– Не суй свой длинный нос не в свое дело! – зарычал в ответ Сайлес. – Я уже говорил тебе, а сейчас повторю: держись от меня подальше. Если бы ты была мужчиной, я поговорил бы с тобой по-другому.

– Если бы я была мужчиной, то вы ни за что не осмелились бы так со мной разговаривать. Сайлес Линден, вам не стыдно так обращаться с детьми? Если дело дойдет до суда, я найду, что сказать.

– Проваливай к черту! – рявкнул Сайлес и ударом ноги распахнул незапертую дверь в свою квартиру. Из гостиной выглянула большая неряшливая женщина с копной крашеных волос. В ее чертах можно было заметить следы былой красоты, но сейчас она выглядела перезревшей и запущенной.

– А, это ты? – протянула женщина.

– А кто ты думала это может быть? Герцог Веллингтонский?{128}

– Я думала, что это сумасшедший бык заблудился в коридоре и бодает нашу дверь.

– Очень смешно, не правда ли?

– Может быть. У меня больше нет повода для смеха. В доме нет ни шиллинга, не на что купить пинту пива, а твои чертовы детишки продолжают мотать мне нервы.

– Что они опять натворили? – спросил Линден, нахмурившись.

Когда эта пара не находила повода повздорить друг с другом, она объединялась против детей. Линден вошел в гостиную и плюхнулся в деревянное кресло.

– Они снова видели твою первую.

– Откуда ты знаешь?

– Я слышала, как он что-то говорил девчонке. Мол, матушка была здесь. А потом с ним случился один из его обычных приступов.

– Это у нас семейное.

– Конечно, – ответила женщина. – Если бы не припадки, ты бы нашел работу, как остальные мужчины.

– О, заткнись, женщина! Я говорю о своем брате. У Тома бывают видения, а мой сын – точная копия дяди. Он впадал в транс, не правда ли? И что ты сделала?

Женщина выдавила злобную улыбку.

– Я сделала то, что обычно делаешь ты.

– Что, снова капала на него горячим воском?

– Не так уж много воска, лишь для того, чтобы разбудить его. Не существует другого способа вывести малыша из транса.

Сайлес пожал плечами.

– Поосторожней, дорогуша. Ходят слухи о том, что нами заинтересовалась полиция. Если копы увидят ожоги, мы оба загремим в камеру.

– Сайлес, ты совсем спятил. Разве могут родители причинить вред своему чаду?

– Конечно, не могут. Но ты ведь им не родная мать, а мачехи пользуются дурной славой. Чертова еврейка из квартиры напротив видела, как ты лупила маленькую Марджери бельевой веревкой, а сегодня она сделала мне замечание по поводу еды.

– Что не так с едой? Твои детки – маленькие прожорливые ублюдки. Когда я обедала, то дала им по куску хлеба. Немного воздержания не повредит. Может, перестанут говорить дерзости.

– Вилли грубил тебе?

– Да, сразу, как только проснулся.

– После того как ты капала на него раскаленным воском?

– Но я делала это ради его же блага, разве не так? Я пыталась избавить мальчика от дурной привычки.

– Что он такого сказал?

– Обругал меня от души. Вспоминал свою мать. Угрожал, что она расправится со мной. Меня уже тошнит от воспоминаний о его маме.

– Помолчи, не трогай Эмми. Она была хорошей женщиной.

– Это сейчас ты так говоришь, Сайлес Линден. Напомнить, как ты отзывался о ней, когда она была жива?

– Держи язык за зубами, женщина! Мне и так хватило неприятностей на сегодня, без твоих причитаний. Неужто ты ревнуешь к покойной? Вот что с тобой происходит.

– А то, что ее чертовы ублюдки уже пять лет оскорбляют меня, тебя совсем не волнует?

– Нет, я не говорил этого. Если Вилли оскорбил тебя, я сам с ним разберусь. Где ремень? Пойди принеси мне его.

Женщина подошла к Сайлесу и поцеловала его.

– Я люблю только тебя, Сайлес.

– О, черт, не морочь мне голову. Я не в том настроении. Лучше приведи Вилли. И не забудь позвать Марджери. Хорошая порка выбьет дурь и из ее головы.

Женщина вышла из комнаты, но через минуту вернулась.

– Он снова впал в транс! – закричала она. – Мои нервы больше не выдерживают! Я не могу видеть его в таком состоянии. Пойдем со мной, Сайлес, увидишь все своими глазами!

Сайлес последовал за женой на кухню. В очаге тлел огонь. Рядом в кресле, свернувшись калачиком, сидел светловолосый мальчик лет десяти. Его голова была запрокинута, тонкое лицо повернуто к потолку. Глаза мальчика были наполовину закрыты, лишь белки выглядывали из-под густых ресниц. В его чертах чувствовалось истинное умиротворение и покой. В углу напротив сидела крошечная девочка, на год или два младше мальчугана. Она не сводила со своего брата испуганных грустных глаз.

– Выглядит ужасно, не так ли? – произнесла женщина. – Кажется, что он не принадлежит этому миру. Почему Господь не пойдет ему навстречу? Ведь ребенку не очень хорошо здесь.

– Эй, а ну-ка вставай! – закричал Сайлес. – Хватит притворяться, твои хитрости не пройдут! Просыпайся! Ты меня слышишь?

Сайлес схватил мальчика за руку и тряхнул. Ребенок даже не пошевелился. На тыльной стороне ладони виднелись красные волдыри от ожогов.

– Черт побери, ты, кажется, перестаралась с воском. Ты хочешь сказать, Сара, что понадобилось столько воска, чтобы разбудить его?

