— А Уэни?

— Он был в игорном клубе на бульваре Сен-Мишель и якобы записывал там номера до часа ночи. Когда Уэни возвратился, то не пытался выяснить, дома ли его хозяин, а поднялся сразу в свою комнату, чтобы лечь спать… Он ничего не слышал…

Они сидели друг против друга. Банкир машинально вынул из кармана сигару, не решаясь закурить ее, возможно, из уважения к умершему, хотя тела здесь уже не было.

— Я обязан задать вам несколько вопросов, господин Наур, и прошу извинить меня за возможную бестактность. Вы были в хороших отношениях со своим братом?

— В очень хороших отношениях, хотя мы не часто виделись.

— Почему?

— Потому что я живу в Женеве, и если уезжаю, то чаще всего в Ливан… Что касается брата, то у него не было особых причин ездить в Женеву… У него не было там никаких дел.

— Уэни заявил, что у Феликса Наура не было никакой профессии…

— Это правда и в то же время неверно… Я полагаю, господин Мегрэ, что, не дожидаясь следующих вопросов, мне стоило бы сообщить некоторые сведения, которые позволят вам лучше понять ситуацию… Мой отец — банкир в Бейруте… Вначале его дело было очень скромным и предназначалось, для финансирования импорта и экспорта — ведь именно через Бейрут проходит вся продукция для Ближнего Востока…

Он решился наконец раскурить сигару. Его руки выглядели такими же ухоженными, как у брата, и он тоже носил обручальное кольцо.

— Мы принадлежим к секте христиан-маронитов, что и объясняет выбор наших имен… С годами дело моего отца расширилось, и теперь он управляет одним из самых крупных частных банков Ливана… Я учился на юридическом факультете в Париже…

— Еще до приезда вашего брата?

— Он на пять лет моложе меня… Таким образом, я опередил его… Когда он приехал, я уже заканчивал учебу…

— Сразу же после этого вы обосновались в Женеве?

— Сначала я работал с отцом, затем мы решили открыть филиал в Швейцарии, «Ливанское отделение», которое я возглавляю… Это довольно скромное дело. В нашем бюро только пять сотрудников, оно расположено на авеню Дю Рон…

Теперь, когда перед ним был человек, который при разговоре излагал все достаточно ясно, Мегрэ пытался поставить каждое действующее лицо на свое место.

— У вас есть еще братья?

— Только сестра, ее муж; управляет таким же отделением, как и мое, но в Стамбуле…

— Таким образом, ваш отец, ваш зять и вы контролируете значительную часть торговли Ливана?

— Около четверти, или, более скромно, пятую часть…

— А ваш брат Феликс не участвовал в финансовой деятельности семьи?

— Он был самым младшим… Феликс также начал изучать право, но без рвения, его больше интересовали пивные в Латинском квартале… Он открыл для себя покер, в котором, как обнаружилось, был очень силен, и проводил за ним ночи напролет…

— Именно тогда он и встретил Уэни?

— Я не утверждаю, что Уэни, который не маронит, а мусульманин, был злым гением, но иногда мне кажется, что это так… Уэни был очень беден, как и большинство людей, живущих в горах… Он должен был работать, чтобы платить за учебу…

— Если я правильно понял, по находкам, которые сделал в этом кабинете, ваш брат был профессиональным игроком…

— Если вообще в данном случае можно говорить о профессии. В один прекрасный день нам стало известно, что он забросил учебу на юридическом факультете, но стал посещать в Сорбонне лекции по математике… В течение нескольких лет отец и Феликс были в ссоре…

— А вы?

— Я встречался с ним изредка… Вначале я считал своим долгом помогать ему деньгами…

— Он вернул их вам?

— Полностью. После того, что я только что сказал, не думайте, что мой брат был неудачником. Первое время, два или три года, оказались для него трудными, но вскоре он начал выигрывать крупные суммы, и я убежден, что он был богаче меня…

— Ваш отец помирился с ним?

— Довольно быстро… У нас, маронитов, сильно развито чувство семьи…

— Я правильно понял — ваш брат играл главным образом в казино?

— В Довиле, в Каннах, в Эвьяне, зимой в Энгиене. В течение года или двух, до Кастро, он был техническим советником и, я думаю, компаньоном в казино Гаваны… Он никогда не играл наудачу, а использовал свои математические познания…

— Вы женаты, господин Наур?

— Женат и отец четверых детей, старшему двадцать два года, и он учится в Гарвардском университете.

— Когда женился ваш брат?

— Подождите… Это было… семь лет назад…

— Вы знаете его жену?

— Естественно, я познакомился с Линой…

— Вы встречали ее до свадьбы?

— Нет… У нас всех вообще создалось впечатление, что брат так и останется закоренелым холостяком…

— Как вы узнали о его браке?

— Из письма…

— Вам известно, где состоялась свадьба?

— В Трувиле, где Феликс снял виллу.

Лицо Пьера Наура немного омрачилось.

— Что она за человек?

— Не знаю, как вам и ответить…

— Почему?

