом в руке сразу же направился к Мегрэ и Сент-Юберу.

— Консьержка отвечает на все вопросы весьма уверенно, — сказал он. — Я ее допрашивал около часа. Она женщина молодая, неглупая. Муж у нее — полицейский. Сегодня он на дежурстве.

— Что она говорит?

— Она открыла дверь доктору Фабру в девять тридцать пять вечера. Она в этом абсолютно уверена, потому что как раз собиралась спать и заводила будильник. Она всегда ложится рано, так как ее трехмесячный ребенок ночью просыпается для первого кормления. Только она уснула, как в четверть одиннадцатого раздался звонок, и она ясно расслышала голос доктора Фабра, который, проходя мимо привратницкой, назвал свое имя.

— Сколько человек входило и выходило после этого?