Дэшилл Хэммет - Мальтийский сокол

Спейд снисходительно фыркнул, расшаркался и вышел.

На углу стояли две машины, выкрашенные в канареечный цвет. Таксисты беседовали рядом.

— Не знаете, где тот краснолицый, рыжий парень, который околачивался здесь в полдень? — осведомился Спейд.

— Повез пассажира, — ответил один из водителей.

— Он вернется сюда?

— Наверное. — Водитель вытянул шею. — А вот и он, легок на помине.

Спейд подождал, пока краснолицый не остановил свою машину, и подошел.

— Сегодня в полдень мы сели к вам с девушкой. Мы проехали по Стоктон-стрит, а потом по Сакраменто до ресторана на Джонс-стрит, где я и вылез.

— Да, помню.

— Я поручил вам отвезти девушку на Девятую авеню. Где вы ее высадили?

Водитель поскреб замасленной лапищей щеку и с сомнением воззрился на Спейда.

— Не помню.

— Напрягите мозги. — Спейд вручил ему визитную карточку. — Как видите, мне ничего не стоит заручиться согласием вашего начальника.

— Ну, хорошо, я высадил ее возле паромной переправы.

— По пути никуда не заезжали?

— Нет. Когда вы вышли, мы проехали по Сакраменто, потом она постучала в перегородку и заявила, что хочет купить газету. Я остановился на углу, свистнул мальчишке, и она взяла газету.

— Какую?

— «Колл». Когда мы проезжали Ван Несс, она снова постучала по стеклу и попросила отвезти ее к паромной станции.

— Она была возбуждена?

— Не заметил.

— Ладно. Что дальше?

— Она расплатилась, вышла, и больше я ее не видел.

— Ее никто не встречал?

— Не знаю, не обратил внимания.

— Куда она пошла?

— Не помню, может быть, к лестнице.

— Газету взяла с собой?

— Да, зажала ее под мышкой, когда расплачивалась.

— Титульным листом наружу?

— Послушайте, мистер, кто я, по-вашему, — Пинкертон?

— Не заводись, шеф. Держи на сигареты. — Спейд вручил водителю серебряный доллар и распрощался.

Купив номер «Колл», Спейд устроился с ним на лавке.

Он быстро пробежал глазами жирные заголовки на первых страницах: «Задержан по подозрению в изготовлении фальшивых ассигнаций», «Юноша убит из пистолета». На шестой и седьмой страницах не было ничего интересного. На восьмой внимание Спейда привлек заголовок «Трое подростков арестованы по подозрению в вооруженном ограблении». Потом снова ничего до тридцать пятой страницы, отведенной под рекламы, прогноз погоды, расписание прихода и отхода судов, биржевые новости, разводы, рождения, свадьбы, похороны и светские сплетни. Спейд просмотрел последнюю страницу и, не найдя ничего стоящего внимания, со вздохом закурил.

Несколько минут он в раздумье предавался этому занятию, потом сунул газету в карман, вышел на Стоктон-стрит, остановил такси и назвал адрес пансиона «Коронет» на Калифорния-стрит.

Ключом, полученным от Бриджит О’Шоиесси, он отомкнул дверь ее квартиры и вошел. Вчерашнее голубое платье висело на спинке кровати, синие чулки валялись на полу рядом с туфельками. Разноцветная шкатулка с драгоценностями, которая хранилась в выдвижном ящичке туалетного столика, стояла на столике пустая. Спейд нахмурился, осмотрел, ни к чему не притрагиваясь, остальные комнаты и ушел.

В дверях здания, где размещалась его контора, Спейд столкнулся все с тем же прыщавым юнцом. Тот загородил сыщику дорогу и буркнул:

— Пойдем, он хочет тебя видеть.

Юнец держал обе руки в карманах, которые оттопыривались куда больше, чем допускал фасон пальто.

Спейд ухмыльнулся.

— Извините, сэр, не ожидал увидеть вас раньше двадцати пяти минут шестого. Надеюсь, не простудились на сквозняке?

