Леди Питер Вимси, приподнявшись на локте, с улыбкой разглядывала своего спящего лорда. Насмешливые глаза были закрыты, упрямые губы расслаблены, длинный нос и разметавшиеся волосы придавали ему простоватый вид. Он был похож на школьника и немного на птенца. В волосах играли рыжие искорки. Странно, что у мужчины могут быть такие светлые, красивые, мягкие волосы. Конечно, когда их днем причешут, они приобретут свой обычный цвет ячменного зерна. Этот удивительный цвет поразил ее еще вчера вечером, когда он вошел к ней после трудов неутомимого Бантера, и она насухо вытерла их полотенцем перед тем, как привести их в порядок.

Бантер? Его образ промелькнул в еще затуманенном сном сознании. Вездесущий Бантер. Издалека до нее донесся шум передвигаемой мебели, хлопанье дверей. Там сейчас, наверное, невероятная свалка. Но, конечно, к пробуждению их сиятельств все будет, полном порядке, чтобы избавить милорда от утомительных низменных хлопот. Вряд ли он хоть на минуту сомкнул глаза сегодня ночью. Ее мысли вернулись к Питеру. Она осторожно поцеловала его, боясь разбудить и надеясь, что он проснется, и думая что он скажет ей, когда наконец откроет глаза. Если он заговорит по-французски, можно надеяться, что прошедшая ночь не оставила в его сердце горького осадка недоумения или разочарования. С другой стороны, если первая фраза прозвучит по-английски, это будет означать, что он полностью отдает себе отчет, где и с кем он сейчас находится.

Как будто ее тревожные мысли пробились в его скованное сном сознание, Питер шевельнулся и, не открывая глаз, протянул руку и притянул ее к себе. И его первая фраза была не по-французски, и не по-английски. Это было длинное вопросительное:

— М-м-м?

— М-м! — прошептала Харриет, прижимаясь к нему. — Могу ли я задать один вопрос? Ты помнишь, как меня зовут? Кто я?

— Да, моя Суламифь, да. Поэтому тебе не нужно ловить меня на слове. За прошедшую половину жизни я усвоил главную заповедь настоящего джентльмена: утром первым делом нужно вспомнить, с кем вчера лег в постель. Ты Харриет, смуглая брюнетка и очень хорошенькая. И ты моя жена, а если ты об этом забыла, придется тебе выучить урок еще раз.


— Ну, правильно! — сказал пекарь. — Я так и нал, что кто-то приехал. От старины Ноукса или Марты Руддл ни в жизнь не дождешься «спасибо» или «пожалуйста», когда они заказывают хлеб. Сколько вам нужно? Я каждый день буду заходить. Смотри, как много! Сдобу, буханку белого и маленькую черного. Ясно, шеф. Вот, возьмите.

— Если, — сказал Бантер, приглашая пекаря, — вы любезно согласитесь войти и внести хлеб в дом, я буду вам очень признателен. У меня руки в саже.

— Хорошо, — любезно согласился пекарь. — Проблемы с печкой?

— Небольшие, — подтвердил Бантер. — Мне пришлось снять и заменить горелки, и теперь, смею надеяться, все будет в порядке. Это, безусловно, значительно облегчит нашу жизнь. С молочником я послал сообщение некоему Пуффетту, который, насколько мне известно, занимается ремонтом и чисткой печей.

— Ваша правда, — согласился пекарь. — Вообще-то он больше соображает в строительстве, этот Том Пуффетт, но не откажется и трубы прочистить. Вы сюда надолго? На месяц? Тогда, может быть, все время будете брать хлеб у меня? А где старина Ноукс?

— Насколько мне известно, в Броксфорде, — ответил мистер Бантер. — И мы хотели бы знать, почему он с нами так поступил. К нашему приезду ничего не было приготовлено, трубы неисправны! Хотя в письме он заверил, что все подготовит, и у нас не будет причин жаловаться.

— Ага! Понятно, — сказал пекарь. — Наобещало три короба, да? — он моргнул. — Обещания ничего не стоят, а чистка труб — восемнадцать пенсов за штуку, да еще и за вывоз сажи плати. Ну, мне пора убираться. Я могу еще чем-то помочь? Мы же все-таки соседи.

— В таком случае, не будете ли вы так добры, — ответил Бантер, — нам нужна свежая зелень и овощи. И еще яйца — существенная часть нашего утреннего меню.

— Какие проблемы! — ответил пекарь. — С нашим удовольствием. Скажу Вильямсу, пусть пришлет своего мальчишку.

— И еще, — миссис Руддл неожиданно появилась на пороге в голубом переднике. Рукава ее кофты были закатаны по локоть. — Передай Джорджу Вильямсу, что мы будем покупать яйца не только у него. Я могу договориться с «Импортом-экспортом». У них всегда все свежее и на полпенни дешевле!

— И все же вам сегодня нужно поговорить с Вильямсом, — парировал пекарь, — если вы хотите получить яйца к завтрашнему утру. «Импорт-экспорт» приедет только послезавтра. Ну что, на сегодня все? Ну, ладно. Пока, Марта. До свидания, шеф.

Он пошел к воротам, сел в повозку и уехал, оставив Бантера размышлять, что можно «импортировать» и «экспортировать» из этой мирной сельской глубинки.


— Питер!

— Что, любовь моя!

— Кажется, внизу жарят бекон.

