— Нет, — безутешно промолвил Г.М., — его нашёл я.

— Вы?

Г.М. полез в карман брюк. Оттуда он вынул резиновый кинжал, на солнечном свету выглядевший неубедительно и дёшево, с содранной серебряной краской, из-под которой выглядывали куски тёмной резины. Он согнул его туда-сюда.

— Где вы нашли его, сэр?

— В диване. Он был спрятан между нижней и задней подушками, не на виду. В том самом диване, на который в конце эксперимента положили миссис Фэйн, предположительно под гипнозом.

Последовавшая пауза, в течение которой они представили лежавшую на диване Вики Фэйн, была не столь зловещей, как приятный голос Мастерса.

— И вы только сейчас решили мне это сказать? — осведомился старший инспектор, забирая кинжал у Г.М. и рассматривая его. — И когда же вы его нашли?

— Вчера ночью.

— Вчера ночью? Так почему же, чёрт побери, вы до сих пор и не заикнулись об этом?

Г.М. почесал уголок носа.

— По той же самой причине, по которой до умопомрачения и сейчас не хотел бы этого делать. Мастерс, идея безукоризненна. Признаю. Женщина даёт себя (судя по всему) загипнотизировать. Разделывается со своим мужем. И все думают, что, как вы и говорите, убийца — единственный человек, который не может быть виновным.

— Эта идея, — выдохнула Энн, — одновременно ужасает и захватывает. Довольно жутко, не правда ли, если бы тот, кто, как мы думали, фигурировал в одной роли, на самом деле исполнял прямо противоположную?

Г.М. проявил мимолётный интерес к этой фразе, развернувшись к Энн, между тем он снова обратился к Мастерсу.

— Свидетельства кричаще правдоподобны. Лопни мои глаза, ведь так? Сюжет совершенен. Мотив присутствует. Улики сильны. В этом есть только одна маленькая загвоздка.

— В чём дело?

— Всё было не так, — сказал Г.М.

Мастерс начал терять самообладание.

— К чему эти слова, сэр? После того, как вы сами признали...

— Этот тип, — прервал Г.М., показывая на Кортни, — стоял на балконе комнаты миссис Фэйн с того момента, как Фрэнк Шарплесс принёс её туда, и почти до того момента, как она проснулась. Теперь послушайте, что он скажет, а затем отправляйтесь и съешьте свою шляпу.

Филу Кортни было явно не по себе. Испуганный взгляд Энн встретился с его взглядом; он отвёл глаза, но сохранил воспоминание об этом на протяжении всего своего рассказа.

Он вспомнил, как Г.М. вытянул из него факты прошлой ночью, когда они стояли под луной перед домом Фэйнов, в тени вязов. Это звучало, по его мнению (или, как минимум, должно было звучать для Энн), будто история вора или шпиона. Тем не менее, ради Вики Фэйн, он был рад всё рассказать, с чем довольно быстро и справился.

Мастерс уставился на него.

— Вы не шутите, сэр? — спросил он.

— Нет. Могу поклясться по поводу истинности каждого слова.

Мастерс сохранял недоверие.

— Мистер Фэйн, столь респектабельный тип, убил эту девушку, Полли Аллен, потому что... кхе-кхе?

— Такое уже бывало, знаете ли, — подметил Г.М. — Даже больше скажу, мы оба могли бы назвать пару имён по этому поводу. Раз уж вы занялись перечислением наших дел, вспомните, кто использовал атропин в деле Хея[10]?

— Одну минуту, сэр! — настаивал Мастерс. — Но что он сделал с девушкой потом, мистер Кортни? Об этом убийстве не докладывали. По крайней мере, Агнью мне ничего не говорил.

Кортни не мог ему помочь.

— Всё, что я могу вам сообщить, — ответил он, — это ответы миссис Фэйн на вопросы доктора Рича.

— Под гипнозом? Или, как минимум, под притворным гипнозом?

— Если вы настаиваете, да. Артур Фэйн задушил эту девушку на диване в задней гостиной. Доктор Рич в своих вопросах дошёл до этого момента, но тут его прервали. Он успел спросить только: "Знает ли об этом кто-то, кроме вас?", и она ответила: "Да" и собиралась сказать, кто именно, когда в дверь постучали, и ему пришлось прекратить.

— Миссис Фэйн не сказала, кто ещё знал об этом?

— Нет.

— Теперь давайте это обдумаем, — вмешался Г.М., сам делая гипнотический жест. — Наш дорогой Фэйн, который, несомненно, был тот ещё дамский угодник...

(При этих словах, как заметил Кортни, Энн вздрогнула.)

— Наш дорогой Фэйн совершил преступление, наказание за которое весьма хорошо известно. Его жена об этом узнала. Допустим. Предположим, ей это очень не понравилось. Предположим, она его терпеть не может. Предположим, она хочет уйти к другому. Зачем ей сознательно убивать мужа таким образом, если достаточно просто намекнуть полиции?

Тишина.

Шах и мат.

На западной стороне Челтнема заходящее солнце освещало белые и красные крыши. И бросало свет на широкое и подозрительно недоверчивое лицо Мастерса.

— Всё это очень хорошо, — признал он. — Если это, конечно, правда, если миссис Фэйн не выдумала эту историю.

— Ну, сынок, проверить легче лёгкого. Это ваша работа. Поговорите с Агнью. Выследите Полли Аллен. Выясните всё. Но если это окажется-таки правдой, на что я готов поставить — Мастерс, у вас будет не больше причин обвинить миссис Фэйн, чем валаамову ослицу.