— Я видел ее всего два раза.

— Ваш брат ездил в Женеву, чтобы ее представить?

— Я приезжал в Париж по делам и встретил их обоих в «Рице», где они тогда жили.

— Ваш брат бывал с ней в Ливане?

— Нет. Через несколько месяцев после свадьбы мой отец встретился с ними в Эвьяне, куда ездил лечиться.

— Ваш отец одобрял этот брак?

— Мне трудно отвечать за отца.

— А вы?

— Я считаю, что это не мое дело.

В разговоре вновь возникла какая-то неопределенность, а ответы стали неясными.

— Знаете ли вы, где ваш брат познакомился со своей будущей женой?

— Он никогда об этом не рассказывал, но было нетрудно догадаться. За год до этого в Довиле состоялся конкурс «Мисс Европа»… Феликс жил тогда в этом городе, потому что в казино шла игра по-крупному и банк срывали почти каждый вечер… «Мисс Европой» стала девятнадцатилетняя голландка Эвелина Виемерс…

— На которой ваш брат женился…

— Примерно год спустя… До этого они много путешествовали вдвоем, или, точнее, втроем, поскольку Феликс никогда не расставался с Фуадом Уэни…

Их разговор прервал телефонный звонок. Мегрэ снял трубку. Звонил Лапуэнт.

— Я у доктора Пардона, шеф… Он сразу же узнал женщину на фотографии… Это раненая, которой он прошлой ночью оказывал помощь…

— Можешь ли ты вернуться сюда? Заскочи сначала на набережную и попроси Жанвье, если он там, Торранса или кого-нибудь еще, чтобы заехали за мной на авеню Парк-Монсури…

Он повесил трубку.

— Извините меня, господин Наур… Мне остается задать вам один довольно нескромный вопрос… Ваш брат и его жена ладили между собой?

Лицо собеседника сразу стало отчужденным.

— Сожалею, но ничего не могу сказать по этому поводу… Я никогда не интересовался супружеской жизнью моего брата…

— Его комната была на первом этаже, а комната жены — на втором… Насколько я могу судить по показаниям, в которых много недомолвок, супруги редко встречались за столом и еще реже уходили из дома вместе…

Пьер Наур оставался невозмутимым, но скулы у него порозовели.

— Персонал в этом доме ограничивается служанкой, Фуадом Уэни, роль которого не вполне ясна, и горничной-голландкой, говорящей, кроме родного, только на английском языке…

— Мой брат, не считая арабского, владел французским, английским, испанским и итальянским, не говоря о том, что немного изъяснялся по-немецки…

— Уэни готовил завтрак для хозяина, а Нелли Фелтхеис — для хозяйки. С обедом обстояло также, если они ели дома, а ужинали супруги чаще всего в городе, но порознь…

— Я об этом не знал…

— Где находятся ваши дети, господин Наур?

— В Женеве, разумеется, или, точнее, в восьми километрах от Женевы, на нашей вилле…

— Дети вашего брата живут на Лазурном берегу с гувернанткой…

— Феликс часто навещал их и проводил часть года в Каннах…

— А его жена?

— Думаю, она их тоже навещала…

— Вы никогда не слышали, были ли у нее любовники?

— Я живу в другом городе…

— Я попытаюсь, господин Наур, рассказать вам все, что произошло этой ночью, или, точнее, то, что нам известно… До часа ночи ваш брат был убит выстрелом в горло, сделанным из автоматического оружия довольно крупного калибра. Его тип и, вероятно, марку мы узнаем, как только эксперт-оружейник даст свое заключение… Господин Наур в это время стоял у письменного стола… У вашего брата, как и у того, кто в него стрелял, в руке было оружие — пистолет калибра 6,35 с перламутровой рукояткой. Этот пистолет обычно находился в правом ящике письменного стола, который мы нашли наполовину открытым… Я не знаю, сколько человек было в комнате, но уверен в том, что в ней присутствовала ваша невестка…

— Откуда это известно?

— Потому что она была ранена пулей, выпущенной из пистолета калибра 6,35. Вам никогда не приходилось слышать о некоем докторе Пардоне, который живет на бульваре Вольтера?

— Я не знаю этого квартала и никогда не слышал подобного имени.

— Ваша невестка, должно быть, о нем слышала, или о нем знал мужчина, который ее сопровождал.

— Вы хотите сказать, что в этой комнате находился кто-то еще?

— Я этого не утверждаю… Мадам Наур до или после происшедшей сцены поспешно затолкала свои вещи в один или несколько чемоданов… Затем, надев шубу из морской выдры, она со своим спутником вышла из «альфы-ромео» красного цвета перед домом 76-б на бульваре Вольтера, и они позвонили в дверь доктора…

— Кто был этот человек?

— Насколько нам известно, колумбийский гражданин в возрасте двадцати пяти или двадцати шести лет…

Пьер Наур остался невозмутимым, его лицо даже не дрогнуло.

— Вы не знаете, кто бы это мог быть? — спросил Мегрэ, глядя ему в глаза.