— Чем это поможет?

— Увидите через минуту.

Станция метро «Ледрю-Роллен» была в сотне метров. Пока они шли к ней, мышцы на икрах Латимера напряглись, и у него возникло позорное желание бежать.

— Не оборачивайтесь, — снова предупредил мистер Питерс.

Они стали спускаться по ступеням в метро.

— Теперь держитесь рядом, — велел мистер Питерс.

Он купил два билета второго класса, и они вошли в тоннель.

Когда они проходили сквозь пружинные поручни, Латимер почувствовал, что может, не привлекая внимания, посмотреть назад. Он так и поступил — и мельком заметил потрепанного молодого человека в сером плаще. В этом месте тоннель делился на две части. Вывеска на одной из них гласила «К Шарентон», на другой — «К Балар». Мистер Питерс остановился.

— Сейчас нужно сделать вид, как будто мы расстаемся.

Он осторожно бросил взгляд назад.

— Остановился, думает, что сейчас будет… Говорите что-нибудь, мистер Латимер, пожалуйста, только не очень громко. Я хочу послушать.

— Что послушать?

— Поезда. Сегодня утром я полчаса их здесь слушал.

— Зачем еще? Я не понимаю…

Мистер Питерс схватил его за руку, и он замолчал. Вдалеке слышался грохот приближающегося поезда.

— Идем к «Балар», — пробормотал вдруг мистер Питерс. — Давайте. Идите рядом и не сильно спешите.

Грохот поезда нарастал. Завернув за угол, они оказались перед зелеными автоматическими дверями.

— Скорее! — крикнул мистер Питерс.

В этот момент двери поезда начали медленно закрываться. Латимер вскочил в вагон буквально в последний момент. Сквозь шипение и скрежет пневматических тормозов он услышал звук бегущих ног и обернулся. Мистер Питерс тоже смог протиснуться внутрь, хотя его животу пришлось слегка ужаться. А вот мужчина в сером плаще, несмотря на все усилия, не успел. Теперь он стоял, красный от гнева, и показывал им с другой стороны кулак.

Немного запыхавшиеся, они прошли в вагон.

— Отлично! — довольно сказал мистер Питерс. — Теперь понимаете, мистер Латимер, что я имел в виду?

— Очень изобретательно.

Шум поезда заставил их прекратить разговор. Латимер рассеянно уставился на рекламу. И что теперь? В конце концов полковник Хаки оказался прав. У истории Димитриоса не было правильного конца. Димитриос откупится от мистера Питерса. Когда-нибудь в неопределенном будущем Димитриосу, возможно, повезет, и он найдет мистера Питерса. Тогда мистер Питерс умрет, так же как умер Виссер. Где-нибудь когда-нибудь умрет и сам Димитриос, возможно, в преклонном возрасте. Но он, Латимер, об этом не узнает. Он будет писать детективы с началом, серединой и концом. Детективы, в которых есть труп, расследование и наказание. Он будет описывать, как раскрывается убийство, как торжествует справедливость и как в одиночестве цветут зеленые лавры. Димитриос и «Евразийский кредитный трест» будут позабыты. Он все-таки напрасно потратил время.

Мистер Питерс тронул его за руку. Они прибыли на станцию «Шателе». Там пересели на «Порт д’Орлеан» и доехали до «Сент-Пласид». Когда они шли по рю де Ренн, мистер Питерс что-то тихо мурлыкал под нос.

Проходя мимо кафе, мистер Питерс прекратил напевать.

— Не желаете выпить кофе, мистер Латимер?

— Нет, спасибо. Что там с письмом Димитриосу?

Мистер Питерс похлопал по карману:

— Уже написано. Время: одиннадцать. Место: пересечение авеню де ла Рен и бульвара Жана Жоре. Вы хотите поприсутствовать или завтра уезжаете из Парижа? — И добавил, даже не дав Латимеру шанса ответить: — Мне будет жаль с вами расставаться, мистер Латимер. Вы мне глубоко симпатичны. Наше общение в целом было очень приятным. А мне к тому же принесло определенную выгоду… Я чувствую себя немного виноватым. Вы проявили столько терпения и оказались так полезны, и все же уезжаете без награды. Может, вы не откажетесь, — спросил он с легким беспокойством, — от тысячи франков? Хотя бы окупите расходы.

— Нет, спасибо.

— Нет так нет. Тогда по крайней мере позвольте угостить вас бокалом вина. Ведь нужно отпраздновать! Пойдемте. Не попробуешь — не узнаешь. Давайте завтра вечером заберем деньги. Вы получите удовольствие, наблюдая, как мы попортим немного крови этой скотине Димитриосу. А потом отпразднуем бокалом вина. Что скажете?

Они остановились на углу улицы. Латимер взглянул в слезящиеся глаза мистера Питерса.

— Я бы сказал, — взвешенно начал он, — вы думаете, что Димитриос может вас переиграть. И вам выгодно задержать меня в Париже, по крайней мере до тех пор, пока вы не положите деньги в карман.

Мистер Питерс медленно закрыл глаза.

— Мистер Латимер, — с горечью произнес он, — я не думал… я бы не подумал, что вы можете все так истолковать…

— Ладно, я остаюсь, — раздраженно прервал его Латимер. Он потратил столько дней, еще один не сыграет большой роли. — Я пойду с вами завтра, но только на определенных условиях. Пить мы будем шампанское, французское, не из Мекнеса, «Кюве» урожая 1919, 1920 или 1921 года. Бутылка, — мстительно добавил он, — обойдется вам по крайней мере в сотню франков.

