— О’кей, — сказал я. — Я не должен ничего тебе говорить. Ты все знаешь не хуже меня. Твоя задача не из легких, но и моя непроста. Ты просто не отвечаешь ни на какие вопросы, кто бы их ни задавал.

— Так.

— Если тебя пригласят зайти к окружному прокурору, -не ходи. Если сюда придет Стеббинс или еще кто-нибудь, прими его или нет, как хочешь, но ничего не рассказывай и не пытайся что-либо вытянуть из него. Что касается вопроса о том, как они пронюхали, что ты наняла Ниро Вулфа и о ребенке, я не знаю, но это не имеет значения. Я предполагаю, что их навел Мануэль Уитон, но я бы и цента не дал бы за то, чтобы это узнать. Если это Уитон, то возникают еще вопросы, на которые ты не станешь отвечать — об анонимных письмах. Они могут оказаться труднейшим пунктом для мистера Вулфа и меня, но мы это учли. Вулф сказал всем четверым, что в его сейфе лежат анонимные письма. Если суд прикажет ему показать их, а он скажет, что они никогда не существовали, нас могут обвинить в уничтожении улик. Это много хуже отказа от дачи свидетельских показаний.

— Арчи...

— Да.

— Только шесть недель назад я была совсем одна. Наверху не было ребенка, я никогда не видела тебя и даже мечтать не могла о таком... как сейчас. И когда я говорю, что мне все это отвратительно, ты понимаешь меня, не так ли?

— Конечно, понимаю, — я взглянул на часы, допил мартини, поставил бокал и поднялся. — Мне лучше уйти.

— Это необходимо? А почему ты не останешься поужинать?

— Я не могу. Половина шестого. В шесть или немного позднее к нам почти наверняка зайдут Стеббинс или инспектор Кремер. И я должен быть на месте.

Она встала с дивана.

— Итак, все что я должна делать, так это никому ничего не говорить, — она стояла, выпрямившись и откинув назад голову. — Потом ты приедешь, и все расскажешь мне. Деловые отношения.

Не знаю в чем было дело, в её словах, тоне или в выражении глаз, но я улыбнулся, а потом неожиданно рассмеялся. И она тоже засмеялась. Получасом раньше было невозможно предположить, что скоро нам будет так хорошо вместе. Это было прекрасное окончание разговора, поэтому я повернулся и ушел.

Без двух минут шесть я отпер дверь старинного каменного особняка, прошел на кухню, сообщил Фрицу о том, что пришел, и направился в кабинет. Люди привыкли задавать массу ненужных вопросов. Я, например, задал Фрицу вопрос, были ли телефонные звонки. Во-первых, он сказал бы мне об этом сам без всяких вопросов, а, во-вторых, Кремер и Стеббинс почти никогда не звонили. Они просто приходили, и почти всегда в одиннадцать утра или около половины третьего, после обеда, или в шесть вечера. Они знали расписание Вулфа. Как только я вошел в кабинет, лифт, жалобно скуля, стал опускаться вниз.

Вошел Вулф. Обычно прежде, чем задать вопрос, он идет к своему письменному столу. Но в этот раз он остановился неподалеку от него, и, сердито посмотрев на меня, рявкнул:

-Ну?!

— Все нормально, — сказал я. — То, что и следовало ожидать. Одно дело ждать удара, другое — получить его. Она немного пуглива. Ей нужна уверенность в том, что вы еще в седле, и я ей её дал. Она понимает, почему не должна отвечать ни на один вопрос. Пэрли спрашивал её, не знала ли она Элен Тензер. Я полагаю, мы не меняем своей позиции.

— Да.

Он прошел к книжным полкам и посмотрел на заголовки. Я давно уже перестал нервничать, когда его взгляд поднимался к двум верхним полкам. Если он решал приняться за одну из книг наверху, которые не мог достать, то ему нужно было достать лестницу и залезть по ней. Но он никогда не решался подвергнуть себя риску слететь с неё. В этот раз ни одно название ни наверху, ни внизу не привлекло его. Он подошел к большому глобусу и начал медленно его вращать. Возможно, Вулф искал то место, где могла скрываться мать брошенного ребенка, а может быть, место, где он сможет остановиться, когда должен будет оставить этот город.

После обеда никто не пришел. Было два телефонных звонка, но неофициальных. Один — от Сола, доложившего, что вычеркнуты еще два имени, другой — от Орри, он исключил одно имя и оставил только два. Фред был в Аризоне. Мы даже не начали распутывать нить.

Когда Вулф покончил с земляникой, вытер губы салфеткой и отодвинул стул, я встал из-за стола и сказал:

— Я не буду пить с вами кофе. Они никогда не приходят после ужина, если дело не срочное, а у меня что-то вроде делового свидания.

Он проворчал:

— Я смогу тебя найти?

— Конечно. По телефону миссис Вэлдон. Он на визитной карточке.

Он взглянул на меня.

— Ты сказал мне, что она напугана, но ты её подбодрил. Она действительно в плохом состоянии?

— Нет, сэр. Она в порядке. Но может быть боится, что вы бросите её. Она просила меня прийти и доложить о результате разговора с вами.

— Тьфу.

— Да, но она не знает вас так хорошо, как я.

Я положил свою салфетку на стол и вышел.


