В-четвёртых, доктор Рич. Вообще никакого мотива. Ни намёка. И то же самое, что и с капитаном Шарплессом: он не мог этого сделать.

В-пятых и в-последних, мисс Браунинг.

Мастерс прервался и с обманчиво дружелюбной улыбкой обратился к Энн.

— Надеюсь, вы не против того, что вас включили, мисс?

— Нет, нет, конечно, нет!

— Никакого мотива, — сказал Мастерс. — По меньшей мере, никакого известного мотива.

Он подмигнул ей, будто извиняясь.

— И вновь практическая невозможность: она не могла подменить кинжалы.

Мастерс захлопнул блокнот и потряс им в воздухе.

— Вот, сэр! Вот и всё. Разве что вы захотите рассмотреть Дэйзи Фэнтон, горничную, или миссис Проппер, кухарку...

— Погодите, Мастерс, — Г.М. снова провёл пальцами по лбу. — Эта ваша кухарка... Вы брали показания у горничной. Может ли кухарка добавить к ним что-нибудь?

— Миссис Проппер? Нет. Она всегда ложится спать ровно в девять на верхнем этаже дома. И даже не слышала шум прошлой ночью.

Так что, как я уже сказал, вот и всё. Вот список мотивов и возможностей. Теперь скажите, где вы там нашли хоть один мотив или хоть одну возможность?

Кортни, сидевший лицом к дому майора Адамса, внезапно увидел форму цвета хаки и позолоченные пуговицы, мелькнувшие рядом с боковой стороной дома. Фрэнк Шарплесс, чьё выражение лица было видно в свете заходящего солнца даже на таком расстоянии, бежал по направлению к ним.

Кортни вспомнил, что за всеми этими домами параллельно передней улице проходила покрытая вязами и травой улица или аллея. Шарплесс явно срезал по ней путь из дома Фэйнов. Кортни подумал с неловкостью, что являться в этот дом сегодня — чертовски бестактно с его стороны. Сплетни уже покачивались на кончиках некоторых особо длинных языков.

Но он отмёл эту мысль, как только Шарплесс подбежал к ним.

— Сэр Генри, — начал он без предисловий, — вчера ночью вы сказали, что помните меня. Во всяком случае, вам известен мой отец, полковник Шарплесс?

— Да, сынок?

— У вас имеется и медицинское образование, а не только юридическое?

— Да, это так.

— Тогда, — выпалил Шарплесс, оттягивая пальцем воротник рубашки цвета хаки, — во имя всего святого, поспешите и осмотрите Вики! Немедленно!

Летний вечер затих.

— Что с ней не так?

— Я не знаю. Я звонил её личному доктору, но он живёт на другом конце города. И она беспокоит меня всё больше с каждой минутой. Сначала она жаловалась на ощущение затвердения в задней части шеи. Потом странные ощущения боли в челюстях. Затем — она не разрешала мне посылать за доктором, но я настоял — затем...

Все эмоции исчезли с лица Г.М. Он поправил очки и воззрился прямо через них. Тем не менее, Кортни ощутил нахлынувшее волной чувство, столь же явное, как тепло, идущее от тела — чувство страха.

Тон Г.М. стал безжизненным.

— Сколько это уже длится, сынок?

— Около часа.

— Весь день она выглядит нездоровой, верно?

— Да, выглядит.

— Так. Трудно глотать?

Шарплесс подумал.

— Да! Помню, она жаловалась на это за чаем и не смогла выпить много.

Интуиция Шарплесса мгновенно уловила атмосферу вокруг него. Глаза Г.М. быстро — слишком быстро — посмотрели на руку Кортни, по-прежнему державшего и неосознанно сгибавшего булавку, которой он пытался без боли проткнуть свою руку.

Потом Г.М. достал часы, сверился с ними и провёл пальцем по циферблату, будто отсчитывая время.

— Что с ней? — повысил голос Шарплесс. — Вы что-то поняли. Что с ней?

— Спокойно, сынок!

— Вы что-то знаете, но не хотите мне говорить, — закричал Шарплесс. Он подошёл прямо к Г.М. и схватил его за плечо.

— Вы пытаетесь что-то утаить, но, бога ради, вы должны сказать мне. Что с ней? Что?

Г.М. стряхнул руку.

— Если я скажу, чем, по моему мнению, это может быть, вы сохраните достаточное спокойствие, чтобы помогать, а не мешать?

— Да. Ну?

Г.М. посмотрел ему прямо в глаза.

— Заражение крови, — сказал он. — Tetanus. Столбняк. Мерзкий способ умереть.

Глава 11

Где-то далеко городские церковные часы пробили пол-одиннадцатого.

На передней лужайке дома Артура Фэйна тёплый и туманный лунный свет, пробиравшийся сквозь вязы, освещал две фигуры, поглядывавшие время от времени в сторону окон левой спальни. Сами окна были закрыты, а шторы задёрнуты: ведь в случае столбняка даже лёгкий ветерок не должен касаться больного во избежание конвульсий.

Перед домом за воротами виднелись машина доктора Нитсдейла и карета скорой помощи, которая привезла противостолбнячную сыворотку.

Энн Браунинг и Фил Кортни, стоя рядом на лужайке, переговаривались шёпотом.

— Есть ли какие-то шансы? — пробормотала Энн. — Вот что я хочу знать. Есть ли какие-то шансы?

