— На этот раз я не могу уделить вам много времени, инспектор, меня ожидают на строительной площадке. Что у вас?

Но Кэйри был, видимо, не из тех, кто ценит чужое время. Он расселся в мягком кресле, сдвинул на затылок шляпу, достал пачку жевательной резинки и начал ее разворачивать.

— Я все о том же типе, о Мендоне. Как нам удалось выяснить, он скрывается под другим именем — Эд Вассари. А это имя вам что-нибудь говорит, мистер Холлидей?

Я покачал головой.

— Ровным счетом ничего.

— Но он, по всей вероятности, знал вас. Нам удалось установить, где он скрывался: в маленьком коттедже в Санта-Барбаре. Мы нашли там экземпляр газеты «Лайф» с вашей фотографией. Она отчеркнута карандашом. Это обстоятельство, а также тот факт, что ваше имя и адрес оказались в его машине, дают основания предполагать, что либо он знал вас, либо кто-то интересуется вами. И тогда напрашивается вопрос: почему? — Кэйри перестал жевать и уставился на меня. — Что вы скажете?

— Удивлен не меньше вас.

— И продолжаете утверждать, что никогда не видели этого человека? Хотите еще разок взглянуть на фото?

— Не нужно. Я уже говорил вам: никогда не видел.

Кэйри почесал за ухом.

— Ну, чем не загадка? Не люблю загадок, мистер Холлидей.

Я промолчал.

— А о женщине, называющей себя Римма Маршалл, вы когда-нибудь слышали?

«Вот оно!» — промелькнуло у меня в голове. Я ждал этого вопроса и все же похолодел.

— Нет, не слышал. Кто она?

— Любовница Мендона. Они вместе жили в коттедже.

Кэйри надолго замолчал, уставившись в потолок.

— Я уже говорил вам, инспектор, что очень занят, — прерывая затянувшуюся паузу, раздраженно заметил я. — Что еще требуется от меня?

Кэйри повернул голову и посмотрел мне прямо в глаза.

— Эта женщина убита.

На секунду я почти потерял сознание. Я знал, что изменился в лице.

— Убита? — я с трудом заставил себя говорить. — Кто убита?

Кэйри сверлил меня холодным, изучающим взглядом.

— Римма Маршалл. Вчера мы разыскали женщину, которая производила уборку в коттедже. Подумать только! Бандит Мендон держал служанку… Она узнала его по фото, рассказала о Римме Маршалл и дала адрес коттеджа, где скрывался Мендон. Мы побывали там. Мендон, конечно, смылся, но женщину мы застали. Мертвую. — Кэйри передвинул во рту жвачку. — Несколько ножевых ран. На столе лежал «Лайф» с вашей фотографией, обведенной карандашом.

Я сидел не шевелясь, до боли сжав в кулаки укрытые столом руки. Значит, Уилбор нашел Римму. Значит, я все-таки стал ее косвенным убийцей.

— Сенсационное дело, — продолжал Кэйри. — Нас интересует, не она ли оставила в машине бумажку с вашим именем и адресом. Возможно, она когда-нибудь вас знала?

— Нет.

Он достал из кармана конверт, извлек из него фотографию и подал мне.

— Посмотрите.

Я взглянул на снимок и тут же отвернулся. На нем была запечатлена Римма — мертвая Римма.

— Так-таки не узнаете?

— Нет! Я ее не знаю! Я не знаю Мендона! Вам понятно? — Мой голос срывался на крик. — Ничем не могу вам помочь. А теперь уходите и дайте мне возможность работать.

Однако Кэйри словно и не слышал меня, он лишь поудобнее устроился в кресле.

— Речь идет об убийстве, мистер Холлидей. Прямо скажем — вам не повезло, в какой-то мере вы оказались причастны к делу… Вы когда-нибудь бывали в Санта-Барбаре?

Я хотел ответить отрицательно, но вовремя спохватился. Ведь меня мог видеть там кто-нибудь из знакомых, и тогда ложь только бы осложнила мое положение.

— Был. Что из этого следует?

Кэйри насторожился.

— Если нетрудно ответить, когда именно?

— Недели две назад.

— Точнее.

— Двадцать первого мая и пятнадцатого июня.

Видимо, мой ответ несколько его разочаровал.

— Правильно. И останавливались в гостинице «Шоа-отель».

Я промолчал, мысленно похвалив себя за предусмотрительность.

— Вы не объясните, мистер Холлидей, почему человек с таким положением предпочел такую дыру, как «Шоа-отель»? Какие-нибудь особые причины?

— Мне совершенно безразлично, где останавливаться. Гостиница «Шоа-отель» первой попалась мне на глаза.

— Зачем вы ездили в Санта-Барбару?

— Послушайте, что означают эти расспросы? Какое вам дело до того, где я останавливался и почему?

— Речь, повторяю, идет об убийстве. Вопросы задаю я, ваша обязанность — отвечать на них.

Я пожал плечами.

— Мне предстояло подготовить массу цифрового материала. Здесь меня все время отвлекали телефонные звонки и визиты субподрядчиков. Именно поэтому я и решил на время укрыться в Санта-Барбаре. Перемена климата всегда полезна.