Мистер Питерс открыл глаза и улыбнулся.

— Вы ее получите, мистер Латимер, — пообещал он.

15

Странный город

Мистер Питерс и Латимер заняли позицию на углу авеню де ла Рен и бульвара Жана Жоре в десять тридцать. В это время нанятый автомобиль должен был подобрать курьера Димитриоса у кладбища Нёйи. Ночь выдалась холодной, и так как вскоре зарядил дождь, они укрылись под навесом ближайшего здания.

— Как долго им сюда добираться? — поинтересовался Латимер.

— Я бы ждал к одиннадцати. Отсюда до Нёйи полчаса. Можно и быстрее, но я попросил удостовериться, что за ними нет слежки. Если будут сомнения, они вернутся к Нёйи. Мы не дадим Димитриосу ни малейшего шанса. Машина — «рено-купе-де-вилль». Наберемся терпения.

Они молча ждали.

Время от времени мистер Питерс начинал волноваться, когда в направлении реки проезжала машина, похожая на «рено». Дождь, скатываясь по камням, образовывал лужи вокруг их ног. Латимер вспомнил о своей теплой кровати и подумал, простудится он или нет. Он зарезервировал место в афинском вагоне Восточного экспресса и должен был уехать завтра утром. Поезд не лучшее место, чтобы три дня лечить в нем простуду. Он вспомнил, что где-то в багаже у него имелась бутылочка экстракта корицы, и твердо решил принять лекарство, перед тем как лечь спать.

Таким бытовым вопросом был занят его мозг, когда внезапно мистер Питерс пробормотал:

— Внимание!

— Едут?

— Да.

Латимер посмотрел через плечо мистеру Питерсу. Слева приближался огромный «рено». Автомобиль стал замедлять ход, как будто водитель сомневался в маршруте, и проехал мимо, но остановился через несколько метров от них. Дождь блестел в лучах фар. Очертания головы и плеч водителя были едва заметны в темноте, а задние окна скрывались за шторами.

Мистер Питерс опустил руку в карман пальто.

— Подождите здесь, пожалуйста, — сказал он Латимеру и пошел к машине.

— Са va?[32] — услышал Латимер.

Последовал ответ:

— Oui.[33]

Мистер Питерс открыл заднюю дверцу и наклонился.

Потом сделал шаг назад и закрыл дверь. В левой его руке был сверток.

— Ждите, — сказал он и пошел туда, где стоял Латимер.

— Все в порядке? — спросил Латимер.

— Думаю, да. Вы не зажжете спичку?

Латимер так и поступил. Сверток был размером с большую книгу, примерно пять сантиметров толщиной, обернутый в голубую бумагу и перевязанный веревкой. Мистер Питерс разорвал с одного угла бумагу и обнажил плотную пачку тысячных банкнот.

Он выдохнул:

— Прекрасно!

— Не хотите посчитать?

— Это удовольствие, — совершенно серьезно сказал мистер Латимер, — я приберегу напоследок. Вот дома, в спокойной обстановке…

Он запихнул сверток в карман пальто, вышел на мостовую и поднял руку. «Рено» рванулся с места, развернулся по большому кругу и, поднимая брызги, уехал в обратном направлении. Мистер Питерс с улыбкой наблюдал за ним.

— Очень симпатичная женщина. Интересно, кто она. Но миллион франков лучше. Итак, мистер Латимер, сначала такси, а потом ваше любимое шампанское. Полагаю, вы его заработали.

Они нашли такси возле Порт де Сент-Клу. Мистер Питерс стал смаковать подробности своего успеха:

— С такими типами, как Димитриос, нужно проявлять упорство и бдительность. Мы поставили его перед фактом: дали понять, что выбора нет, можно только согласиться с нашими требованиями. Миллион франков! Даже жаль, что не потребовали два. Впрочем, жадность до добра не доводит. Сейчас же дело обстоит так: он верит, что мы попросим еще и что у него будет время с нами разобраться, как он разобрался с Виссером. Но он поймет, что прокололся. Меня результат удовлетворяет, мистер Латимер: и мою гордость, и мой карман. А еще я чувствую, что отчасти отомстил за смерть бедного Виссера. Как раз в такие моменты, мистер Латимер, и осознаешь: если порой кажется, что Всевышний позабыл своих детей, то это лишь потому, что они позабыли его. Я страдал. А теперь я вознагражден. — Он похлопал по карману. — Забавно было бы посмотреть на Димитриоса, когда до него дойдет, что его провели. Жаль, что нас здесь уже не будет.

— Вы сразу уедете из Парижа?

— Да. Я ужасно хочу повидать Южную Америку. Не приютившую меня родину, конечно; одно из условий моего гражданства — никогда не въезжать в страну. Жесткое условие, было бы здорово — из сентиментальных соображений — посетить давшее приют место. Но ничего не поделаешь. Я гражданин мира и должен им остаться. Прикуплю где-нибудь поместье, на старости лет буду проводить дни в мире и спокойствии. Вы молоды, мистер Латимер, а в моем возрасте года пролетают быстро, и чувствуешь, что вскоре достигнешь пункта назначения.