— Не могу сказать. Помнится, я читал: если симптомы проявляются очень быстро, с тобой покончено.

Она положила ладонь, тёплую, мягкую ладонь, на его руку. Потом сжала пальцы и яростно потрясла руку. Он никогда не чувствовал себя ближе к Энн, чем в этой темноте, когда её лицо выглядело мертвенно-бледным, губы — тёмными, а глаза — шире, чем обычно.

— Маленькая булавка? — повторила она. — Как такая маленькая булавка могла стать причиной всего этого?

— Могла и стала. И не забывайте, она вошла по самую головку.

Она затряслась.

— Хвала небесам, я не использовала её. Бедная Вики!

Он сжал её ладонь в своей.

— Я даже не заметила, — сказала она, — что булавка была... ржавой!

— Она не была ржавой, — вспомнил он. — Я помню, как она сверкала на свету. Тут скорее все эти микробы в воздухе, в пыли; всё идёт от пыли. Да от чего угодно.

Она снова вздрогнула. В высоких окнах передней спальни, находившейся с другой стороны коридора, зажёгся свет. Длинная тень, принадлежавшая Хьюберту Фэйну, пересекла окна, всплёскивая руками. Из дома не доносилось ни шума, ни звука.

— Послушайте, — твёрдо сказал Кортни. — Вы так волнуетесь, что доведёте себя до смерти. Вы ничего не сможете сделать — только смотреть на закрытое окно. Пройдите внутрь, сядьте. Если будут новости, Г.М. сообщит их.

— Вы... вы думаете, так будет лучше?

— Безусловно.

— Проблема в том, — вырвалось у неё, — что Вики такая милая. Всегда пытается поступить правильно, всегда выгораживает кого-то. Такое ощущение, что у неё не было ничего, кроме проблем, проблем, проблем, с той позавчерашней ночи, когда мы впервые увидели...

Парадные ворота звякнули.

Доктор Ричард Рич, в несколько театрально выглядевших мягкой чёрной шляпе и тёмно-синем костюме закрыл за собой ворота и неуверенно двинулся вперёд.

— Мисс Браунинг, не так ли? — спросил он, вглядываясь в темноту. — И мистер...

— Кортни.

— Ах, да! Кортни. Секретарь сэра Генри.

Рич потёр щёку.

— Надеюсь, вы простите моё вторжение. Я пришёл узнать, есть ли какой-то прогресс.

— Прогресс! — выдохнула Энн.

— Прошу прощения?

— Доктор Рич, — сказала Энн с жестокой недвусмысленностью. — Я не знаю, сколько человек вы погубили из-за небрежности за время своей профессиональной деятельности. Но вчера ночью вы убили Вики Фэйн. Она умирает, слышите? Умирает.

Рич уставился на них сквозь рассеянный лунный свет.

— Во имя всего святого, о чём вы говорите?

— Спокойно, Энн! — вмешался Кортни. Он плотно обхватил её руками за плечи. Всё её тело, казалось, повисло.

— Доктор, помните, вы демонстрировали, что миссис Фэйн действительно была под гипнозом, вогнав булавку ей в руку?

— Да? Так что?

— Столбняк. Доктора сейчас с ней наверху.

Настала тишина, нарушаемая лишь тяжёлым дыханием Рича. Затем его низкий голос прогремел, будто удар здравого смысла с затаённым страхом.

— Это невозможно!

— Можете не верить мне на слово. Пойдите и удостоверьтесь.

— Я говорю вам, это невозможно! Шпилька была абсолютно чистой. К тому же...

Рич нахлобучил шляпу ещё ниже. После паузы, в течение которой его рот непроизвольно подёргивался, он развернулся и пошёл к дому. Они последовали за ним. Парадная дверь была не заперта, в прихожей горел свет. Когда Рич снял шляпу, показался покрытый пятнами бледный лоб.

— Могу ли я подняться наверх?

— Сомневаюсь, что вас пустят. Там доктора и человек из Скотленд-Ярда.

Рич заколебался. В библиотеке, прямо и налево от них, горел свет. Жестом пригласив остальных следовать за ним, Рич вошёл туда и закрыл дверь.

Библиотекой пользовались явно нечасто. Она источала подобающую весомость: стол на колёсиках, глобус и резное украшение из тяжёлого дерева над камином. Книги, явно купленные на распродаже и непрочитанные, занимали две стены; в контрасте коричневого, красного, синего и чёрного цветов кожи или ткани переплётов, даже в случайном художественном промежутке между полками, чувствовалась рука декоратора. На столе горела бронзовая лампа.

— А теперь, — процедил Рич сквозь зубы. — Прошу вас изложить мне симптомы.

Кортни рассказал ему.

— И когда этим симптомы начали проявляться?

— Как я понимаю, где-то перед чаем.

— Господи всемогущий на небесах! — пробормотал Рич, будто отказываясь верить своим ушам. Он потёр лоб, а затем быстро проверил часы. — Шестнадцать часов! Всего шестнадцать часов! Не могу поверить, что всё стало так плохо всего лишь за...

Его голос стал озадаченным, почти жалобным.

— Я забыл, — добавил он. — Я же не практиковался в медицине восемь лет. Тут от любого знания ничего не останется. Вы...

Его глаза забегали по полкам.