— А что это за люди — те, с кем он играл?

— Я вышел оттуда раньше и ждал их в машине. Подумал, что нет смысла следить за Люссаком, поскольку он наверняка вернется в Фонтеней-о-Роз. Решил не спускать глаз с тех двух типов. Выбрал одного из них, на вид постарше. Оба были на своих машинах. Я поехал за одним из них на улицу Боэти, где он оставил свою машину в гараже, а сам направился на улицу де Понтье — это маленькая улочка за Елисейскими полями, он живет там в холостяцкой квартире. Как я узнал, его зовут Жорж Макань. Поискал эту фамилию в картотеке подвергавшихся тюремному заключению. Да, у него кое-что было на совести: два раза кража автомобилей, один раз в драке ранил человека. Может быть, это именно тот след, который мы ищем несколько дней? Может, он поведет нас дальше? В то кафе я уже больше не возвращался…

— И хорошо сделал. Я попрошу судебного следователя выдать ордер, а ты поедешь на телефонную станцию и пусть проверят, с кем вчера вечером разговаривал Рене Люссак. Без письменного разрешения они этого не сделают.

Когда инспектор Николя вышел, комиссар Мегрэ позвонил в больницу Божон. Не без труда удалось ему позвать к аппарату инспектора, дежурившего у дверей палаты, где находился Жозеф Резон.

— Ну, что там у тебя?

— Я как раз хотел позвонить вам, шеф. Мы послали за его женой. Минуту назад она приехала. Я слышу сейчас, как она плачет у его комнаты. Секундочку. Вижу, как старшая медсестра выходит оттуда. Подождите у телефона.

До слуха Мегрэ доносились приглушенные голоса из больничного коридора.

— Алло! Так, как я и думал. Он умер минуту назад.

— И ничего не сказал?

— Даже не пришел в сознание. Жена в истерике бросилась на пол рядом с кроватью.

— Она заметила тебя?

— В том состоянии, в котором она находится, наверняка не видит никого и ничего.

— Она приехала на такси?

— Не знаю.

— Спустись вниз и жди у главного входа. Понаблюдай за ней на всякий случай. Может быть, она захочет вступить с кем-нибудь в контакт — лично или по телефону.

— Понятно, шеф.

Как знать, может, именно таким путем, установив номер телефона, удастся напасть наконец на след Фернана. Можно держать пари, что он укрывается где-то в деревне неподалеку от Парижа, может быть, в каком-нибудь из тех маленьких отелей, которые содержат бывшие проститутки или бывшие бродяги. Это было бы совершенно логичное предположение.

Если информация с телефонной станции ничего не даст, можно было бы еще объехать эти маленькие городки под Парижем, но это длилось бы долго и было бы довольно кропотливой работой, особенно принимая во внимание, что Фернан — человек наверняка достаточно хитрый, чтобы часто менять укрытие — не исключено, что даже каждую ночь.

Мегрэ позвонил судебному следователю, занимавшемуся нападением на улице Лафайет, сообщил ему о том, что он узнал, пообещал составить письменный рапорт и прислать его следователю срочно, еще до его беседы с прокурором.

Он передал ему также, что машина, которой пользовались нападавшие, была найдена неподалеку от Порт-д'Итали. Как и следовало ожидать, она была краденой, и в ней не нашли ничего, что могло бы навести на какой-то след преступников, отсутствовали даже отпечатки пальцев.

Мегрэ был погружен в работу; он как раз редактировал свой рапорт, когда в дверь кабинета постучал старый судебный курьер Жозеф с известием, что генеральный директор Дворца правосудия просит его в свой кабинет. В первый момент Мегрэ подумал, что это по делу об убийстве Кюэнде, что его начальник каким-то чудом узнал о предпринятых им по собственной инициативе шагах и решил, что услышит пару неприятных слов за то, что сует нос не в свое дело.

Оказалось, что речь шла о чем-то совершенно новом: три дня назад вышла из дома и не вернулась дочь одного сановника. Семнадцатилетняя девушка тайком посещала драматические курсы и была статисткой в фильмах, которые еще не демонстрировались на экране.

— Родители желали бы избежать огласки, они не хотят, чтобы об этом узнали газеты. Выглядит, как маленький побег из дома, а это случается и в лучших семьях…

Мегрэ поручил поиски исчезнувшей девушки Лапуэнту, а сам вернулся в свой кабинет к прерванной работе.

В пять часов он ее кончил, встал из-за стола и пошел в отдел общей информации. Здесь царили тишина и покой, не было беготни, нервного движения, толкотни в коридорах. Дверь в кабинет начальника отдела Дане была оснащена замком, как у сейфа, а стеллажи в его комнате были снизу доверху заполнены персональными делами в зеленых переплетах.

— Можете вы мне сказать, — спросил Мегрэ, — известна ли вам фамилия Вильтон?

— А почему вы спрашиваете?

— Дело не совсем еще выяснено. Мне хотелось бы узнать подробнее об этом человеке.

— Он впутан в какую-нибудь неприятную историю?

— Не думаю.

