— Убедительно прошу вас не волноваться, господа, и не принимать все так близко к сердцу. Я понимаю, какое потрясение вы испытываете, и допускаю, чго мы можем гоняться за фантомами. Но мы получи- * ли официальный запрос и обязаны выполнить официальную процедуру. У нас есть информация, что вы незаконным путем получаете бриллианты...

— Бриллианты?! — Моггенталер, не веря своим ушам, уставился на своего партнера.— Ты слышал, Ян? Бриллианты! — Он покачал головой и посмотрел на

—

Ван де 1раафа.— Если вы их найдете, отсыпьте и мне немного...

Де Грааф пропустил этот мрачный сарказм мимо ушей.

— Самое важное то, что вы держите машину для шлифовки алмазов,— добавил он.

— Конечно, наш склад от пола до потолка забит такими машинами. Можете убедиться сами,— сказал Моргенстерн.

— А где у вас накладные?

— Все, все там... Все вы увидите,— устало ответил Моргенстерн.

— Благодарю за готовность способствовать нам, господа! — Ван де 1рааф кивнул Ван Гельдеру и, когда тот вышел из комнаты, добавил доверительным тоном:— Заранее прошу извинить, что мы напрасно тратим у вас время. Честно говоря, меня больше интересует та ужасная марионетка, которая болтается на цепи у вас над входом. Эта кукла...

— Что? — переспросил Моггенталер.

— Кукла. Огромная кукла на цепи.

— Кукла на цепи? — Моггенталер казался ошарашенным и испуганным одновременно.— Над входом в наш склад висит... Ян!

Не могу сказать, что мы бегом поднялись вверх по лестнице. Это было бы преувеличением, так как и Моргенстерн и Моггенталер бежать не могли, но все мы показали совсем не плохое время. На третьем этаже мы наткнулись на Ван Гельдера и его ребят, которые уже приступили к обыску. По приказу Ван де Граафа Ван Гельдер присоединился к нам. Я надеялся, что полицейские не станут особенно утруждать себя поисками. Так как был уверен, что они все равно ничего не найдут. Я был уверен, что они не почувствуют запаха гашиша, которым тут все пропахло ночью. Теперь воздух здесь был насыщен сладким запахом какого-то цветочного дезодоранта, не менее отвратительным, чем запах гашиша. Однако сейчас было не время рассказывать кому-либо о гашише.

Кукла со сломанной шеей, висевшая сейчас к нам спиной, качалась на ветру. Поддерживаемый Моргенстерном, Моггенталер явно не испытывал удовольствия от риска, которому подверг свою жизнь. Поймав цепь у самого крючка, он подтянул ее к себе и отцепил

куклу. Держа куклу на вытянутых руках, он долго рассматривал ее, а затем, покачав головой, посмотрел на своего компаньона.

— Ян, тот, кто позволил себе эту отвратительную шутку, психически болен, и сегодня же этот человек будет уволен из нашей фирмы!

— Не сегодня, а сейчас же! — поправил его Моргенстерн. Лицо его скривилось от отвращения: не от вида самой куклы, а от того, что с ней учинили.— Подумать только, такая красивая кукла!

Моргенстерн не преувеличивал: кукла была прекрасна не только из-за отлично сшитого и великолепно сидевшего на ней платья. Несмотря на то, что шея ее была сломана и жестоко разорвана крючком, лицо ее поражало красотой. Это было настоящее произведение искусства. Все краски полностью гармонировали между собой: черные волосы, карие глаза, алые щеки. Черты лица были вылеплены умело и тонко. Трудно было поверить, что перед нами лицо куклы, а не лицо молоденькой девушки с его неповторимым своеобразием. Такое чувство было не только у меня.

Де Грааф взял куклу из рук Моггенталера и стал внимательно рассматривать ее.

— Красавица! — пробормотал он.— Удивительная красавица! Она как живая! Вот-вот заговорит.— Он взглянул на Моггенталера.— Вы знаете, кто создал этот шедевр?

— Я впервые вижу такую. Она не из наших. Я уверен в этом. Надо спросить мастера. Я знаю только одно: она не из наших.

— Какой у нее восхитительный цвет лица! — продолжал де Грааф.— Как у живой! Несомненно, ее прообразом была какая-то очень красивая девушка. Видимо, художник хорошо знал эту девушку. А какого вы мнения, инспектор?

— Я точно такого же мнения,— заявил Ван Гель дер.

— Мне кажется, я уже где-то видел это лицо,— убежденно сказал Ван де Грааф.— Господа, кто-нибудь из вас встречал похожую девушку?

Все, в том числе и я, медленно покачали головами. Внезапно я ощутил внутри холод и свинцовую тяжесть. Кукла была поразительно похожа на Астрид Лемэй. Она была таким точным изображением девушки, что

создавалось впечатление, будто перед вами живая Астрид Лемэй!

Пятнадцатью минутами позже, когда обыск не дал абсолютно никаких результатов, Ван де Грааф попрощался на крыльце с владельцами склада. Я и Ван Гельдер молча стояли рядом. Моггенталер снова сиял, а Моргенстерн покровительственно и удовлетворенно улыбался. Де Грааф сердечно пожал им руки.