Кэйри потер свой мясистый нос.

— Почему вы зарегистрировались там под фамилией Мастерс?

На этот вопрос у меня уже был готов ответ, сейчас я соображал несколько быстрее инспектора.

— Видите ли, когда ваша фотография появляется в таком журнале, как «Лайф», вам обеспечена определенная известность. Я не хотел, чтобы ко мне приставали журналисты, и поэтому остановился в гостинице под вымышленным именем.

Кэйри не спускал с меня взгляда.

— И по этой причине вы целыми днями не выходили из номера?

— Я работал.

— Когда вы вернулись?

— Сначала я поехал по делам в Сан-Франциско.

Кэйри вынул записную книжку.

— Где вы останавливались?

Я назвал ему гостиницу.

— Из Сан-Франциско я выехал в четверг вечером и вернулся в Голланд-Сити в полночь. Это может подтвердить билетный контролер на вокзале — он хорошо меня знает, и водитель такси Соул Уайт, который привез меня домой.

Кэйри что-то записал в свою книжку и встал.

— Хорошо, мистер Холлидей. Пожалуй, теперь все. Пожалуй, больше я не стану вас беспокоить. Я лишь хотел уточнить некоторые неясности. В конце концов, мы ведь знаем, кто ее убил.

Я изумленно взглянул на него.

— Знаете, кто ее убил? Кто же?

— Джинкс Мендон. Кто же еще, по-вашему?

— Это мог сделать кто угодно. — Я заметил, что мой голос внезапно стал хриплым. — Почему вы считаете убийцей Мендона?

— Мендон — уголовник, рецидивист. Уборщица утверждает, что он и его возлюбленная вечно ссорились. И вот он неожиданно исчезает, а ее находят мертвой. Кто же еще мог ее убить? Мы его, конечно, схватим. Небольшой допрос с пристрастием, и он расколется. А потом — электрический стул.

— Сомнительные доказательства.

— Да? — Инспектор равнодушно пожал плечами. — Ничего сомнительного. Уверен, что присяжные найдут его виновным.

Он попрощался и направился к двери.

2

Итак, Римма мертва. Но я не испытывал облегчения. Совсем нет. Меня ни на минуту не оставляло сознание собственной вины. Вместе с Риммой умерло мое прошлое. Мне теперь ничего не нужно было предпринимать, чтобы избежать ареста, только помалкивать.

Но так ли это? Предположим, полиция арестует Вассари. Предположим, его посадят на электрический стул за убийство, которого он не совершал. Я-то знал, что не Вассари убил Римму. Ее убил Уилбор, и я мог это доказать, но после этого должен все рассказать полиции, после чего меня отдадут под суд за убийство охранника киностудии.

Выходит, этому кошмару не будет конца?

Я внимательно следил за сообщениями газет о деле Вассари. Вначале они занимали чуть ли не все первые полосы, потом сократились до маленьких заметок и перекочевали на последние страницы. Газеты информировали читателей, что полиция продолжает разыскивать Вассари, но пока безрезультатно.

Дни шли за днями, и постепенно я начал успокаиваться. Возможно, Вассари бежал из страны, возможно, его никогда не найдут. Иногда я задумывался, что произошло с Уилбором. Порой мне хотелось позвонить в гостиницу «Андерсон» в Сан-Франциско и узнать, не вернулся ли он, но каждый раз что-то удерживало меня.

Сарита поправлялась. Каждый вечер я бывал в санатории и рассказывал ей о строительстве моста, о том, чем я занимался и как живу без нее.

Циммерман теперь уже без всяких отговорок уверял, что со временем Сарита начнет ходить. Он считал, что недели через две я смогу взять ее домой, хотя ей и потребуется постоянная сиделка. Дома, по его мнению, Сарита поправится быстрее, чем в санатории.

Однажды вечером, вернувшись из санатория, я заметил около дома высокого, полного человека. Он стоял, прислонившись к стене, словно ожидая кого-то. Я сразу узнал сержанта Кэйри. После нашей последней встречи прошло три недели, и я надеялся, что мы больше не увидимся. И вот он появился.

Я вышел из машины и не спеша направился к нему.

— Привет, инспектор. Сколько лет, сколько зим. Что вы тут делаете?

— Поджидаю вас.

— Зачем? Что вам еще нужно от меня? — сам того не желая, я повысил голос.

— Не на улице же нам разговаривать, мистер Холлидей! Пройдемте в дом.

Мы поднялись по лестнице, и я впустил его в квартиру.

— Говорят, ваша жена находится в очень тяжелом состоянии? — спросил Кэйри, когда мы вошли в гостиную. — Надеюсь, теперь ей лучше?

Я швырнул шляпу и плащ на стул, подошел к камину и пс вернулся к Кэйри.

— Теперь ей лучше.

Кэйри выбрал самое большое и самое удобное кресло и сел. Шляпу он положил на пол рядом с собой. Затем последов процедура развертывания жевательной резинки.