— Вы имеете в виду Стюарта Вильтона?

— Да.

Так, значит, Дане знал этого человека — подобно тому, как знал всех более или менее значительных иностранцев, живущих в Париже постоянно или в течение долгого времени. Может быть, даже среди этих зеленых папок находилось и досье Вильтона, но Дане не сделал никакой попытки потянуться за ним.

— Это крупная рыба.

— Знаю. Очень богат, как мне сказали.

— Очень богат, это верно, и большой друг Франции. Живет здесь большую часть года. Выбрал себе именно Францию.

— Почему?

— Во-первых, потому, что ему нравится жить в Париже…

— А во-вторых?

— Второго пока нет. Быть может, вы интересуетесь им из-за какой-нибудь женщины?

— Интересуюсь, только… хм, косвенно. Вообще-то да, есть одна женщина, которая…

— Которая что?

— Он несколько раз был женат, правда?

— Трижды. И когда-нибудь наверняка женится снова, хотя ему уже седьмой десяток.

— Бабник?

— Несомненно.

Дане отвечал лаконично, как будто бы в претензии к Мегрэ, что тот вмешивается в дела среды, которой только он имел право заниматься.

— Этот человек вращается только в самых высших кругах общества?

— Конечно.

— В каких отношениях он со своей бывшей женой?

— С которой из них?

— С той, что была танцовщицей. Насколько мне известно, ее зовут Флоренс.

— С Флоренс у него самые лучшие товарищеские отношения, впрочем, как и со всеми остальными его женами. Первая из них англичанка, дочь богатого пивовара, от нее у них сын. Она вышла замуж вторично и живет сейчас на Багамских островах.

— А вторая?

— Вторая была молоденькой актриской. С ней у него не было детей. Он жил с ней два или три года, а после развода отдал в ее распоряжение виллу на Ривьере, в которой она спокойно живет по сей день.

— А третьей, Флоренс, — дополнил Мегрэ, — подарил дворец.

Дане обеспокоенно наморщил брови.

— Так, значит, именно она вас интересует?

— Возможно. Я еще не знаю.

— До сих пор она не обращала на себя ничьего внимания. Но я не занимался личностью Вильтона с точки зрения его возможных прегрешений. То, что я знаю о Флоренс Вильтон, — это только разрозненные факты, сплетни, которые носятся в великосветских кругах Парижа.

— Больше вы о ней ничего не знаете?

— Она живет в недавно отреставрированном доме — в самом деле его можно назвать маленьким дворцом, — принадлежавшем ее бывшему мужу…

— На улице Нев-Сен-Пьер…

— Адрес верный. Я не уверен, принадлежит ли сейчас этот дом исключительно ей. Как я вам уже говорил, Вильтон всегда остается в хороших отношениях со своими бывшими женами. Он оставляет им драгоценности, меха, но сомневаюсь, чтобы он был так щедр, чтобы переписать на имя бывшей жены тот дом, о котором вы говорите.

— А чем занимается его сын?

— И он тоже проводит часть года в Париже, но живет тут меньше, чем отец. Занимается спортом, ездит кататься на лыжах в Швейцарию, Австрию, принимает участие в автогонках, в гребных состязаниях — в Англии, на Лазурном побережье, играет в поло…

— Так, значит, у него нет определенных занятий?

— Ему не надо работать. Он достаточно богат.

— Женат?

— Был, в течение года, на красивой манекенщице. Сейчас разведен. Но хватит расспросов, Мегрэ! Не знаю, ни куда вы клоните, ни что вас действительно интересует. У меня создалось впечатление, что вы ведете со мной какую-то игру — кто кого перехитрит. Прошу только одного: не предпринимать никаких шагов, не посоветовавшись со мной. Говоря, что Стюарт Вильтон большой друг Франции, я хотел бы это особенно подчеркнуть. Не зря же его наградили орденом Почетного легиона. Он очень богат, а деньги держит и тратит у нас, во Франции. Словом, он принадлежит к людям, с которыми надо считаться. Его частная жизнь нас совершенно не касается, разве что он преступит закон — чего я совершенно в его положении не ожидаю. Если говорить откровенно, я бы не удивился, узнав, что он страдает какой-нибудь манией, извращением, даже чем-то вроде эротомании… Но это меня нисколько не касается, и вообще я не хотел бы об этом знать.

— А о его сыне вы не могли бы рассказать мне побольше?

— Только то, что в свое время его развод стал громким делом. Может быть, и вы что-то об этом слышали? Нет? Так вот, эта красивая манекенщица, Лида, на которой женился Вильтон-младший, если не ошибаюсь, венгерка, имела не самую хорошую репутацию… Стюарт Вильтон не одобрил его выбора. Несмотря на это, сын женился против его воли, а через некоторое время убедился, что жена изменяет ему с его собственным отцом. Однако до скандала дело не дошло. В этих кругах таким делам не дают широкой огласки, все устраивается тайно, как и надлежит людям благовоспитанным. Только стало известно, что Вильтон-младший быстро развелся.

— А что сейчас делает эта Лида?