— Я был прав один раз и могу быть прав снова. Во имя всего святого, не спорь. Я прошу тебя не так уж много, согласись. Просто остаться здесь, пока я не вернусь. Так не мог бы ты побыть нормальным парнем и оказать мне эту услугу?

— Ладно, ладно.

— Спасибо. А теперь, — сказал Шарплесс, поправляя галстук, — вернёмся к следствию. Я постараюсь долго не задерживаться. Чувствуй себя как дома.

Лучшие умы этого мира до сих пор не придумали способ чувствовать себя как дома при подобных обстоятельствах.

Кортни, когда за его собеседником закрылась дверь, угрюмо осмотрел комнату. Он увидел парчовое кресло, но не захотел в него сесть. Он попытался убить время, разглядывая две-три картины на стене, но пол в этой комнате тоже скрипел, и ходить по нему было всё равно, что признаться во вторжении.

Он слышал тиканье часов и мягкое, глубокое дыхание Вики Фэйн. Она была привлекательна, как раз то, что надо, но он думал, что предпочтёт повеситься, нежели позволит какой-либо женщине знакомиться с ним в подобном беспорядке.

Между окнами стоял письменный стол, заваленный вещами Артура Фэйна. Банковская книжка была аккуратно открыта, её страницы твёрдо прижаты линейкой. Кортни заметил, что текущий счёт Артура Фэйна в Банке Столицы и Округов содержал круглую сумму в две тысячи двести фунтов, и быстро отвёл глаза. Удивляясь, почему кто бы то ни было будет держать такую сумму на текущем счету, когда её можно положить под проценты, он вышел на балкон.

Две минуты спустя дверь в спальню мягко открылась.

Кортни, затерявшись в тёплой, пахнущей травой, ночи, мог и не услышать этого, если бы не чрезмерная скрытность, с которой это было проделано — попытка избежать скрипа привела только к его появлению.

Он повернулся.

Молодая женщина с бледно-золотистыми волосами и с типом лица, который так ценили прерафаэлиты, мягко вошла в комнату.

После быстрого взгляда в коридор она закрыла дверь.

Мозг Филипа Кортни (тридцать три года, сердце свободно) осознал две вещи. Первая — судя по описаниям, это, очевидно, Энн Браунинг, которую Шарплесс как-то назвал "бледной", но о которой её начальник говорил, что она "умеет сложить два и два". Вторая — она была самым желанным объектом, который Филип Кортни встречал за те же тридцать три года.

Он стоял, и смотрел, и вновь смотрел.

Её белое платье, простое и короткое, подчёркивало одновременно её хрупкость и желанность. Она быстро огляделась вокруг, чтобы убедиться, что комната пуста. Обойдя кровать, повёрнутую изголовьем к противоположной окнам стене, она подошла к туалетному столику, стоявшему наискось в левом углу у той же самой стены.

Кортни, прикусив язык, но готовый издать взрывной кашель, остался на месте.

Над туалетным столиком висело большое круглое зеркало. Свет ночника касался его, смутно отражая румяные щёки и увлечённый, вороватый взгляд Энн. За её спиной было не видно, чем она занималась за туалтным столиком, хотя явно рылась в туалетных принадлежностях. Кортни слышал звон стекла и звук, как будто кто-то роется среди шпилек для волос.

Тут дверь в коридор снова открылась.

— Ой! — сказала Энн и выпрямилась.

Вошедший мужчина выглядел таким же испуганным, как и она.

Он убрал руку с дверной ручки под тиканье часов. Опять, судя по описанию, — типичный англичанин с забавным клоком волос — Кортни определил его как доктора Рича.

— Надеюсь, я не помешал? — поинтересовался он мягким басом.

— О, нет! — улыбнулась Энн. Кортни в зеркале видел её профиль, поднятый подбородок и тонкую гибкую шею. — Я думала, что оставила здесь сумочку. Но, похоже, её тут нет.

— Знаете, — улыбнулся Рич с той же медитативной вежливостью, — я часто думал о том, что сумочка — это лучшее оправдание, предоставленное прекрасной половине человечества. У нас, мужчин, нет ничего настолько подходящего.

Его тон изменился.

— Мисс Браунинг, вы действительно сомневаетесь, что миссис Фэйн под гипнозом?

— Я не понимаю, о чём вы.

— Дайте мне шпильку, пожалуйста, — сказал Рич, вытягивая руку.

— Шпильку?

— Шпильку, которую вы держите в руке.

Когда Энн подняла брови, он подошёл к ней и аккуратно вынул шпильку из её пальцев. Смутное выражение облегчения осветило её лицо, когда он отвернулся.

Рич склонился над женщиной в кровати. Отстегнув две маленькие кнопки на запястье, он закатал рукав платья почти до плеча. Кортни видел отражение длинной шпильки, повёрнутой против света.

— Смотрите! — приказал Рич.

Взяв безвольную левую руку Вики, он туго натянул кожу своей левой рукой. Правой рукой он надавил на шпильку. Затем большим пальцем он вогнал шпильку полностью до головки в руку Вики.

Кортни казалось, что Энн сейчас заплачет. Своеобразная атмосфера зла, казалось, нависала над всей этой сценой, хотя её источник, похоже, начинал рассеиваться. Но ни слова, ни всхлипа, ни движения не донеслось от Вики, продолжавшей посапывать во сне. Аккуратно, ловкими пальцами, Рич вынул булавку так, что не показалось ни капельки крови.