— Еще раз примите тысячу извинений. Сведения оказались неточными. Обещаю, что наш визит не будет где-либо зафиксирован. Накладные вам возвратят, как только должностное лицо убедится, что бриллианты вам не поставлялись. До свидания, господа!

Мы с Ван Гельдером гоже попрощались с ними. Я сердечно пожал руку Моргепстсрну, думая, как хорошо, что он не умеет читать мысли и что родился на свет, лишенный моих способностей чувствовать близость и опасность смерти. Я узнал его. Именно Моргенстерн был тем высоким толстым человеком, который первым вышел из клуба «Балинова» за Мэгги и Белиндой.

Всю обратную дорогу мы молчали. Вернее, молчал я, потому что де 1фааф и Ван 1ельдер обсуждали происшедшее. Казалось, их гораздо больше интересует инцидент со сломанной куклой, чем причина, послужившая поводом для нашего посещения склада. Это яснее ясного свидетельствовало, какого они придерживаются мнения относительно этого повода. Я не вмешивался в их разговор, не желая подтверждать правильность их предположений.

В кабинете де 1рааф предложил:

— Может, выпьете кофе? Одна наша сотрудница варит самый вкусный кофе в Амстердаме.

— Спасибо. Придется отложить это до лучших времен. Сейчас я очень спешу.

— У вас есть какие-то планы?

— Я хочу отлежаться и хорошенько подумать.

— Тогда почему...

— Вы хотите спросить, почему я приехал сюда? У меня к вам две просьбы. Узнайте, пожалуйста, не звонили ли мне по вашему телефону.

— Вам? Сюда?

— Да. Мне должен позвонить человек, с которым я встречался, когда уезжал со склада.— Я уже совершенно запутался, когда говорю правду, а когда лгу.

—

Де Грааф кивнул, взял трубку, быстро поговорил с кемто и, записав длинный ряд букв и цифр, вручил мне листок. Буквы не имели никакого смысла, а цифры после перестановки в обратном порядке были номером телефона отеля, куда переехали девушки. Я сунул листок в карман.

— Спасибо. Надо это расшифровать.

— А ваша вторая просьба?

— Не могли бы вы одолжить мне бинокль?

— Бинокль?

— Да. Я очень люблю наблюдать за птицами.

— Конечно. Какой может быть разговор! Кстати, вы не забыли, что мы должны работать в тесном контакте?

— Нет. А почему вас это беспокоит?

— Мне кажется, вы не очень-то общительны.

— Когда у меня будет ценная информация, обещаю поделиться с вами. Хочу напомнить, что вы занимаетесь этим делом больше года, а я здесь всего два неполных дня. Я должен полежать и подумать...

Я не сделал ни того, ни другого. Найдя телефон, находящийся на приличном расстоянии от полицейского управления, я набрал номер, переданный мне де Граафом.

— Отель «Туринг»,— услышал я мужской голос.

Мне был знаком этот отель, хотя я в нем никогда

не остнавливался: он не соответствовал роскошному образу жизни, который я позволял себе вести, находясь в командировках. Но именно такой отель я выбрал бы для девушек.

— Мое имя Пол Шерман. Сегодня утром у вас в отеле остановились две девушки. Вы можете соединить меня с ними?

— Очень сожалею. Но их сейчас нет.

Этот ответ меня не встревожил. Возможно, они ушли, чтобы найти Астрид Лемэй, или выполняли задание, которое я дал им утром.

— Они просили кое-что передать вам, мистер Шерман. Они не нашли вашего общего друга и теперь пытаются найти других знакомых. Это все, что мне известно.

Я поблагодарил его и повесил трубку. Вчера, прося Астрид помочь мне, я обещал, что помогу ей. Но такая помощь могла привести только на кладбище или на дно канала. Вскочив в свой «опель», я помчался по грязному району, граничащему с Рембрандтсплейш

Вероятно, вслед машине неслись проклятия и ругательства.

Дверь квартиры Астрид была заперта на ключ, но на мне все еще был пояс с отмычками. Внутри все было так, как при моем первом посещении: аккуратно, чисто и бедно. Никаких признаков быстрого ухода и тем более насилия. В ящиках и шкафчиках одежды и белья почти не было, но Астрид не скрывала, что они бедны, и поэтому отсутствие одежды еще ни о чем не говорило мне. Астрид не оставила никакой записки, а если записка всетаки была, то это означало, что мне не удалось найти ее.

Я закрыл дверь и поехал в клуб «Балинова». Было еще слишком рано, ночной клуб не работал, и двери были заперты. Они оказались такими крепкими, что даже удары ногой не смогли открыть их. К счастью, сон человека, находящегося за ними, был не столь крепок. Ключ повернулся в замке, и двери слегка приоткрылись. Я просунул в щель ногу и расширил ее настолько, что увидел голову и плечи крашеной блондинки, стыдливо запахнувшейся в халат. Учитывая, что в последний раз ее единственной одеждой были мыльные пузыри, целомудренность этой девушки показалась мне преувеличенной.

— Позовите управляющего.

— Клуб открывается в шесть.

— Я пришел не затем, чтобы заказать столик, и не ищу работы. Мне нужно немедленно увидеть управляющего.

— Он еще не пришел.