Мастерс вскочил на ноги.

— Спокойно! — взревел Г.М. — Вы наступите на свою шляпу!

Мастерс выглядел так, будто собирался пнуть злосчастную шляпу. Однако невероятным усилием воли сдержался, но причиной багровой окраски лица была явно не жара.

Г.М. повернулся к Энн.

— Что скажете? — мягко спросил он. — Вы достаточно хорошо знали Фэйна. Мог ли он, по вашему мнению, совершить подобное?

Энн отвернулась от него и уставилась в траву. Снова Кортни увидел чёткий профиль: большой рот с пухлыми губами, нос, немного широкий для полной красоты. Ему казалось, что она хотела что-то рассказать и была почти готова, но колебалась.

— Не так уж хорошо я его и знала, — отрезала она, водя носком туфли по траве.

— Кто такая есть или была эта Полли Аллен? Вы знали её?

Энн выразительно замотала головой.

— Я никогда не слышала этого имени. Она была, наверное... ничего!

— Но вы не ответили на мой вопрос. Мог ли Артур Фэйн, по вашему мнению, совершить подобное?

Она посмотрела в глаза Г.М.

— Да, я думаю, что мог. Судя по тому, что я знаю о его семье. И по другим признакам.

Она заколебалась. Её глаза стали выглядеть пронзительными и умными.

— Но когда была убита эта девушка? — Речь ускорилась. — Это было в середине июля? Четырнадцатого или пятнадцатого?

— Не могу сказать, — ответил Кортни. — Миссис Фэйн ничего не говорила об этом.

— Стоп! — рявкнул Г.М. — Почему эти даты?

— Потому что той ночью я отправилась к ним домой, — ответила Энн.

Слушатели впали в замешательство. Даже Мастерс отвлёкся от созерцания инвентаря клок-гольфа.

— Возможно, это ничего не значит! Пожалуйста! Я всего лишь...

— Тем не менее, — сказал Г.М., — расскажите поподробнее.

Она облизала губы.

— Да ничего особенного. Я пошла к Вики спросить, нельзя ли одолжить у неё шерсти. Я всё равно живу в двух шагах отсюда. Было уже десять вечера с небольшим, но в эти дни в десять всё ещё светло. Было четырнадцатое... нет, пятнадцатое июля! Я это помню, потому что мои французские друзья устраивали вечеринку за день до того, как раз в день взятия Бастилии, четырнадцатого.

— И?

— Я позвонила в дверь, но мне никто не ответил, и в доме было темно. Мне и в голову не приходило, что никого — даже слуг — нет дома. Я позвонила ещё раз — и снова без ответа. Я уже собиралась уходить, но тут Артур открыл дверь.

— Продолжайте.

— Он был в одной рубашке. Это то, что я помню. Я впервые видела его в домашней одежде. Он быстро сказал, что Вики нет дома, и захлопнул дверь перед моим носом. Довольно грубо, подумала я тогда. И ушла.

Энн рассказывала беспристрастно, будничным тоном, но в оценке слушателями её слов не было ничего заурядного.

Кортни снова ощутил дыхание зла, источник которого он не мог отследить, того самого, что коснулось его прошлой ночью. История Энн породила в его разуме неожиданные образы, скрытые за накрахмаленными занавесками: тёмный дом, что-то лежит на диване. Исследовать тайны, которые хранит в себе летняя ночь, не всегда мудро.

— И это всё, что вам известно?

— Абсолютно всё, клянусь!

Мастерс забеспокоился.

— Ну, не так уж и много, мисс, с вашего позволения. Однако мы этим займёмся! Могу вам обещать. Но...

— Что, сынок? — тихо спросил Г.М.

— Всё-таки кто-то убил мистера Фэйна! Сначала вы предъявляете мне огромное безукоризненное дело против миссис Фэйн. Потом сами его и разрушаете, утверждая, что у неё не было мотива, потому что она сильно ненавидела своего мужа. Что у вас в рукаве, сэр? Поскольку я абсолютно уверен: что-то вы там припрятали.

Г.М. повертел большими пальцами.

— Ну... ладно. Я бы не заходил так далеко в предположениях, как вы. Но вот в чём я уверен, Мастерс: вы не уделяете должного внимания мотиву. Вот что невероятно беспокоит меня: мотив.

— С радостью обсужу это с вами, — ответил Мастерс, снова вынимая блокнот жестом дуэлянта, — если вы думаете, что это нас к чему-то приведёт. Чего не случится. Давайте посмотрим на список людей и поймём, что у нас на них есть.

Во-первых, сама миссис Фэйн. О ней мы уже всё сказали.

Во-вторых, капитан Шарплесс. Хм. У него мог быть мотив. У него явно есть виды на миссис Фэйн, у этого молодого джентльмена. Но он непричастен, так как все свидетели в один голос заявляют, что он не мог подменить кинжалы.

В-третьих, мистер Хьюберт Фэйн. Не вижу мотива. Как мне говорили, он богатый старый джентльмен, а если бы и не был, всё равно не наследует ни пенни по завещанию Артура Фэйна. (Кстати говоря, деньги мистера Фэйна полностью отходят его жене, а в случае её смерти — на благотворительность, примите это как факт против её светлости.) Наконец, у мистера Хьюберта Фэйна настолько же хорошее алиби, как и у всех остальных.