Юнец поднял глаза на Спейда и выдавил, словно превозмогая мучительную боль:

— Поговоришь еще таким тоном — придется выковыривать свинец из брюха.

Спейд фыркнул.

— Чем мельче шавка, тем громче тявкает, — насмешливо бросил он. — Ладно, пошли.

Они зашагали вверх по Саттер-стрит. Юнец не вынимал рук из карманов. Квартал они прошли молча. Потом Спейд учтиво полюбопытствовал:

— Давно перестал по помойкам шарить?

Юнец скрипнул зубами, но промолчал.

— А не приходилось тебе… — начал было Спейд, но осекся. Его желтоватые глаза озорно заблестели. Но мальчишку он оставил в покое.

В коридоре на двенадцатом этаже отеля «Александрия» не было ни души. Спейд немного поотстал и перед номером Гатмэна внезапно схватил юнца сзади за кисти. Тот отчаянно извивался и брыкался, но ничего не мог поделать — железные руки Спейда стиснули его запястья и грозили их раздавить. Юнец отчаянно лягался, пытаясь угодить Спейду по щиколотке, но сыщик ловко уворачивался.

Спейд приподнял юнца над полом и рывком резко опустил, проникнув обеими руками в оттопырившиеся карманы. Вдруг юнец обмяк и, перестав вырываться и брыкаться, затих.

Убедившись, что сопротивление противника сломлено, Спейд тут же ослабил хватку и отступил на шаг, держа в обеих руках по тяжелому автоматическому пистолету. Убрав их в собственные карманы, он ласково улыбнулся.

— Пойдем к твоему боссу, щенок.

Гатмэн открыл дверь сам. Лоснящуюся, жирную физиономию осветила радостная улыбка.

— Заходите, сэр, — промурлыкал он, вытягивая пухлую руку. — Спасибо, что пришли.

Спейд вошел и крепко пожал протянутую ладонь. Бледный и помятый юнец зашел следом. Спейд вытащил из карманов пистолеты и протянул Гатмэну.

— Не позволяйте вашему шалуну играть с ними — может пораниться.

Толстяк весело рассмеялся и взял пистолеты.

— Так-так, — прокудахтал он и перевел взгляд на юнца. — Что это значит, Вильмер?

— Какой-то инвалид отобрал у него эти хлопушки, но я заставил их вернуть, — вмешался Спейд, видя, что обескураженный юнец не собирается отвечать.

Гатмэн снова захохотал.

— Клянусь честью, сэр, вы очень занятная личность, — сказал он, возвращая юнцу пистолеты. — Проходите же, садитесь.

Юнец вышел через правую от входа дверь.

Толстяк усадил Спейда в плюшевое зеленое кресло, всучил сигару, поднес зажигалку, смешал виски с содовой, дал один бокал Спейду, а сам уселся напротив с другим.

— Позвольте мне извиниться за…

— Ничего, — перебил Спейд. — Поговорим о черной птичке.

Толстяк склонил голову набок и доверчиво посмотрел на Спейда.

— Хорошо, сэр, — неожиданно легко согласился он, отпивая виски. — Осмелюсь сказать, что, хотя человеку вашей профессии то и дело приходится сталкиваться с поразительными историями, такой вам еще слышать не доводилось.

Спейд вежливо кивнул.

Толстяк возвел глаза к потолку и спросил:

— Что вам, например, известно, сэр, об ордене госпитальеров-иоаннитов, позже переименованном в орден родосских рыцарей?

Спейд небрежно махнул сигарой.

— Немного… только то, что я помню со школы… крестоносцы и что-то в этом роде.

— У вас отличная память, сэр, просто отличная. Вы, конечно, знаете, что Сулейман Великолепный изгнал их с Родоса в тысяча пятьсот двадцать третьем году?

Спейд буркнул в ответ что-то невнятное.

— После этого им пришлось обосноваться на Крите. Там они сидели до тысяча пятьсот тридцатого года, когда император Карл Пятый, поддавшись на уговоры, отдал им… — Гатмэн показал три пухлых пальца, — Мальту, Гоцо и Триполи.

— Вот как? Верю вам на слово.

