Джеймс Хэдли Чейз - Ловушка мертвеца

— Как хочешь.

Равнодушие Риммы обеспокоило меня. Она начала переодеваться, и я ушел. Кэрри я нашел внизу, на крыльце.

По моей просьбе она сходила в лавку за бутербродами. С кульком в руках я поднялся в комнату Риммы.

Девушка уже переоделась и теперь сидела перед засиженным мухами зеркалом. Я положил кулек ей на колени, но она с гримасой его отбросила.

— Я ничего не хочу.

— Черт возьми…

Я схватил Римму за руки, заставил встать и с силой встряхнул ее.

— Да приди же ты в себя, слышишь? Ты будешь сегодня петь! Другой такой возможности не представится. Ешь этот проклятый бутерброд — ты же вечно жалуешься на голод! Ешь, говорю!

Римма вынула из кулька бутерброд и, отщипывая маленькие кусочки, принялась есть, но почти сразу же перестала.

— Меня стошнит, если я съем еще хоть капельку.

Бутерброд пришлось доедать мне.

— Просто противно смотреть на тебя, — заметил я с набитым ртом. — Иногда я вообще жалею, что познакомился с тобой. Ну, что ж, пошли. Я обещал Уилли приехать в половине десятого.

Все еще продолжая жевать, я немножко отступил и оглядел Римму. Бледная как полотно, с синяками под глазами, девушка казалась выходцем с того света. И все же было в ней что-то пикантное и зазывающее.

Мы спустились по ступенькам и вышли на улицу.

Вечер выдался душный, но когда Римма случайно прикоснулась ко мне, я почувствовал, что она вся дрожит.

— Что с тобой? — резко спросил я. — Ты мерзнешь?

— Нет. Ничего.

Вдруг она громко чихнула.

— Перестань! — крикнул я. — Тебе же надо сейчас петь.

Она, без сомнения, действовала мне на нервы, но я сдерживался, думая о ее голосе. Каково будет, если она расчихается перед Уилли Флойдом?

Мы сели в трамвай и доехали до Десятой улицы. Вагон был переполнен, и Римму прижали ко мне. Время от времени я чувствовал, как ее начинает трясти. Это серьезно беспокоило меня.

— Ты здорова? Ты сможешь петь, правда?

— Я здорова. Отстань.

В клубе «Голубая роза», как всегда, собрались видавшие виды почти преуспевающие и почти честные бизнесмены, почти красивые девицы легкого поведения, время от времени получавшие крошечные роли в кино, и гангстеры, устроившие себе выходной вечер.

Подталкивая перед собой Римму, я довел ее до кабинета Уилли, постучал и, открыв дверь, втолкнул девушку в комнату.

Уилли сидел, положив ноги на стол, и чистил ногти. Он взглянул на нас и нахмурился.

— Хэлло, Уилли, — сказал я. — Вот и мы. Познакомься с Риммой Маршалл.

Уилли еще раз внимательно осмотрел нас и кивнул. Взгляд его маленьких глаз задержался на Римме, и он поморщился.

— Когда мы начнем? — спросил я.

Уилли пожал плечами.

— Мне безразлично. Хоть сейчас. — Он снял ноги со стола. — Ты уверен, она действительно хорошо поет? Что-то не похоже, если судить по ее виду.

— Я не напрашивалась сюда! — с внезапной вспышкой негодования заявила Римма.

— Замолчи! — прикрикнул я. — Не лезь не в свои дела. Цыплят по осени считают, — снова обратился я к Уилли. — Это замечание обойдется тебе в сто долларов в неделю.

Уилли рассмеялся.

— Да ну? Она действительно должна оказаться чудом, чтобы заставить меня расстаться с такими деньгами. Что ж, пойдем послушаем.

Мы вышли в ресторан и постояли в полумраке, пока не умолк оркестр. Потом Уилли поднялся на сцену, велел музыкантам отдохнуть и объявил о предстоящем выступлении Риммы.

Его объявление было кратким. Он сказал только, что одна маленькая девочка хочет спеть одну-две песенки. Потом он махнул нам, и мы предстали перед публикой.

— Как можно громче! — шепнул я Римме, усаживаясь за пианино.

Болтовня в ресторане не смолкла, в зале не раздалось ни единого хлопка.

Меня это не обеспокоило, я знал, что как только Римма запоет и послышится ее серебристый голос, все немедленно онемеют.

Уилли, хмурясь, стоял около меня и не спускал глаз с Риммы. Его явно что-то тревожило.

Стоя около пианино, девушка равнодушно смотрела в наполненный дымом мрак. Она казалась совершенно спокойной.

Я начал играть.

Первые пять или семь тактов Римма спела как профессиональная певица. Ее чистый, звенящий голос наполнил зал, тон и ритм его были идеальными. Я внимательно следил за девушкой. И вдруг с ней что-то произошло. Ее лицо начало вытягиваться, она сбилась с такта, голос изменился. Она перестала петь и расчихалась. Поминутно содрогаясь, она наклонилась вперед и закрыла лицо руками.

