Если бы не присутствие Евы, мне было бы проще. Я думал о ней не переставая, но не имел ни малейшей надежды встретиться с ней. С момента пробуждения и до отхода ко сну Веетал не отходила от меня ни на шаг.

Господи, какой пыткой было сидеть на палубе рядом с Веетал и слышать, как в бассейне на нижней палубе Ева весело плещется и щебечет с членами экипажа. Я представлял ее в обольстительном прозрачном купальнике и не мог даже спуститься и посмотреть на нее.

В Венецию мы пришли через два дня после достижения перемирия. Яхта бросила якорь посреди канала Святого Марка.

Вестал, я, Ева, горничная Вестал и Вильяме сели на катер, который провез нас по Большому каналу к знаменитому отелю «Гритти».

Наши апартаменты выходили на Большой канал. Номер был роскошный: две спальни, просторная гостиная, две ванные комнаты и комнаты для персонала.

Приняв душ и переодевшись, я вышел в гостиную. Вестал стояла на балконе, любовалась каналом и была счастлива, как дитя.

— Правда, чудесно, Чед? — воскликнула она. — Какие изумительные гондолы! А эти сказочные дворцы? Никогда не видела ничего подобного! Господи, как прекрасно!

Если бы не она, было бы и впрямь прекрасно.

— Давай после обеда прокатимся на гондоле, — предложила она.

— Давай, — согласился я. — Собирайся. Пойдем пообедаем, а потом сразу в город.

Весь день и целый вечер мы мотались по городу. Мы посетили собор Святого Марка, дворец Дожей, старую цитадель и перешли через мост Вздохов. Гондола доставила нас в Сан Джордже Маджиоре, где Вестал умилялась картинами Тинторетто; я же не увидел в них ничего особенного.

Мы вернулись в отель за час до ужина, и, пока Вестал поднялась переодеться, я сидел на балконе безлюдного холла и наблюдал за вечерним городом.

Вдруг я заметил, что в холле появилась Ева, и поднялся ей навстречу.

— Привет, — сказал я. — Как провели день? Глаза ее посмотрели на меня из-за грубоватых очков без оправы. В жизни не видел таких синих глаз. На ней было ее обычное, мешковатое серое платье, и я вдруг осознал, что оно было специально скроено так, чтобы скрыть фигуру Евы. Глядя на нее в платье, никто бы не догадался, какие изящные формы прячутся под невзрачным нарядом.

— Я договаривалась на фабрике стекла в Мурано о посещении миссис Уинтерс.

— Черт возьми! Когда?

— Завтра днем.

Я придвинулся чуть ближе к ней.

— А вы поедете?

— Нет. — Она повернулась и зашагала к выходу.

— Подождите минутку, — сказал я и перехватил ее за запястье.

Она вырвала руку и, обернувшись через плечо, посмотрела на меня.

Мы стояли и глядели друг другу в глаза.

На мгновение мне почудилось в ее взгляде кое-что такое, отчего мой пульс участился и кровь забурлила. Такое же откровенное, неприкрытое желание я увидел в тот памятный вечер в глазах Вестал; только глаза Евы слали мне более страстный и жгучий призыв. Я спросил себя, не ошибаюсь ли я. Но нет, именно так смотрит женщина, готовая отдаться своей страсти.

В следующий миг в глазах Евы появилось прежнее холодное выражение.

— Не подходите ко мне! — процедила она сквозь зубы. И быстро вышла на лестницу.

Я застыл на месте с колотящимся сердцем и неистребимым желанием броситься за ней и заключить в свои объятия.

Но теперь я знал, что не один я испытываю подобные чувства.

Ева тоже хотела меня.

* * *

Вестал нашла меня в баре.

— Чед, дорогой мой, — сказала она, усаживаясь за столик. — Давай возьмем с собой Еву вечером. Прокатимся в гондоле в Лидс. Но если ты возражаешь, мы не возьмем ее.

Мне стоило больших усилий проследить, чтобы выражение моего лица не изменилось.

— Нет, я вовсе не возражаю. — Я пригнулся и потрепал ее по руке. — Молодец, что вспомнила про нее. Вестал засияла.

— Пусть немного развеется, — снисходительно сказала она. — Я люблю Еву, но она такая неряха. Сколько раз я твердила, что женщина должна быть привлекательной, но она совершенно не умеет себя подать.

Я кинул взгляд на роскошные бриллианты и аляповатое белое платье, выставлявшее напоказ плоскую грудь, тощую шею и костлявые плечи Вестал. У нее были своеобразные представления о том, как должна подать себя женщина. Поужинав, мы спустились к каналу, где уже ждала Ева. На ней было строгое закрытое вечернее платье черного цвета, с длинными рукавами и стоячим воротничком. Ну точь-в-точь монашка. Рядом с показным великолепием Вестал, зачесанные назад волосы и строгие очки придавали Еве вид бедной родственницы.

Выбрав гондолу, мы сели рядом с Вестал, а Ева пристроилась сзади нас, на боковом сиденье.

Гондола плавно заскользила по зеленоватой воде. Вестал трещала без умолку, мы же с Евой почти не разговаривали.

В сгустившихся сумерках я, почти не переставая, мечтал о Еве. Всей кожей я ощущал исходящие от нее осязаемые флюиды пылкой сексуальности и готов был отдать десять лет жизни за то, чтобы она оказалась рядом со мной вместо Вестал.