Глава 11


Кремер пришел 3 июля, во вторник утром, в пятнадцать минут двенадцатого. Когда раздался звонок в дверь, я говорил по телефону. Чисто личное дело. Давно, еще в мае, я принял приглашение провести пятидневный уик-энд у моего приятеля, в Вестчестере. Марафон охоты за матерью заставил меня отказаться от этого, и как раз в данный момент приятель говорил мне, что если я приеду хотя бы четвертого июля, то моё любимое печенье еще не будет съедено.

Не прерывая разговора, я сказал другу:

— Ты знаешь, мне бы очень хотелось приехать, но сейчас у подъезда стоит полицейский инспектор, а может быть сержант, который хочет войти. Возможно, я проведу ночь в тюрьме. Встретимся в суде.

Пока я вешал трубку, позвонили еще раз. Я пошел в холл, чтобы посмотреть сквозь одностороннее стекло.

Да, это был Кремер. Я доложил Вулфу, но он только поджал губы. Широко распахнув дверь, я сказал:

— Приветствую вас. Мистер Вулф слегка раздражен, он ожидал вас вчера.

Большая часть сказанного оказалась обращенной к спине инспектора, поскольку он сразу же промаршировал вниз, в прихожую, а затем в кабинет. Кремер снял старую фетровую шляпу, которую носил зимой и летом, в дождь и солнце, не спеша сел в красное кожаное кресло и посмотрел на Вулфа. Так они провели добрых пять секунд — просто глядя друг на друга. Это не было соревнованием, кто кого пересмотрел, просто они готовились к сражению.

Кремер заговорил:

— Прошло двадцать три дня.

У него был хриплый голос. Необычное явление. Раньше для того, чтобы охрипнуть, ему нужно было десять минут поговорить с Вулфом. Его большое круглое лицо было краснее обычного, но к этому могла быть причастна июльская жара.

— Двадцать пять, — спокойно сказал Вулф. — Элен Тензер умерла в ночь на восьмое июня.

— Двадцать три с тех пор, как я был здесь, — Кремер откинулся на спинку кресла. — Ваше расследование зашло в тупик? Что случилось? Вас задерживают?

— Да, сэр.

— Кто-то или что-то?

Кончик рта Вулфа приподнялся на одну восьмую дюйма.

— Я не могу вам ответить...

— Я знаю, что не можете. Итак, я слушаю.

Вулф покачал головой.

— Мистер Кремер. Я нахожусь точно там же, где был двадцать три дня назад. У меня нет для вас сведений.

— В это трудно поверить. До сих пор я считал, что вы не можете топтались на месте больше трех недель. Вы знаете кто убил Элен Тензер?

— Нет.

— Я думаю, знаете. Есть ли у вас еще клиент кроме миссис Вэлдон в настоящее время?

— На это я могу ответить. Нет.

— Тогда я считаю, что вы знаете, кто убил Элен Тензер. Совершенно очевидно, что существует связь между её убийством и тем, для чего наняла вас миссис Вэлдон. Мне нет нужды разбирать все это по деталям: пуговицы, ребенок, которого нянчила Элен Тензер, ребенок в доме миссис Вэлдон, поездка Гудвина в Махонак для встречи с Элен Тензер, её поспешный отъезд после их встречи. Вы отрицаете, что существует прямая связь между встречей Гудвина с Тензер и убийством?

— Нет. Я этого не утверждаю. Я не знаю, точно так же как и вы.

— Великолепно, — Кремер охрип еще больше. — Вы можете добавить, «как, может быть, и вы». Если вы имеете в виду тот факт, что никто из нас не может это доказать — хорошо. Я не знаю, для чего вас наняла миссис Вэлдон, но я прекрасно знаю, что вы беретесь поймать убийцу при условии, если ей не окажется ваша клиентка. Я не думаю, что это она, потому что знаю, что вам известно, кто убийца. Будь это Вэлдон, вы давно бы уже все это поняли. Могу я сказать, на чем основывается моя уверенность в вашей осведомленности?

— Будьте любезны.

— Я прекрасно понимаю, что вам необходимо это знать. Вы отрицаете?

— Я приму это как гипотезу.

— Хорошо. Вы тратите деньги миссис Вэлдон. Пензер, Даркин и Кэтер работают на вас вот уже три недели. Они бывают здесь каждый, а иногда и дважды в день. Я не знаю, что они делают, но знаю, чего не делают, и Гудвин тоже. Они абсолютно игнорируют дело Элен Тензер. Никто из них не был в Махонаке, никто не встречался с миссис Несбит и Энн Тензер, никто не расспрашивал её друзей и соседей и никто не контактировал ни с кем из моих людей. Они не проявили к ней ни малейшего интереса, включая и Гудвина. Но вам надо знать, кто её убил, следовательно, вы уже знаете это.

Вулф хмыкнул.

— Восхитительно правдоподобно, но лучше оставьте это. Даю вам слово: я не имею ни малейшего понятия о том, кто убил Элен Тензер. Кремер пристально посмотрел на него.

— Ваше слово?

— Да, сэр.

Это решало все. Кремер знал по опыту, если Вулф сказал «моё слово», значит все в порядке и никакого подвоха здесь нет.

— Тогда какого черта делают Пензер, Даркин и Кэтер? И Гудвин?

Вулф покачал головой.