В зале стояла могильная тишина, нарушаемая лишь ее чиханьем, потом послышался гул голосов.

Я перестал играть.

— Уведи эту наркоманку! — донесся до меня крик Уилли. — За каким чертом ты привел ее ко мне? Уведи ее сейчас же, слышишь?!

Римма лежала на кровати, уткнувшись в подушку, и время от времени чихала. Ее трясло.

Я молча стоял у нее в ногах.

«Так мне и надо! — мысленно корил я себя. — Все симптомы были налицо, а мне и в голову не приходило, что она наркоманка, хотя я должен был догадаться еще в тот вечер, когда она расчихалась и долго не могла остановиться».

Уилли Флойд пришел в ярость. Прежде чем выгнать нас, он сказал, что, если я когда-нибудь осмелюсь показать нос в его клубе, он велит своему вышибале как следует вздуть меня. И он не шутил.

Я с трудом довел Римму до дому. Она настолько расклеилась, что я не решился войти с ней в трамвай. По временам мне приходилось почти нести девушку. Кое-как я дотащил ее переулками до пансиона.

Постепенно она стала успокаиваться.

Наблюдая за Риммой, я чувствовал себя довольно-таки неважно. Потерять работу у Расти, поссориться с Уилли Флойдом и вдобавок посадить себе на шею наркоманку!

Следовало бы побросать свои вещи в чемодан и бежать. Я так бы, наверное, и поступил, но в ушах у меня начинал звучать удивительный голос Риммы, и я снова принимался думать о больших деньгах, которые она могла бы зарабатывать, о заключенном с ней контракте и о своей доле гонорара.

Внезапно Римма повернулась и взглянула на меня.

— Я же предупреждала, — сказала она задыхаясь. — А теперь убирайся и оставь меня в покое!

— Да, ты предупреждала, — согласился я, облокачиваясь на спинку кровати и не сводя с нее глаз. — Но ты так и не сказала, что с тобой. Давно ты употребляешь эту гадость?

— Три года. Теперь я не могу без этого жить. — Римма села, вынула носовой платок и протерла глаза.

— Три года? Сколько же тебе лет?

— Восемнадцать. Да тебе-то что?

— Значит, ты употребляешь наркотики с пятнадцати лет? — ужаснулся я.

— Замолчи!

— Это Уилбор снабжал тебя ими?

— Ну, а если и он? — Римма высморкалась. — Ты хочешь, чтобы я пела? Ты хочешь, чтобы я произвела сенсацию? Тогда дай мне денег. У меня все получится чудесно, когда я сделаю укол. Ты еще не слышал, как я могу петь! Дай мне денег, и больше мне ничего не надо.

Я присел на край кровати.

— Не говори глупостей. Денег у меня нет, а если бы и были, я бы все равно не дал. С таким голосом, как у тебя, ты можешь прославиться, я уверен. Мы тебя вылечим, а потом, когда ты отвыкнешь от наркотика, все будет в порядке, и у тебя появятся деньги, много денег.

— Старо. Ничего не получится. Лучше дай-ка мне сейчас немного, ну, хоть пять долларов. Я знаю тут одного человечка…

— Ты отправишься в больницу.

Римма насмешливо посмотрела на меня.

— В больницу? Больницы переполнены такими, как я, и врачи ничего не могут сделать с ними. Я уже побывала в больнице. Дай мне пять долларов! Я буду петь для тебя. Я буду прямо-таки потрясающей. Всего пять долларов!

Больше я не мог слушать. Меня мутило от одного ее взгляда. Я был по горло сыт событиями этого вечера и направился к двери.

— Куда ты?

— Спать. Продолжим завтра. На сегодня с меня хватит.

Я ушел в свою комнату и закрыл за собой дверь.

Мне долго не удавалось заснуть, и вскоре после двух часов ночи я услышал, как ее дверь открылась, и Римма на цыпочках прошла по коридору. Но в ту минуту я был бы, пожалуй, рад, если бы она собрала свои вещи и сбежала.

На следующее утро я встал часов в десять, оделся, подошел к ее комнате и приоткрыл дверь.

Римма спала. Судя по мягкому, спокойному выражению ее лица, она все же достала где-то наркотик. Ее серебристые волосы рассыпались по подушке, она даже казалась хорошенькой. Видимо, ей удалось найти какого-нибудь простака, а вместе с ним и денег.

Я закрыл дверь, спустился по лестнице и, оказавшись на залитой солнцем улице, зашагал к бару.

Увидев меня, Расти удивился.

— Я хочу с тобой переговорить, — сказал я. — По-серьезному, Расти.

— Ну, так говори.

— Эта девушка может петь. У нее не голос, а целое состояние. У нас с ней договор. Возможно, я получаю шанс выбиться в люди. Честное слово, Расти, девушка может зарабатывать большие деньги.

Бармен озадаченно посмотрел на меня.

— Хорошо, но что же ей мешает? Если она может зарабатывать большие деньги, то почему она не зарабатывает?

— Потому, что она наркоманка.

На лице Расти появилась гримаса отвращения.