Я не мог понять, что со мной происходит. Красавицей я бы ее не назвал. Пожалуй, то было чисто физическое влечение; в моей памяти без конца всплывало волнующее видение — почти обнаженная Ева в мокром купальном костюме вылезает из моря.

Мы закончили прогулку на гондоле у морского вокзала и вернулись в отель в конном экипаже.

Вестал захотелось потанцевать. Забыв про Еву, едва мы вошли в танцевальный зал, она потянула меня в круг, оставив Еву сидеть в одиночестве за столиком.

Я готов был удавить ее, потому что партнершей Вестал была никудышной, но напоминать про то, что Ева осталась одна, явно не стоило.

Минут через двадцать мы вернулись к столику, и тут Вестал сама осознала, что бросать Еву так надолго было неприлично.

— Чед, дорогой, ты должен теперь потанцевать с Евой. Ева быстро вскинула голову.

— Спасибо, миссис Уинтерс, но я не умею танцевать. Мне доставляет огромное удовольствие следить за тем, как танцуете вы.

— Ты не умеешь танцевать? — презрительно фыркнула Вестал. — Ну, девочка моя, надо же учиться. Впрочем, твое дело. — Она повернулась ко мне. — Ой, как мне нравится эта мелодия. Давай еще потанцуем.

Так продолжалось еще битый час. Стрелки на моих часах, казалось, застыли на месте. Наконец, когда время приближалось к полуночи, Вестал наконец сочла, что натанцевалась вдоволь.

Когда Ева, горячо поблагодарив за чудесный вечер, отбыла в свою комнату, Вестал подошла к распахнутому окну полюбоваться на темнеющие внизу воды Большого канала.

— Жаль мне девушку, — сказала она вдруг ни с того ни с сего. — Такая дурнушка…

— А какая тебе разница? — спросил я, раздеваясь. — Ты ведь довольна ею?

— Она — чудо. До нее я просто сатанела от всех этих бестолочей.

— Давно она у тебя?

— Года три. Вообще-то даже хорошо, что она такая страшненькая. По крайней мере, никто на нее не позарится. В противном случае, я бы, возможно, уже лишилась ее.

— Рано или поздно это, должно быть, все равно случится.

— Не думаю, — ответила Вестал, отходя от окна. — Я сказала ей, что упомяну ее в завещании. После этого никакой слуга и не помыслит об уходе. Помню, Харджису как-то вздумалось взять расчет, узнав же, что может получить от меня наследство, он мигом передумал.

Я постарался скрыть обуявшее меня любопытство.

— А что ты завещала мисс Долан?

Вестал резко посмотрела на меня, но ничего подозрительного не заметила.

— Каких-то несколько сотен, — ответила она.

— А она знает? Вестал хихикнула.

— Нет, конечно. Она рассчитывает на куда более крупную сумму. Как, впрочем, и все остальные.

Вестал уже давно уснула, а я все еще лежал в темноте и размышлял.

Значит, она составила завещание.

Я попытался предположить, какую сумму она выделила для наследников, а какую — на благотворительные цели. И сколько отписала мне.

До сих пор я надеялся убедить ее предоставить мне контроль над ее миллионами. Я отдавал себе отчет в том, что дело это щекотливое и она может не согласиться. Теперь же, узнав о завещании, я внезапно понял, что может настать время, когда деньги станут моими на законных основаниях и никто не сможет помешать мне распоряжаться ими по моему усмотрению.

Только, ради Бога, не подумайте, что в тот самый миг я и решил убить ее. Такие мысли мне даже в голову не приходили, хотя, признаться, я прикидывал, что она может заболеть, или стать жертвой несчастного случая, или даже умереть.

Как бы счастлив я был, случись такое! Не следить за каждым своим шагом, не притворяться, сбросить непосильное бремя исполнения супружеских обязанностей…

Если она умрет…

* * *

Следующий день мы провели в раскаленном пекле знаменитой фабрики стекла в Мурано, наблюдая за тем, как истекающие потом стеклодувы творят удивительные чудеса из расплавленной стекольной массы. Только возвратившись в прохладу своих роскошных апартаментов, мы вздохнули с облегчением.

— Пожалуй, я приму душ, — сказал я. — Просто одурел от жары на этой чертовой фабрике.

— Да, жарковато было, — согласилась Вестал, бессильно откинувшись на спинку кресла. — У меня даже голова разболелась.

— Хочешь выпить?

— Нет, спасибо. Посижу немного, может, пройдет. — Она обхватила голову руками. — Ничего. Что будем делать вечером, Чед?

— Что хочешь. Покатаемся на гондоле?

— Давай решим после ужина.

Я удалился в ванную и принял душ. Переодевшись, я вернулся в гостиную. Вестал там уже не было. Заглянув в спальню, я увидел, что Вестал с побелевшим и вытянувшимся лицом лежит в кровати.

— В чем дело? — спросил я, склоняясь над ней. — Тебе плохо?

— У меня ужасно болит голова и меня тошнит. Я окинул ее взглядом. Жалости к ней я не испытывал. Уж больно отвратительна и ненавистна мне она была.

— Жаль. Должно быть, жара так на тебя повлияла.