— Чепуха! На небесах бекон не жарят. Да еще в такую рань.

— Церковные часы пробили восемь. И посмотри, какое солнце!

— Это какое-то глупое и неправильное солнце. Но по поводу бекона ты, кажется, права. Теперь и я чувствую запах. Наверное, через окно. Это наводит на размышления… Какое замечательное утро!.. Ты хочешь есть?

— Умираю с голоду!

— Не слишком романтично, но убедительно. Да я и сам готов съесть быка. И, смею надеяться, заслужил. Пора поздороваться с Бантером.

— Ради Бога! Накинь на себя что-нибудь. Если Миссис Руддл увидит в окне твою голую грудь, она упадет в обморок.

— Я ее вылечу. Всегда ценил прелесть новизны. Интересно, старина Руддл снимал ботинки, когда ложился в постель? Бантер! Бантер!.. Черт возьми, там действительно эта Руддл. Не смейся, лучше брось мне халат… Э-э, доброе утро, миссис Руддл. Не могли бы вы передать Бантеру, что мы хотим позавтракать?

— С удовольствием, милорд, — почтительно ответила миссис Руддл (ведь, в конце концов, он действительно был лордом). Но позже она с негодованием рассказывала своей подруге миссис Ходж:

— Вы не поверите, миссис Ходж, в чем мать родила! Я не знала, куда глаза девать. А на груди ни одной волосинки, прямо, как у меня!

— Аристократы! — воскликнула миссис Ходж, имея в виду первую часть сообщения. — Да вы только посмотрите на эти бесстыдные картинки в журналах, которые продают в Лондоне. И потом, первый парень моей Сьюзан был настоящий мужчина, волос на нем было, что на твоем ковре, если вы меня понимаете. Но, — грустно добавила она, — это не помогло. Он на ней так и не женился. Только после его смерти она вышла замуж за молодого Тайлера из Пиготта.


Когда мистер Бантер, тихо постучав, вошел в спальню с целой охапкой дров, ее сиятельство исчезла, а милорд курил, сидя на подоконнике.

— Доброе утро, Бантер. Отличное утро.

— Вы правы, милорд, замечательное осеннее утро. Надеюсь, ваше сиятельство всем довольны?

— Хм, Бантер, тебе знакомо выражение «двусмысленное выражение»?

— Нет, милорд.

— Рад это слышать. Ты не забыл, что каждое утро нужно наполнять цистерну водой?

— Нет, милорд. Я починил плиту и распорядился насчет труб. Завтрак будет готов через минуту. Если ваше сиятельство не возражает, на завтрак у нас чай. Продавец в местном магазине плохо себе представляет, что такое кофе. Они его продают почему-то в бутылках. Пока вы будете завтракать, я растоплю в соседней комнате камин, вчера вечером я не рискнул, там мог оказаться мусор или птицы. Да и времени не было. Надеюсь, сегодня у меня что-нибудь получится.

— Хорошо. Горячая вода есть?

— Да, милорд. Должен, однако, заметить, что плита на кухне работает медленно, поэтому ванны будут готовы минут через сорок.

— Ванны? Боже благослови! Да, это было бы здорово! От мистера Ноукса никаких известий?

— Нет, милорд.

— Займемся этим позднее. Я вижу, ты нашел каминные щипцы?

— Да, в сарае. Что вы сегодня наденете: серый костюм или бежевый?

— Ни то, ни другое. Найди мне легкую рубашку и фланелевые брюки. Ты случайно не захватил с собой мой старый блейзер?

— Конечно, захватил, милорд.

— Тогда хватит болтать и давай завтракать. А то я буду, как герцог Виллет, который превратился в скелет… Слушай, Бантер…

— Да, милорд.

— Мне так жаль, что я вовлек тебя во все это безобразие.

— Ничего страшного, милорд. Если вашему сиятельству хорошо…

— Моему сиятельству очень хорошо. Ну, ладно, Бантер. Спасибо.

Он потрепал Бантера по плечу. Это должно было и одновременно означать, что Питер ему благодарен, и что Бантер может идти. Потом Питер подошел к окну и долго и задумчиво смотрел на залитый солнцем двор. Вошла Харриет.

— Я совершила маленькое путешествие. Мы ведь с тобой еще не видели ту часть дома, где находится то, что миссис Руддл назвала «самыми современными удобствами». Так вот, слушай. Спускаешься вниз по ступенькам, потом поворачиваешь за угол, ударяешься лбом о притолоку, потом еще один поворот. Спотыкаешься в темноте и попадаешь в маленький узкий коридорчик, дальше две спальни и треугольный чуланчик под лестницей, которая ведет на чердак. Рядом с чуланчиком в шкафу большая цистерна. Открывай осторожно: там тоже можно набить шишку на лбу и удариться подбородком о балку.

— Боже мой! Ты не испортила вентиль? Знаешь ли ты, женщина, что в деревне счастье всей твоей жизни зависит от вентилей в цистерне и бойлерной на кухне.

— Я-то знаю, но не думала, что об этом знаешь ты.

— Знаю ли я? Если ты провел детство в доме со ста пятьюдесятью спальнями и вечными приемами, а каждая капля холодной воды должна быть добыта потом и кровью вручную, причем горячую нужно носить в две работающие ванные (остальные — только фикция), и нагреватель портится именно в тот день, когда приезжает принц Уэльский? Знаю ли я? Да я изучил все эти устройства до последнего винтика!