— Двести лет назад, — прокомментировал он, — её бы повесили за это как ведьму. Хвала небесам, мы менее суеверны. Или не менее?

Он повернулся, улыбаясь.

— Вам лучше спуститься, мисс Браунинг. Я собираюсь разбудить миссис Фэйн. Мне не нравится перспектива, но...

Энн пошла к двери.

— Я на самом деле пришла сюда за сумочкой, — заверила она его и вышла.

Если бы не следующее действие доктора Рича, Кортни прекратил бы испытывать сильный дискомфорт и вышел бы с балкона. Но тут он остановился. Доктор Рич закрыл дверь на замок.

Резкий щелчок ключа прозвучал знамением. Рич, с выступившей на лбу красной полосой, прошёл пару шагов туда-сюда по комнате. Казалось, он что-то бормочет про себя.

Затем, сделав глубокий вдох, он опять подошёл к кровати со стороны туалетного столика и склонился над Вики.

— Виктория Фэйн.

Ни малейшего отклика не последовало.

— Виктория Фэйн.

Мягкий голос, шепча, вибрировал; он простирался далеко и звал даже через двери.

— Вы слышите меня, Виктория Фэйн. Вы не просыпаетесь, но вы меня слышите. Ваш ум ясен. Вы помните всё прошлое до сегодняшнего вечера. Я хочу кое-что у вас спросить. Вы ответите мне. Вы не скажете ничего, кроме правды. Вы понимаете?

Фигура в постели простонала.

Звук, хотя и отчётливый, больше напоминал тихий выдох через губы. Рич подождал, пока тиканье часов не затерялось в вечности.

— Виктория Фэйн, вы ненавидите своего мужа?

— Да. Нет. Да.

Глаза оставались закрытыми, губы по-прежнему едва двигались, но напряжение вернулось.

— Почему вы ненавидите своего мужа?

— Потому что он убил человека.

Рич, оставаясь неподвижным, наклонился, опираясь рукой на стёганое покрывало на кровати. Его пальцы сжались в кулак.

— Кого он убил?

— Девушку, Полли Аллен. Здесь.

Услышав это имя, Рич сжал пальцы сильнее, затем успокоился.

— Здесь? В этой комнате?

— Нет. Внизу.

— Где внизу? В задней гостиной, не так ли?

— Да!

— Как он убил её?

— Задушил.

— Он задушил её на диване?

— Да!

Вновь глубоко вздохнув, Рич выпрямился. Он кивнул себе, будто что-то осознав.

Кортни, надо признаться, испытывал нечто вроде припадка холодной дрожи. Обычная богатая спальня, похожая на десятки тысяч других спален по всей Англии, стала выглядеть более жутко: как уродливая картина, созданная кистью уважаемого художника.

— Эта песня, "До дна очами пей меня", — продолжил Рич, — эта песня ассоциируется с тем, что он сделал?

— Нет!

— С чем же она ассоциируется?

Ответа не последовало.

— Вы должны ответить мне. С чем же она ассоциируется?

— С Фрэнком Шарплессом.

— Вы любите Фрэнка Шарплесса?

— Да. Да. Да.

Рич положил свои маленькие короткопалые руки на лицо, прижимая их к глазам. Затем снова кивнул сам себе. Клок волос на затылке взволнованно задвигался, закрутился и обвил воротник.

— Кто-то, кроме вас, знает, что Артур Фэйн сделал с Полли Аллен?

— Да, его...

Кто-то попробовал открыть дверь снаружи, а затем раздался громкий стук.

Рич, издав нечёткое восклицание, поспешил к двери и открыл её. Снаружи стояли сэр Генри Мерривейл, инспектор Агнью и Фрэнк Шарплесс. Рич приветствовал их спокойным серьёзным тоном.

— Заходите, джентльмены. Я как раз собирался будить миссис Фэйн. Хотя, наверное, наличие свидетеля не повредит. Хотя, инспектор, я не думаю, что ваша униформа принесёт больше пользы, чем вреда.

Инспектор Агнью посмотрел на него с подозрением.

— Всё в порядке, сэр. Я уже ухожу. Сэр Генри хотел перекинуться с вами парой слов внизу, если это удобно. О, да. И капитан Шарплесс думает, что он может... ну, донести события до миссис Фэйн лучше, чем кто-либо из нас.

Шарплессу это не понравилось.

— Я не говорил этого, — запротестовал он. — Всё, что я сказал — пусть лучше ей всё объяснит друг, нежели незнакомец.

Протолкнувшись между инспектором и Г.М., он зашёл в комнату. Он остановился недалеко от кровати и осмотрелся.

— Эй! Куда подевался Фил Кортни?

— Кто, сэр?

— Фил Кортни. Парень, которого я оставил здесь пятнадцать минут назад.

И тут Кортни сделал то, что, по его мнению, было необходимо. Это выглядело необоснованно, это выглядело неоправданно, это выглядело даже смешно. Но до того, как кто-то успел его найти или просто обнаружить его присутствие, он опёрся на балконные перила и мягко спрыгнул вниз на лужайку.

Глава 8