— Да, сэр, но с таким условием: они обязались выплачивать императору ежегодную дань в виде одного сокола: в знак того, что Мальта по-прежнему принадлежит испанской короне и что, если им придется покинуть остров, он снова отойдет к Испании. Но все это вы, конечно, и без меня помните.

— Разумеется, разумеется, — поддакнул Спейд.

Толстяк повертел головой, удостоверился, что двери закрыты, придвинулся на несколько дюймов ближе к Спейду и заговорщически зашептал:

— Вы имеете хоть слабое представление о неисчислимых богатствах ордена в эту эпоху?

— Насколько я помню, на бедность они не жаловались, — высказался Спейд. — У меня, во всяком случае, взаймы не просили.

Гатмэн покровительственно улыбнулся.

— Не жаловались — не то слово, сэр: они купались в роскоши! Вы и представить себе не можете, нашим умам такое неподвластно. Им удалось награбить у сарацин невероятное количество драгоценных камней, золота и серебра, шелков, слоновой кости — сливок Востока! Это история, сэр. Теперь мы прекрасно знаем, что Святые войны для них, как и для тамплиеров, были только поводом для личного обогащения. Однако вернемся к нашим баранам. Итак, император Карл отдал им Мальту и затребовал формальную ренту — одну птицу в год. Естественно, что несметно богатые рыцари имели способ выразить свою благодарность сюзерену. Их осенила счастливая идея послать в первый год не простого сокола, а отлитого из золота и целиком инкрустированного драгоценными камнями. А у них водились такие камешки, сэр, — лучшие во всей Азии. — Гатмэн остановился и испытующе посмотрел на Спейда, сидевшего с нарочито скучающей физиономией.

— Что вы об этом думаете? — осведомился толстяк.

— Забавная сказка, — любуясь кольцами дыма, вымолвил Спейд.

— Это исторические факты, сэр! Архивы ордена начиная с двенадцатого века до сих пор находятся на Мальте. Что-то, конечно, безвозвратно утрачено, но из уцелевших источников в трех, — он загнул три розовых пальца, — говорится о драгоценном соколе. В рукописи Делавиля Ле Ру «Архивы ордена иоаннитов» есть упоминание о нем. И в неопубликованном приложении к «Происхождению священных военных орденов» Паоли сообщаются все те факты, о которых я упомянул.

— Прекрасно, — вставил Спейд.

— Однако продолжим. Великий магистр Вилье с острова Адама повелел турецким невольникам изготовить эту драгоценную птицу в фут величиной в замке Святого Анджело и отправил Карлу в Испанию. Сокола привезли на галере под командованием французского рыцаря Кормьера, или Корвера, члена ордена, но, увы, корабль не доплыл до Испании. — Гатмэн поджал губы и поцокал языком. — Вы слышали о Барбароссе, или Рыжебородом? Он же был известен как Хайраддин. Нет? Это знаменитый главарь берберийских пиратов, логово которых располагалось тогда в Алжире. Так вот, сэр, он захватил рыцарский корабль, а с ним и сокола. Птица попала в Алжир. Это установленный факт, сэр. Об этом сообщил французский историк Пьер Дан в одном из писем из Алжира. Он написал, что сокол находился в Алжире более ста лет, пока его не увез сэр Фрэнсис Верни, английский авантюрист, примкнувший в свое время к пиратам. Впрочем, леди Фрэнсис Верни в «Мемуарах семьи Верни в семнадцатом веке» ни словом не обмолвилась о соколе. И хорошо известно, что, когда сэр Фрэнсис умер в мессинском госпитале в тысяча шестьсот пятнадцатом году, птицы у него не было. Он был разорен. Но, сэр, нигде не отрицалось, что сокол мог попасть в Сицилию. Он действительно оказался в собственности короля Виктора Амадея Второго, через некоторое время после его коронации в тысяча семьсот пятнадцатом году. Король подарил сокола жене в качестве одного из свадебных подарков. Это тоже факт, сэр. За него ручается Карутги, автор «Истории царствования Виктора Амадея Второго». Вы еще не спите, сэр?