– Не знаю. Возможно, я капнула разок-другой лишку. Вилли так злит меня, что я не могу сдержаться. Но ты ведь знаешь, что он ничего не чувствует, когда находится в подобном состоянии. Ты можешь трубить ему в ухо, он не услышит. Посмотри!

Женщина схватила мальчика за волосы и стала трясти. Ребенок застонал и вздрогнул. Затем снова провалился в сон.

– Послушай, – задумчиво сказал Сайлес и почесал покрытый щетиной подбородок. – Мы сможем заработать кучу денег, если возьмемся за дело правильно. Соберем полные залы. Чудесный мальчик, или как там это делается? Неплохой заголовок для афиши! Его дядя не последний человек в этом бизнесе, следовательно, поверят и малышу.

– Мне казалось, что ты сам собирался этим заняться.

– Ничего не вышло, – рявкнул в ответ Сайлес. – Не смей больше об этом говорить. Все кончено.

– Так быстро?

– Я ведь предупредил: не смей вспоминать об этом! – заорал Сайлес. – У меня такое паршивое настроение, что я готов переломать кому-нибудь кости. Не трогай меня, иначе пожалеешь! – Он подскочил и ущипнул мальчика за руку со всей силой, на какую был способен. – Вот те на, он просто чудо! Посмотрим, насколько далеко это может зайти.

Сайлес наклонился к затухающему огню и щипцами вытянул багровый уголек. Затем опустил щипцы на голову мальчика. Раздался запах паленых волос и обожженной плоти. С криком боли мальчик пришел в себя.

– Мама, мама! – закричал ребенок.

Девочка в углу подхватила крик. Дети плакали, как испуганные ягнята, которые отбились от стада.

– Черт возьми вашу маму! – закричала женщина, схватив Марджери за воротник потрепанного черного платья. – Перестань визжать, ты, маленькая вонючка!

Она ударила девочку по лицу. Вилли подскочил к мачехе и стал колотить по ее голеням ногами, пока тяжелый удар Сайлеса не отбросил его в угол. Разъяренный боксер схватил деревянную рейку и начал хлестать скорчившихся от боли и ужаса детей. Они закрывались руками от жестоких побоев и громко молили о пощаде.

Неожиданно раздался голос:

– Немедленно прекратите!

– Опять эта чертова жидовка! – воскликнула жена Сайлеса и помчалась к двери. – Что ты делаешь у нас на кухне? Проваливай немедленно или получишь!

– Если я еще раз услышу детский плач, то тут же пойду в полицию.

– Убирайся отсюда! Проваливай!

Разъяренная мачеха, как боевой корабль, ринулась в бой, но высокая костлявая еврейка преградила ей дорогу. Столкнувшись с соседкой, миссис Линден громко вскрикнула и попятилась назад. Кровь потекла по ее лицу – острые ногти оставили четыре полосы на пухлой щеке. Сайлес, выругавшись, отодвинул жену в сторону, обхватил незваную гостью за талию и вышвырнул за дверь. Соседка упала плашмя на землю. Ее конечности распростерлись в стороны, как у наполовину выпотрошенной птицы. Не вставая с земли, Ребекка подняла скрюченные руки к небу и стала осыпать Сайлеса проклятиями. Боксер с грохотом захлопнул дверь. Со всех сторон начали собираться привлеченные шумом ссоры соседи. Миссис Линден, которая стояла у окна, с облегчением заметила, что соседка нашла в себе силы встать и доковыляла до дверей собственной квартиры. Женщина громогласно высказывала все, что думала о своих обидчиках. Евреи никогда не забывают ни тех, кто их обидел, ни тех, кто помог в трудную минуту.

– С ней все в порядке, Сайлес. Я боялась, что ты убьешь ее.

– Именно этого она и хотела, чертова сука. Мало того, что я встречаю ее каждый день во дворе? Так у нее хватило наглости ворваться к нам в дом! Я спущу с Вилли шкуру. Он во всем виноват. Куда он подевался?

– Дети убежали к себе в комнату. Я слышала, как они заперли двери на замок.

– Это им не поможет.

– Я больше и пальцем их не трону, Сайлес. Под окнами собрались соседи. Я не хочу неприятностей.

– Ты права, – прорычал Сайлес. – Порка подождет до моего возвращения.

– Куда ты собрался?

– Прогуляюсь до «Адмирала Вернона». Возможно, удастся подработать спарринг-партнером{129} у Лонга Дэвиса. В понедельник он начинает тренироваться, и ему понадобится партнер моего веса.

– Надеюсь, что ты говоришь правду. Мне уже надоело слышать об этом пабе. Я прекрасно знаю, чем заканчиваются твои походы в «Адмирал Вернон».

– Паб – единственное место, где я чувствую себя спокойно, – ответил Сайлес.

– Ты зачастил туда в последнее время.

– Не ворчи, – сказал Сайлес. – Если бы ворчание делало мужчину счастливее, я стал бы самым счастливым на земле.

Сайлес натянул на голову шляпу и вышел на улицу. Он тяжело ступал по деревянным доскам, которыми были вымощены подвалы пивоварни.

Вверху, на грязной веранде на набитом соломой потрепанном матраце сидели, прижавшись друг к другу, две маленькие фигурки. Их руки переплелись, по щекам струились горячие слезы. Перепуганные брат и сестра боялись кричать, чтобы звуками не привлекать внимания жестоких взрослых. Когда кто-то из детей начинал громко всхлипывать, другой изо всех сил старался его успокоить: